Выдающийся русский писатель Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) и его подруга Вера Муромцева (1881-1961) посетили Иерусалим в апреле-мае 1907 года. Впечатления от увиденного в этой поездке нашли отражение в дневниках Веры, серии путевых очерков и стихов самого писателя и воспоминаниях их компаньона по поездке музыканта Давида Шора (1867-1942).
В более поздние времена писатель вспоминал: «Так утешаюсь и я, воскрешая в себе те светоносные древние страны, где некогда ступала и моя нога, те благословенные дни, когда на полудне стояло солнце моей жизни, когда, в цвете сил и надежд, рука об руку с той, кому Бог судил быть моей спутницей до гроба, совершил я свое первое дальнее странствие, брачное путешествие, бывшее вместе с тем и паломничеством в Святую Землю Господа нашего Иисуса Христа» («Роза Иерихона», 1924).
Молодые Иван Бунин и Вера Муромцева добирались до Святой Земли на пароходе, отплывавшем из Александрии в Яффо.
«Пароход был маленький, непонятной национальности, – вспоминала Вера Николаевна. – Во втором классе нам удалось получить отдельную каюту, довольно нелепой формы, выходившую в столовую. Быстро, как всегда, Ян разместил вещи, и мы вышли. В столовой увидели очень знакомое лицо человека, о чем-то хлопотавшего».
Этим человеком оказался музыкант Давид Шор, который со своим отцом Соломоном совершал паломническую поездку на Святую Землю. Путешественники познакомились и дальше уже продолжили поездку вместе.
В Яффо Бунины и Шоры переночевали в отеле «Каменец» и на следующий день после обеда поездом отправились в Иерусалим. В начале прошлого века поезд добирался из портового города Яффо в Иерусалим около четырех часов, и путешественники приехали в святой город поздно вечером.
«Перед вечером поезд выползает, наконец, на темя гор – и вдали, среди нагих перевалов и впадин, изрезанных белыми лентами дорог, показываются черепичные кровли нового Иерусалима, окружившего с запада зубчатую сарацинскую стену старого, лежащего на скрытом от нас скате к востоку… Новый, какой-то захолустный вокзал из серого камня. Перед вокзалом галдят оборванные извозчики – евреи и арабы. Дряхлый, гремящий всеми винтами и гайками фаэтон, пара кляч в дышле», – таковы были первые впечатления Бунина от Иерусадима.
Здание старого вокзала сохранилось в Иерусалиме в наши дни в южной части города в начале Хевронской дороги. Первый поезд из портового города Яффо в затерянный в горах Иерусалим прибыл 27 сентября 1892 года, после чего Иерусалим оказался открытым для паломников, туристов и еврейских иммигрантов. В честь этого знаменательного события в 1897 году братья Люмьер сняли фильм «Отправление поезда из Иерусалима», один из первых фильмов мирового кинематографа.
Последний поезд прибыл на этот вокзал в Иерусалиме 15 июля 1998 года, после чего старая железнодорожная станция была закрыта. Со временем городские власти отреставрировали здание вокзала и сделали на его территории зону отдыха с аттракционами, магазинами, ресторанами и кафе.
Вначале Бунин и Муромцева остановились в Иерусалиме в еврейском отеле, также принадлежавшем семье Каменец. Вера вспоминала, что отель «находится в европейской части города, то есть вне стен Иерусалима, в так называемом Новом Иерусалиме, расположенном на северо-запад от древнего города… Пансион небольшой. Комната наша во втором этаже выходит на какую-то крытую галерею. На притолоке у двери прибита деревянная коротенькая трубочка».
«Коротенькая трубочка» – это мезуза, традиционно прикрепляемый в еврейских домах к двери свиток пергамента, где написана часть текста молитвы «Шма». Странно, что путешественники не заметили мезузу еще в еврейской гостинице в Яффо, сразу после приезда. Наверное, тогда они были уставшими и не обратили внимание на «трубочки» у двери.
До начала 21-го века обветшалое здание бывшей гостиницы «Каменец» в Иерусалиме располагалось во дворе дома номер 70 по улице Яффо. Сегодня можно увидеть только место, где когда-то находилась гостиница.
А путешественники, прожив несколько дней на далёкой окраине тогдашнего Иерусалима, перебрались в Старый город, в отель «Центральный», чтобы быть как можно ближе к Храму Гроба Господня, Стене плача, мечети Омара и другим святыням великого города. Их новая гостиница располагалась на площади возле Яффских ворот, в пешеходной доступности до святых мест трех религий. Сегодня эта гостиница называется «Петра» и далека от того уровня комфорта, который был во времена Бунина.
«Я жил как раз у Яффских ворот, в узком высоком доме, слитом с другими домами, по левую сторону той небольшой площади, от которой идет ступенчатая улица царя Давида – темный, крытый, где холстами, а где древними сводами ход между такими же древними мастерскими лавками» («Весной в Иудее», 1946).
Обитатели гостиницы проводили свободное время на крыше здания, где были устроены места для отдыха. С этой крыши открывался прекрасный вид на великий город, который воспел Иван Бунин в стихотворении «Иерусалим».
В полдень был я на кровле. Кругом, подо мной,Тоже кровлей, – единой, сплошной,Желто-розовой, точно песок, – возлежал
Древний город и зноем дышал.
Одинокая пальма вставала над нимНа холме опахалом своим,И мелькали, сверлили стрижи тишину,И далеко я видел страну.
Несколько раз путешественники посетили в Иерусалиме Храм Гроба Господня. Впечатления от посещения Храма писатель отразил в рассказе «Камень», 1908.
«Фасад храма сер и тяжел. Входы его в больших глубоких сводах, украшенных обветшалыми барельефами. Один грубо заложен камнями. Другой широко зияет темнотой, усеянной цветными огоньками лампад. Два старинных решетчатых окна во втором ярусе слишком малы, незаметны по сравнению с фасадом. И фасад кажется частью слепой крепостной стены… В портале, на широких нарах, курят, пристально глядя на шахматы, турецкие солдаты. Дальше – сумрак первого притвора, и среди исполинских погребальных свечей, на низком помосте, под балдахином, увешанным дорогими разноцветными лампадами, – желто-розовая плита: Камень Помазания. Налево – ротонда под колоссальным несведенным куполом, детски расписанным облаками, лазурью, ангелами. Посреди – часовня песочного мрамора, вся в блестящих окладах и горящих лампадах. У входа ее горят разноцветные свечи, перевитые сусальным золотом, выше роста человеческого… Вот он, этот жуткий погребальный Вертеп, такой тесный, что в нем трудно повернуться, и настолько залитый светом, что в нем слепнешь и не сразу разглядишь у стены направо низкую лежаночку из мрамора! А к ней-то и текут со всего мира, ее-то и кропят ежечасно розовой водой, над ней-то и пылают пятьдесят лампад и целые костры восковых свечей».
Побывали путешественники и на Храмовой горе в Иерусалиме, где посетили одну из святынь ислама – Купол над скалой. Вход был платным и достаточно высоким. «За вход в эту мечеть*простые поклонники, посещающие отдельно, платят в пользу шейхов мечети по 2 рубля и более». («Краткое руководство православным русским паломникам», 1907).
————————————————-
*Здесь Купол над скалой назван мечетью. На самом деле это не мечеть, а святое место. Публичные богослужения там не происходят.
Сильное впечатление произвела на молодых путешественников святыня еврейского народа – Стена Плача. И вот какую запись оставила в своем дневнике Вера Муромцева. «Пройдя по улице Давида несколько дальше той улочки, которая ведет к Храму Господню, мы свертываем вправо и, спускаясь по уступам, попадаем в узкое замкнутое пространство. Восточная сторона его – высокая каменная стена; эта и есть Стена Плача, главное святилище евреев; некогда она была частью укреплений, окружавших Храм Соломона, ныне же часть внешней стены, идущей вокруг Мечети Омара. Еще издали до нас доносился страшный гул, вернее, какой-то стон, а когда мы подошли совсем близко, то этот стон превратился в душераздирающий вопль, такой страстный, что я никогда ничего подобного не могла даже вообразить. Впечатление необыкновенно сильно, и я кое-что начинаю понимать в этом сложном, не всегда понятном и энергичном народе».
Бунины поднимались также на Масличную (Елеонскую) гору, посетили церковь и колокольню, откуда открывалась вся Иудейская пустыня вплоть до Мертвого моря.
Во многих путешествиях на Святой Земле Буниных сопровож-дали их еврейские попутчики отец и сын Давид и Соломон Шор. Как вспоминала Вера Муромцева, старик «хорошо сливался с этой страной и своей религиозной напряженностью давал нам ощущение древней Иудеи».
Престарелый Соломон Шор хотел поклониться могилам Авраама и Сары, которые расположены в пещере Махпела в Хевроне, в те времена бывшей под полным контролем мусульман. Шоры отправились в древний город в сопровождении четы Буниных. Город встретил паломников недружелюбно, мальчишки кидали в них камни.
Вход в пещеру Махпела тогда был запрещен всем иноверцам, как христианам, так и евреям, так что посетители смогли только издалека увидеть величественное сооружение.
На обратном пути из Хеврона паломники посетили могилу праматери Рахили, расположенную возле Хевронской дороги. И вот как вспоминала об этом Вера Муромцева.
«В полной темноте мы издали увидали маленький огонек.
– Это в гробнице Рахили, – объяснил извозчик.
Гробница ее – небольшая белая ротонда под куполом. Мы обходим кругом; в крошечные окошечки виден свет, кругом тишина, пустынность, звезды.
Шор-отец скорбно прислонился левым плечом к стене гробницы».
Бунин впоследствии написал стихотворение «Гробница Рахили».
И умерла, и схоронил ИаковЕе в пути… И на гробнице нетНи имени, ни надписей, ни знаков.
Ночной порой в ней светит слабый свет,И купол гроба, выбеленный мелом,Таинственною бледностью одет.
Я приближаюсь в сумраке несмеломИ с трепетом целую прах и пыльНа этом камне женственном и белом…
Сладчайшее из слов земных! Рахиль!
Это стихотворение в 1923 году перевел на иврит поэт Шауль Черниховский.
На следующий день Бунины и Давид Шор отправились к Иордану и на Мертвое море. Для Соломона Шора эта поездка была бы очень утомительной, и он остался дома. По дороге путешественники сделали остановку в Вифании, деревне, которая упоминается в Новом Завете как место жительства ученика Иисуса Лазаря и его сестер Марии и Марфы. Второй остановкой путешественников был «источник апостолов», который, согласно «Толковой Библии» профессора А. Лопухина, располагался в 20-ти минутах пути от Вифании в Иорданскую долину. В настоящее время расположение этого источника неизвестно.
Только в сумерках Иван Бунин, Вера Муромцева и Давид Шор добрались до горы Искушения в долине Иерихона. Ночь российские путешественники провели в Иерихоне, а ранним утром продолжили свой путь к реке Иордан и Мертвому морю.
Сильное впечатление на молодых Буниных и Давида Шора произвел восход солнца в долине Иордана. Стихотворения Бунина «Иерихон», «Бедуин», прозаические путевые поэмы «Пустыня Дьявола» и «Страна Содомская» остались воспоминанием об этом увлекательном путешествии.
После Иерусалима, Вифлеема, Иордана, Иерихона и Мертвого моря путешественники отправились в Галилею. В наши дни маршрут Буниных в Галилею вызовет, по крайней мере, удивление, но в начале двадцатого века, он, вероятно, не выглядел необычным.
Путешественники из Яффо отплыли в Бейрут, затем через Баальбек и Дамаск добрались до Галилеи. Увиденное в Табхе, Тверии, на озере Кинерет, Назарете, в Кане Галилейской и других святых местах Галилеи поразило молодоженов. Вера Муромцева вспоминала: «Вероятно, религиозное чувство нераздельно с любовью к природе и с чувством красоты. И не мне передать ту нежность красок, мягкость очертаний, что я видела из Табхи, с берега этого дивного озера. Недаром именно здесь родилось самое прекрасное и милосердное учение в мире. Насколько Старый Завет слит с Иудеей, настолько в Галилее и особенно на этом озере понятно Евангелие. По-настоящему я в те годы была далека от христианства, но в этот незабвенный день и я чувствовала Христа, и, может быть, по-настоящему».
Из Галилеи Вера Муромцева и Иван Бунин отправились в Египет, а затем вернулись на родину в Россию.
Интересно сложилась судьба у путешествовавшего вместе с Буниными талантливого еврейского музыканта Давида Шора. Побывав на Святой Земле, музыкант почувствовал свою кровную связь с еврейскими жителями Палестины. В 1927 году Давид Шор переехал в Тель-Авив и принимал активное участие в музыкальной жизни страны. Шор возглавлял Союз Палестинских музыкантов, занимался детским музыкальным образованием, выступал с оркестрами и сольными концертами.
Символично, что в декабре 1933 года, спустя месяц после присуждения Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, еврейское население Палестины широко отмечало 40-летие профессиональной деятельности музыканта Давида Шора.
А Иван Бунин даже в тяжелые годы гражданской войны вспоминал своих еврейских друзей-путешественников и незабываемый Иеруса-лим. «Нам ли, например, не близок Иерусалим – нам, из поколения в поколение, с младенчества начинающим познавать его историю и молиться его Богу? И все-таки, помню, как робко, как благоговейно опустил я глаза при входе в Иерусалим вместе со стариком Шором, остановившимся и долго, горячо, закрывшись рукавом, плакавшим у этого входа» (газета «Южное слово», Одесса, 1919).
В наши дни в пригородах Иерусалима ранней весной можно увидеть огненные красные цветы, так поразившие молодого Ивана Бунина и Веру Муромцеву. Эти цветы остались в стихах Ивана Бунина, написанных в 1904 году:
Это было весной. За восточной стеной
Был горячий и радостный зной.
Зеленела трава. На припеке во рву
Мак кропил огоньками траву.
И сказал проводник: «Господин! Я еврей
И, быть может, потомок царей.
Погляди на цветы по сионским стенам:
Это все, что осталося нам».
Я спросил: «На цветы?» И услышал в ответ:
«Господин! Это праотцев след,
Кровь погибших в боях. Каждый год, как весна,
Красным маком восходит она».
Опубликовано в Литературный Иерусалим №37
