Прелюдия
Жарко обласкан, яркостью залит,
глазом облазил бенуары в зале.
Лиц и рук мрамор холодней клавиш.
Люстра – мрак в ослепительность плавит.
В партер, в подолы, в бархат отделки
брызжут потоки звонких оттенков.
Бра – лоск в бокале, фосфорный лотос.
Ложа боками дышит, как лошадь.
Рыжая грива, розовый корпус:
ах, как игривы краска и контур!
Звуков пассаты ! В душу пролейтесь
скрипки пассажем, россыпью флейты.
Ты – беглый узник времени, вровень
с музыкой узнан и расшифрован –
мозаикой судеб, музыкой жалоб :
бравурным тутти оркестра и зала.
И только смысл драмы толком разжёван, –
в яме, как в раме, фрак дирижёра.
Звуки уснули… Последний скован :
огней и мелодий погасла игра,
но мысль силится снова и снова
у времени прелесть прелюдий украсть !
Мы – эклектики
Cолнце – к туману
подмешано в нас;
к злости – гуманность,
к поэзии – страсть.
К юности – старость,
к личности – стадность.
Честность – к обману,
идеи – к мечтам
небесную манну
вплавить в металл.
К чувств нетерпению –
лень языка.
Речь наша – пение :
мы – музыканты.
Мысль мы баюкаем
не мерным периодом,
а странными звуками
рифмы и ритмом.
Целимся в лузы
кратного смысла,
слушаем музыку,
делимся мыслями,
слушаем лекции:
ничто не ново.
Мы – эклектики,
но сорта иного.
Не того – опасного:
стать паразитом
из старой басни,
притчей во языцех.
Мы похищаем
сокровища других.
В нас восхищает
ловкость руки,
весёлое пиратство,
уверенный грабёж.
Вымысла радость
стала рабой.
Властною магией
белой бумаги
чужое золото
перечеканим
то в пламень слова, то
в лунный камень.
Им украсим
седую фразу.
У нас украли
все шансы сразу.
Глядим из клеток
прошлых поэм.
Но был эклектиком
и сам Рафаэль.
Пролётом в Риме
Время по капле сочится из крана
вечности, и горяча простыня.
Мы здесь – пролётом. Меж нами – стена.
Как это странно!
Как это странно – чужая страна.
Контуры “завтра”, размытые крайне.
Мы нереальны с тобою, как на
киноэкране.
Через минуту погаснет экран.
Наше “сегодня”, конечно же, канет –
каплей в неплотно завёрнутом кране
в чёрный, базальтом налитый стакан.
Мрамор капелл, терракотовый грим,
виллы и пинии старого Рима –
всё – мимолётно и всё – несравнимо
с телом твоим.
Хватит Москвою кормить на убой
в этой чужой золочёной квартире!
Если и есть что-то вечное в мире,
Это не Рим, а мгновенья с тобой…
Из венка сонетов “Монетка на дне”
Cонет 7
В Италию не только за красу
античных городов влюбиться можно.
Флёр древности, трепещущий, тревожный
прекрасен, как девичий лик в грозу;
как пинии в предутреннем лесу,
в толпе простолюдинов придорожных
шагающие строем осторожно,
боясь стряхнуть с кустарников росу;
гор и холмов, увитых виноградом,
взгляд уводящих в золотую даль,
где полуобнажённые наяды
грусть шалостью скрывают и печаль.
И музыка, что в воздухе звучит,
счастливое бессмертие сулит.
Сонет 19
Бросаю суеверную монету
в бассейн фонтана. Там уже лежит
монеток уйма. Здравый смысл велит
всерьёз не брать наивную примету.
Слежу я взглядом, как она летит,
преломлена в игре неверной света,
в песок ложится меж других, блестит
и шлёт наверх подобие привета.
Мной выполнен забавный ритуал.
Небесную вкушу я снова манну!
Я верю: возвращусь сюда, к фонтану.
Пусть сбудется то, что я пожелал!
Желания опасны: ведь они
порою сокращают наши дни.
Сонет 110
Монетка, что в фонтане De Trevi
лежит на дне, спокойна и недвижна,
в воде поблескивая, точно вишня,
но – с важной молчаливостью сивилл,
средь этого сословия не лишней, –
пока монеты зов не прогремит,
и импульсов мистических магнит
в клубок совьётся и всесильной Мышью
собраться в путь мне тайно повелит, –
я буду мирно жить и крепко спать,
писать мои картины, сочинять, –
пока монеты зов не поманит
меня в дорогу и, непостижим,
передо мной предстанет старый Рим.
Опубликовано в Витражи 2021