В Сергиевом Посаде есть не только Троице-Сергиева Лавра, множество церквей и несколько историко-культурных музеев. Тут ещё много мест таинственных и тихих, где в будний день можно побродить почти в одиночестве и реально оказаться вне времени повседневности. Найдутся и зримые поводы очень сильно удивиться. А можно обнаружить и драгоценные осколки бывшего СССР.
Туристический «формат»
Небольшая удалённость от Москвы и, естественно, чудо Троице-Сергиевой Лавры, с которой тут всё и началось несколько столетий назад, сыграли особую роль в представлениях о Сергиевом Посаде обычного россиянина-туриста, тут побывавшего. Туристические автобусы, особенно в выходные, прибывают сюда вереницей и чаще всего не задерживаются более нескольких часов на стоянке, спрятанной позади Лавры. Особенно ретивые и любознательные из туристов успевают на пути от стоянки до лаврских ворот спуститься к источнику преподобного Саввы Сторожевского, испить водицы или набрать её про запас, если это летом и в мире жарко. Остальные сразу и послушно следуют за экскурсоводом. После Лавры — хоровой обед, а потом, в лучшем случае, ещё «Музей игрушки», от здания которого, кстати, тоже удивительный вид на Лавру и — в Москву, в Москву, или Ярославль, или ещё куда, ближе к собственной малой родине, восвояси. Поэтому у такого туриста, не по вине его, в памяти только купола и лаврская брусчатка остаются, ещё голубей все почему-то помнят — кажется, их специально прикармливают у главных лаврских Святых ворот.
Но встречаются туристы и более усердные — те прибывают на два дня и успевают побывать в ближайших окрестностях. Чаще всего посещают Радонеж — обычно ещё по пути в Сергиев Посад, женский Покровский Хотьков монастырь в Хотьково, усадьбу Саввы Мамонтова в Абрамцево. Остальное тоже остаётся за жёстко очерченным кругом отпущенного времени.
Это и есть среднестатистический сергиево-посадский туристический «формат», впрочем, не самый уникальный для некоторых исторических городов Подмосковья.
Надо отдать должное, что для одно-двухдневного пребывания здесь всё организовано очень цивилизованно. Гостиницы, впрочем, изрядно дороги — даже монастырская — на площади перед Лаврой (небогатые паломники, приезжающие надолго, предпочитают снимать квартиры или комнаты, цены на которые весьма приемлемы).
Сувениров — вдоволь: они продаются и в многочисленных магазинах и магазинчиках, в специально под торговлю оборудованном подземном переходе, через который проходит всякий, кто приехал своим ходом, — если идёшь от вокзала к Лавре, его никак не минуешь, и просто на улице.
Светское и церковное тут — всегда рядом. В старинном здании Красногорской ярмарки можно купить открытки, книги, те же сувениры, павловские платки и всякую церковную утварь, необходимую для богослужений, и даже дьяконское и священническое облачение, — не знаю, правда, спрашивают ли при этом удостоверяющие документы или доверяют внешнему виду покупателей? Как-то не пришло мне в голову попробовать купить себе рясу.
С едой — тоже всё хорошо. В той же Красногорской ярмарке, в самой Лавре, сразу слева после входа через Святые ворота, монастырские трапезные — вкусные и недорогие. Гурману тоже можно разгуляться — есть рестораны русской и мексиканской, итальянской и японской кухни. Не обошлось и без «Макдональдсов» — их тут аж два: на вокзале и на проспекте Красной Армии напротив муниципальной администрации. Целый сгусток едальных заведений тоже как раз на пути к Лавре — есть очень приятные, оборудованные наподобие застеклённой веранды или в деревянном «русском» стиле. С хорошим видом. С видами происходят порой и шутливые (надо полагать) нелепицы: так, рекламный указатель со стрелкой предлагает посетить сауну «с видом на Лавру»:
А чуть в глубине от проспекта Красной Армии я однажды обнаружил заведение и вовсе экзотическое, заповедное — столовку-стекляшку, словно из советских времён. Мы тогда работали в Сергиевом Посаде на одном муниципальном проекте, и я рассказал об обнаруженном осколке СССР своему коллеге Петровичу. На удивление он не похихикал, а загорелся и потребовал тотчас его туда отвести. Когда мы вошли внутрь, глаза Петровича источали благодать, и он шевелил ноздрями, словно чуял божественный аромат: пахло котлетами и тушёной капустой. Петрович любовно огладил поднос со щербатыми углами, торжественно взял в руки алюминиевую вилку с погнутыми зубцами и такую же, несколько покорёженную ложку.
Было ясно, что он словно бы опять попал во время и пространства своей бурной журналисткой юности, проведённой в прокалённых жгучим солнцем степях Северного Казахстана. Петрович взял себе селёдку с луком и торчащими в разные стороны костями, борщ с переваренной говядиной и котлету с картофельным пюре, где по центру поблёскивала лужица растоп ленного масла или, может быть, даже маргарина. Без ста граммов — а тут же и разливали — тоже не обошлось. Я ограничился гречневой кашей с печенью — это выглядело как-то более нейтрально. И стаканом настоящего столовского компота из сухофруктов. На удивление, всё оказалось вполне съедобным. Петрович стал постоянным посетителем заведения, быстро познакомился со всеми подавальщицами, так что мяса в борще у него теперь всегда было больше положенного минимума, как и сметаны, щедро зачерпнутой крепкой рукой румяной сергеево-посадской тётушки с голубыми глазами. И я иногда составлял ему компанию. А потом мы обязательно отправлялись погулять.
Между улицами 1-й Рыбной и Сергиевской сохранился кусочек старого Сергиева Посада — домики позапрошлого и начала прошлого века, с наличниками и особой купеческой осанкой:
Есть и новые строения, вполне живо вписавшиеся в давнюю застройку:
Здесь можно хорошо и тихо побродить.
Справедливости ради надо сказать, что Сергиев Посад — довольно большой современный город с крупными промышленными предприятиями, фундаментальным Дворцом культуры, библиотеками (одна из которых носит имя В. В. Розанова), строящимися современными домами и целыми микрорайонами. Есть здесь даже тюрьма, скромно расположившаяся тоже на проспекте Красной Армии, центральной магистрали города, по обеим сторонам которой всё тут, по большей части, и находится.
Впрочем, всё да не всё.
В трёх верстах от Лавры
А если по-современному, то в десяти минутах езды от вокзала — в противоположную от Лавры сторону — располагаются Гефсиманский и Черниговский скиты.
Гефсиманский скит был основан в 1844 году и приписан к Троице-Сергиевой Лавре. Чуть позже на противоположном берегу залива Верхнего Скитского (Корбушинского) пруда появился Черниговский скит (в документах XIX века также значится как Пещерное отделение Гефсиманского скита).
В обоих скитах жили монахи, хотевшие большего уединения, нежели то было возможно в самой Лавре. От Гефсиманского скита до наших дней дошла лишь ограда с башенками и въездными воротами:
Черниговскому в этом смысле повезло гораздо больше.
В конце XIX века Черниговский скит получил широкую известность по всей России благодаря народному духовнику старцу Варнаве (1831–1906).
За его благословением прибывали многочисленные паломники. В январе 1905 года к нему приезжал на исповедь Николай II. И ему старец, по легенде, предсказал мученическую кончину и благословил на неё.
Каждого приходящего, без разбору чинов и званий, старец называл «сынок» и «деточка». В день он принимал от пятисот до тысячи человек. Бедным помогал за счёт богатых «деток». Среди его духовных чад были Константин Леонтьев и Иван Шмелёв. И для каждого он находил верное, прозорливое, особое слово. Почил в алтаре домовой Успенской церкви Сергиево-Посадского дома призрения перед престолом с крестом в руках. Похоронен был в пещерной Иверской часовне, где при жизни любил молиться.
После прихода к власти большевиков скиты ожидала незавидная участь.
В 1921 году был ликвидирован Черниговский скит, братия переведена в Гефсиманский. Который, в свою очередь, был преобразован в сельскохозяйственную артель и жил на самообеспечении.
В 1928 году была закрыта последняя церковь в Гефсиманском скиту — в честь Успения и Вознесения Божией Матери (в подклете её находилась нижняя церковь во имя Гефсиманского моления Иисуса Христа) — и отдана под клуб глухонемых.
В Черниговском скиту размещались последовательно: тюрьма-колония для «уголовного элемента», интернат для слепых и полуслепых, интернат для инвалидов Отечественной войны, ПТУ-интернат для инвалидов. Собор Черниговской иконы Божией Матери использовался под склад Загорского горпромторга:
Ядерный скит
В 1950-е годы строения Гефсиманского скита передали военному ведомству, по распоряжению которого храмы и прочие культовые сооружения были взорваны. На месте скитского кладбища построили многоэтажный учебно-административный корпус, существующий и поныне. За солидной красно-кирпичной скитской оградой это здание никакой архитектуры с давно немытыми окнами выглядит особенно чуждо окружающему умиротворённому пейзажу.
И сегодня на территории Гефсиманского скита располагается ЦФТИ (Центральный физико-технический институт № 12 Главного управления Министерства обороны РФ). Командует этим сухопутным ядерным «ящиком» настоящий контр-адмирал.
За ограду простому человеку попасть невозможно — ядерный скит охраняется военными, да и вроде незачем: говорят, там от скита не осталось и следов, разве что невидимые очертания церковных зданий и, возможно, братские и другие служебные корпуса, перестроенные под иные нужды. Хотя я и очень старался, употребляя все свои связи в местном муниципалитете. Но закончились эти попытки ничем — целый замглавы Сергиево-Посадского района окончательно остудил мой пыл:
— Туда даже лаврских монахов-то редко пускают. Разве что только с самим Феогностом, наместником Лавры. Да и то по большим праздникам.
Хотя сам контр-адмирал — душа-человек.
Секретного телефона души-человека мне так и не дали.
Чуть в стороне от бывших въездных ворот Гефсиманского скита, на которых ныне гербы Министерства обороны, в 2010 году был установлен памятник святителю Николаю Чудотворцу с надписью «Создателям ядерного щита России»:
Символизировать он должен единство духовной веры и воинской доблести. И всё же, на мой скромный взгляд, с этой надписью памятник выглядит довольно дико. Или, мягко говоря, вызывает удивление своей явной несуразностью. Уж лучше бы памятник кому-то из творцов ядерной бомбы поставили — всё ж было бы уместнее. А по мне так и вовсе — не место ядерному «ящику» в стенах тихой монашеской обители.
Итог тут подвёл мой тогдашний наёмный водитель, бывший сергиевопосадский гаишник. И Гефсиманский скит, и уж тем более странный памятник он внимательно оглядел, видя первый раз в жизни и вслух читая надпись, и выдал:
— Погон этому Николаю только не хватает. Сфоткай-ка ты меня на его фоне.
Пока я его фотографировал, он, видимо, додумывал глубоко засевшую в голове мысль и, наконец, поинтересовался:
— А как думаешь, в каком бы он был у нас звании?
— Наверное, не ниже генерал-майора.
— Н-да, — хмыкнул он в ответ, — а я вот только до капитана дослужился.
Но и это была — настоящая жизнь! Безо всякой тебе ядерной бомбы.
Леонтьев и Розанов
С Черниговским же скитом и Сергиевым Посадом связаны имена двух великих русских философов — Константина Леонтьева (1831–1891) и Василия Розанова (1856–1919). К их сложному наследию можно относиться по-разному, но бесспорно одно: они умели очень хорошо думать. Не в последнюю очередь — о судьбах России. Всерьёз и с любовью.
Дипломат, философ, писатель-публицист, социолог, поздний славянофил, собеседник Льва Толстого времён духовных исканий, Константин Леонтьев был, если всё немного упростить, проповедником «византивизма», то есть церковности, монархизма, сословной иерархии и союза с Востоком как средства от революционной заразы. В середине 1870-х, серьёзно заболев, он дал обет в случае выздоровления посвятить свою жизнь Богу.
Леонтьев по нескольку месяцев жил в монастырях — на Афоне, в Николо-Угрешской обители под Москвой, в Мещовском монастыре св. Георгия, в Оптиной пустыни (близ Козельска). В последней он поселился в марте 1887 года. Здесь же 23 августа 1891 года Леонтьев принял тайный постриг под именем Климента. Вскоре он перебрался в Сергиев Посад. Здесь, в лаврской гостинице, на пороге монастыря, не успев вступить в число его братии, Леонтьев умер от воспаления лёгких и был похоронен в Черниговском скиту близ храма в честь иконы Черниговской Божией Матери.
Василий Розанов, один из самых парадоксальных русских писателей и философов, был младшим современником Константина Леонтьева, его «другом по переписке». Он первым называл Леонтьева «русским Ницше».
Писал он много и под множеством псевдонимов, а печатался порой в изданиях совершенно противоположного толка, за что его зачастую обвиняли в беспринципности. После выхода книг «Тёмный лик» и «Люди лунного света» епископ Саратовский Гермоген потребовал отлучить «явного еретика» Розанова от церкви.
В 1917 году семья Розанова покинула голодный Петроград и по приглашению Павла Флоренского переселилась в Сергиев Посад. Жили в трёх комнатах дома ректора Свято-Троицкой семинарии (нынешний адрес — Полевая, д. 1).
Здесь Розанов трудился над последней своей мрачно-провидческой работой «Апокалипсис нашего времени», выходившей отдельными сборниками на полуобёрточной бумаге. Крушение «тысячелетней монархии» для него было поразительно и граничило с мистикой: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три… Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало… Задуло свечку».
Перед кончиной Розанов открыто нищенствовал, голодал, но отошёл в иной мир как настоящий христианин. Умер он в 1919 году и был похоронен с северной стороны храма Черниговского скита, поблизости от могилы Константина Леонтьева.
Обе могилы оказались утрачены, когда весь некрополь Черниговского скита был уничтожен (засыпан сверху землёй и зарос травой). Побывавший на кладбище в 1927 году Михаил Пришвин свидетельствовал: «Чугунный памятник К. Леонтьева опрокинут, центральная часть его с надписью выбита. Очертаний могилы Розанова на земле почти не было заметно».
Воды святые и обычные
И всё же колесо истории, проскрипев, повернулось, и в 1990 году Черниговский скит вместе с собором и чудом сохранившимся домиком старца Варнавы был передан Лавре, и в нём возобновлено иноческое жительство и служение. Сам старец Варнава в 1995 году был причислен к лику Радонежских святых. Святые мощи его покоятся в соборе Черниговской иконы Божией Матери. А вот и его домик, где он принимал на пороге и внутри своих «деток»:
Теперь возрождённый монастырь официально именуют Гефсиманским Черниговским скитом, объединив в этом названии память об утраченном Гефсиманском и пещерном Черниговском. Правда, монастырю и по сей день принадлежит не вся территория: за разделительным металлическим забором — по-прежнему интернат, занимающий главные братские корпуса и прочие монастырские помещения.
Центр архитектурного ансамбля, конечно же, собор Черниговской иконы Божией Матери, построенный в псевдорусском стиле в 80-е годы XIX века:
Под ним помещается пещерная церковь, существовавшая ранее, — с просторным трапезным храмом, часовнями и источником святого Варнавы.
В 1894–1895 годах были возведены ограда скита и пятиярусная колокольня, по высоте почти равная лаврской. Всё это чудом сохранилось до наших дней и теперь отреставрировано. Братский корпус:
За вход в скит денег, естественно, не берут, но вот за экскурсию в пещерный храм придётся заплатить, но оно того точно стоит.
Так как я был уже местным старожилом, то ко мне на выходные зачастили всякие приятельницы и прочие интересующиеся. Всех их без исключения я водил в пещеры. А однажды оказался там в несколько разобранном виде — после вчерашнего банкета. И вот в закутке, где святой источник, я стал спускаться по боковым ступеням и даже не заметил, как ступил прямо в спокойную водяную гладь маленького озерца, наполняемого его водами, и чуть не по колено промочил правую ногу: а не ходи в святое место в неподобающем виде!
Есть в скиту и своя небольшая монастырская трапезная — с самодельным квасом и пирожками.
К восстановлению некрополя Черниговского скита, напротив алтаря главного престола в честь Черниговской иконы Божией Матери, приступили ещё осенью 1991 года. Над могилами Константина Леонтьева и Василия Розанова теперь возвышаются два деревянных креста. На самом деле место их захоронения точно не известно, посему кресты установлены на примерном месте.
Самое удивительное — здесь всё живое. Даже кладбище. И монахи здесь, на отшибе, выглядят более весёлыми и доступными для общения.
А если выйти за ограду, то стоит умыться или даже окатиться из источника святого Варнавы — воды его отведены сюда, и на берегу пруда сооружена деревянная загородочка, где можно раздеться и встать под ледяную струю.
Некоторые туристические, но чаще паломнические автобусы теперь доезжают и сюда — людям показывают практически восстановленную часть Черниговского скита, про судьбу Гефсиманского рассказывают только самым любопытным…
Особенно ретивые и любознательные из туристов успевают.
Опубликовано в Лёд и пламень №1, 2013
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!