Сказки
Кухонный вулкан
Когда на кухне появился прямоугольный электрический прибор, все удивились: никого похожего раньше здесь не было.
– Это тостер! – наконец сообразил Телевизор, который знал всё на свете.
– Совершенно верно, – сказал новенький. – Буду подсушивать кусочки хлеба – для тостов.
Все с радостью принялись с ним знакомиться. Молчала только Духовка: она считала, что у неё получаются самые хрустящие сухари. Зачем тогда Тостер? Впрочем, она была настолько добродушной, что через минуту уже рассказывала новенькому, как правильно устанавливать температуру, чтобы пирог получился пышным.
– Я только хлеб умею подсушивать, пироги во мне не испечёшь, – признался Тостер, и духовка поняла: он ей не соперник.
Тостер оказался отличным другом: всем давал посмотреться в свой блестящий бок, умел поддержать любую беседу. Но самое главное – делал кусочки хлеба румяными и ароматными. Этим он заслужил любовь как хозяев, так и кухонной утвари.
А ещё он был очень любопытным и больше всех смотрел Телевизор. Так получалось потому, что включали Тостер только по утрам, да и то не каждый день.
Прошло совсем немного времени, и хозяин смастерил на кухне специальную полку – для Тостера. Теперь он не мешался во время приготовления обеда или ужина и пользоваться им стало удобнее. Однако Тостер решил: раз он стоит высоко, отдельно от всех, то он самый главный. Тостер так возгордился, что почти перестал разговаривать с другими и всё больше времени проводил за просмотром Телевизора.
– Вы все должны меня опасаться, потому что внутри у меня – кипящая лава! – однажды заявил Тостер.
Все оторопели. Чего это он?
– Вчера передача была про вулканы, – пояснил Телевизор.
– Вот именно, я – вулкан, – торжественно произнёс Тостер.
– Миниатюрный? – засмеялась Скалка.
– Важен не размер, а высокая температура, – с гордостью сообщил Тостер.
– А как же Духовка? – заинтересовался Чайник. – Уж она-то погорячее тебя будет!
– Духовка – старая, а я молод и полон сил, – пыжился Тостер.
Духовка аж задохнулась от возмущения.
– Успокойся, – шепнула ей Кастрюля, – он сам не понимает, что говорит.
– А я его сейчас приведу в чувство! – раскипятился Чайник. – Ливану в этот вулкан воды, он и потухнет!
– Этого категорически нельзя делать! – остановил его Телевизор. – Вулканы водой не тушат, потому что они могут взорваться. Ну а Тостер – прибор электрический и от воды просто-напросто сгорит!
– Так ему и надо! – продолжал булькать Чайник. – Столько о себе возомнить!
Тостер презрительно хмыкнул, выпустил чёрный дымок, а потом выбросил изнутри два угля – всё, что осталось от хлеба.
– Видали? – надулся он ещё больше. – Чем не доказательство?
Все недовольно расшумелись.
– Друзья, его необходимо оставить в покое, – сказала Кастрюля. – Он обязательно образумится!
Но не тут-то было! Каждый день Тостер до черноты сжигал хлеб, заполняя чадом кухню. В конце концов, хозяин увёз его в ремонтную мастерскую.
Тостера долго не было. Вернулся он притихшим и смущённым. Все сразу обступили его и стали расспрашивать, что с ним делали.
– Меня всего разобрали, но так и не нашли причину поломки, – чуть не плакал Тостер. – Сказали, что я здоров. Вот только хозяин сказал, что, наверное, проще меня выкинуть…
– Всё зависит только от тебя, – утешала его Кастрюля. – Ты, главное, определись: вулкан или тостер…
– А вы на меня не сердитесь? – прошептал Тостер, оглядывая друзей.
– Нет-нет, – заверили его хором.
– С каждым может случиться что-то подобное, – пробормотала Духовка. – Кастрюля правильно говорит: выбирай!
И Тостер снова стал тостером. Вот только теперь ему давали смотреть не все телевизионные передачи. Стоило зайти речи о чём-то похожем на вулкан, Скалка подпрыгивала, нажимала на кнопку пульта, и Телевизор выключался. А то мало ли?
Квикстеп
На чердаке пахло праздником. Когда я поднимался по лестнице, то ожидал увидеть ненужные вещи, заросшие толстым слоем пыли и паутиной. В крайнем случае, остатки сушёных яблок или грибов на верёвочках. Тоже пыльных, конечно. Но стоило потянуть за ручку двери, как стало понятно: там другое.
Старый дом в деревне родители сняли под дачу. Его хозяйка – Ангелина Геннадьевна – показала нам комнаты.
– Есть ещё чердак, но всем туда ходить не обязательно, – махнула она рукой в потолок.
– Дверь закрыта на замок? – спросила мама и выразительно посмотрела на меня.
– Зачем? – удивилась Ангелина Геннадьевна. – Там нет ничего секретного. Обычный чердак, как во многих других домах.
– Но забираться туда мальчикам не следует? – с нажимом уточнила мама, не сводя с меня глаз.
– Если только они не ищут ответов на волнующие их вопросы, – невпопад сказала хозяйка дома.
– Они не ищут! – непробиваемым голосом отрезала мама, и я на всякий случай замотал головой.
Но это была неправда.
Поздно вечером, когда я засыпал, на чердаке послышался шорох. Потом шёпот и тихий смех. Лёгкий топот и шарканье. Неужели мама с папой туда забрались?
«Квикстеп!» – сказал кто-то довольно громко, и на него зашикали.
Вот так слово! Оно было похоже на хруст зелёного яблока, когда его кусаешь всеми зубами, сок брызжет в стороны, и во рту становится восхитительно кисло. Или когда встаёшь на тонкий ледок, покрывающий осеннюю лужу. Или на то, как поворачиваешь одну из сторон кубика Рубика, и он – бац! – полностью собирается.
Мне сразу захотелось узнать, что обозначает этот квикстеп. Но тянуться за телефоном было лень, да и глаза уже закрывались.
Утром я спросил у родителей, почему они ходили на чердак без меня.
– С чего ты взял? – папино удивление было искренним.
– Там вечером кто-то шуршал.
– О господи, а вдруг это крысы? – мамины глаза сделались круглыми, как ромашки на чайной чашке.
– Не придумывай, – отмахнулся папа. – Хорошо, я поднимусь и проверю, – добавил он в ответ на многозначительное молчание мамы.
И действительно сходил, пока мы убирали со стола. Сказал, что всё тщательно проверил – крыс нет. При этом выглядел рассеянным и мечтательным. Потом убежал и вернулся с досками и рубанком. Обустроил себе место под окнами кухни и принялся строгать. Ух, как посыпались деревянные кудряшки!
Мама хмыкнула и уселась на веранде с книгой. Я сказал, что пойду заканчивать компьютерную игру, а сам отправился на чердак. Да и кто бы не пошёл?
Аромат праздника – вот что уловил мой нос, когда я взялся за ручку. Дверь легко и бесшумно открылась. Я увидел длинный зал. Шесть высоких окон, занавешенных полупрозрачными зелёными шторами. В простенках – зеркала от пола до потолка. Всё вокруг было золотистым, будто сам воздух усыпали блёстками. Я сделал шаг и чуть не упал – таким скользким был пол!
– Осторожнее, пожалуйста, – произнесли рядом. – Не стоит без привычки ступать на паркет. Пожалуйте сюда, – и сзади в ноги мне ткнулось что-то мягкое.
Это было кресло. Округлое и бархатистое, как лист лопуха. Его придвигала лыжная палка, одетая в чёрный сюртук. Я так и сел! Хорошо, что в кресло. В нём, кстати, несмотря на мягкость, не развалишься, спина остаётся прямой.
Отовсюду раздавалось шуршание: справа, слева и сзади от меня занимали места. Это были книга, шкатулка, кукла, мяч, керосиновая лампа, удочка и веник.
Сидящая рядом тыква протянула мне розу.
– Зачем? – изумился я.
– Вы кто? – строго, совсем как мама, спросила тыква.
– Влад Курочкин.
– Очень может быть, – кивнула тыква. – Но здесь вы в первую очередь публика. А публике следует позаботиться о цветах для артистов.
Наш разговор прервал микрофон на стойке. Он выскочил на середину зала, раскланялся и объявил:
– Венский вальс.
Все захлопали.
На паркет вышли кавалер и дама. Он – чёрная вешалка, одетая во фрак и галстук-бабочку. Она – швабра в длинном белом платье. Я почти засмеялся, но тут зазвучала музыка, и пара заскользила по паркету. Изящно, плавно, легко кружились они, а мы все словно парили в креслах над полом.
– Сколько воздуха! – шепнул сзади волейбольный мяч, и я согласился с ним.
Когда пара удалилась, зал чуть не треснул пополам от грома аплодисментов!
– Медленный фокстрот! – объявил микрофон.
Она – в жёлтом платье с серебристыми блёстками, он – по-прежнему во фраке. На первый взгляд, движения были похожими на вальс, но нет! В танцах я ничего не понимаю, но было видно, что этот – очень сложный, и за свободой скольжения стоит огромный труд.
– Сама музыка! – важно сказала шкатулка, и внутри у неё что-то тихонько тренькнуло.
И снова – шквал аплодисментов!
– Квикстеп! – это снова был микрофон, и меня подбросило в кресле.
Пара понеслась по паркету, как ракета по орбите! Вихрь, ураган, цунами! Сиреневое платье и тёмный жилет множились в зеркалах, и казалось, что зал заполнен сотнями танцующих пар.
– Как пламя! – заявила керосиновая лампа, когда танец кончился и зрители переводили дух.
– Браво! – не выдержал я и кинул под ноги пары розу.
– Влад? – Это была мама. – Ты здесь?
Я вскочил с места и кинулся к ней. Мне так хотелось рассказать обо всём!
– Спустись к папе, пожалуйста! – сказала она железным голосом, а сама шагнула на чердак.
Когда мама вернулась, мы её не узнали. Она была такая, будто сейчас закружится и взлетит.
«Это всё квикстеп!» – решил я про себя. Однако мама отправилась в магазин, откуда вернулась с бумагой, кистями и красками, и принялась писать пейзажи. Мольберт она принесла с чердака. И где он там стоял, ума не приложу!
С тех пор прошло два года. У мамы недавно состоялась первая выставка в картинной галерее. Папа – успешный скульптор по дереву. А я… Мы с Ритой – это моя партнёрша по бальным танцам – стали чемпионами области и скоро выступаем на первенстве страны. Думаю, какой наш любимый танец, вы догадались.
Опубликовано в Бельские просторы №3, 2023
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!