О книге Вероники Шелленберг «Календарю вопреки»
В жизни каждого человека есть события, после которых он коренным образом пересматривает взгляд на мир. Хорошо, если эти события связаны с чем-то положительным, вдохновляющим, мотивирующим. Для Вероники Шелленберг, известного омского поэта, редактора, драматурга, художника, а с недавних пор — профессионального инструктора по туризму, таким источником стали путешествия на Алтай, наш «недальний Восток». Хотя это даже не путешествия — а паломничества, приобщение к вековым тайнам России и Сибири, которые во многом определили лирику автора последних лет.
Итак, в 2013 году увидела свет книга стихотворений и эссе о Горном Алтае «Под присмотром орла», а осенью 2015-го вышел новый сборник «Календарю вопреки» — новые и избранные стихотворения Вероники Шелленберг. Большая глава из него — «По следам аргамака» — посвящена также Горному Алтаю.
В отличие от анализа стихотворений начинающих авторов, нашей целью является не поиск (зачастую «под микроскопом») удачных строк, ярких образов и сильных рифм, — важно комплексно понять новый поворот в творчестве В. Шелленберг.
Зачастую получается так, что множество авторов просто не замечают (да простят меня читатели за штамп) новых источников вдохновения: пожилые поэты делают гигантские паузы в творчестве или «подпитываются» самоповторами; поэты, условно относимые к среднему поколению, также нередко «проседают» под гнётом различных проблем.
Однако не так-то просто сказать, «эволюционным» ли стал «алтайский» период в жизни творчестве Вероники Шелленберг. Безусловно, среди стихотворений 2010-х годов. найдётся множество шедевров, которые при любом раскладе станут весомой частью «Избранного», ведь автор уже давно зарекомендовал себя как один из лучших поэтов нашего города, «с наименьшими потерями» пройдя дистанцию между стадиями «Ученик» и «Профессионал». Даже если открыть тоненькую книжечку «Если б не ты…» (дебютную для Вероники, выпущенную в 1998 году), то и в ней нет слабых, ходульных, проходных произведений. Чувство меры и чувство слова присутствовало у автора и тогда.
И вот — Алтай. Уверен, что далеко не каждый автор по-хорошему «заразился» бы его величием, его историей, его легендами. Скорее всего, многое зависит от личности самого поэта, как в случае с Вероникой. Приобщение к Алтаю и стало тем «кирпичиком», которого и недоставало для более целостного восприятия мира и бытия. Мало просто восхищаться природой и её описывать — даже не самый сильный автор найдёт, пожалуй, выразительные средства, чтобы найти симпатичный эпитет к высокой горе или быстрой реке. Описать и прочувствовать — даже не полдела, даже не четверть дела: важно самому стать частью того, что тебя привлекает, целиком и полностью (хотя на бы время!) отречься от мира внешнего:
И небо, и степь под присмотром орла,
Тропа, что коней к водопою вела,
В закатном чаду, раскаленных, как медь,
Соленых от пота, уставших лететь.
Обратите внимание на эти строки, давшие название первой «алтайской» книге Вероники. Какие там новомодные 3D-фильмы! Величие Алтая — самая лучшая трёхмерная картинка. Кроме того, здесь есть мифологический подтекст. Находиться «под присмотром орла» — значит, быть в поле зрения и под покровительством самого Маадай-Кара, — героя легендарного алтайского эпоса. Это явствует из эпиграфа: «И, возникая, как стрела, / алыпа взгляд к земле спешит/ и превращается в орла…»
Алтай для автора — место, где личное становится всемирным, а всемирное — личным:
Нет ни прошлых забот,
ни любви, что меня предала,
я с собой не возьму
этот груз тяжелее свинца.
Ждёт меня Уч-Сумер —
высока, непорочна, бела,
И тропа, и тропа,
у которой не будет конца.
Юрий Иосифович Визбор! Разве это не привет вам — привет из XXI века от сильной женщины и поэта? И вот уже руки отважных путешественников нащупывают гитару, и покорные струны слушаются их пальцев, и слова Вероники — чем не песня? И бросьте говорить, что, мол, это штамп: «любви, что меня предала», «груз тяжелее свинца». Вглядитесь в тёмную алтайскую ночь, вглядитесь в себя и согласитесь с этими словами.
Попасть на Алтай, не тронутый цивилизацией, — это попасть в мир, только-только созданный Творцом: как же словами передать эту гармонию?
Вероника — может:
Человек на вершине горы
видит мир первозданным:
го ры — всплески духа огня,
сияющие снега —
сны
вездесущего духа воды,
деревья и травы —
песни
духа земли.
И как не поверить в это! Ожившие стихии создают горы, деревья, травы — всё сущее. Они же создают и стихи. Да, это уже не песня под гитару, а речитатив шамана, который знает всё, да скажет не каждому… Но вспомним и Владимира Высоцкого:
Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал,
Пусть даже внизу он звезды хватал с небес…
Нет риска? Есть одно созерцание? Отнюдь! Человек, соприкоснувшийся с легендой и не убоявшийся ее, сам становится одним из ее постоянных творцов. Быстрые, резкие, полноводные реки далеко не каждому подчинятся, ну а уж если это произойдет, то получаются такие стихи:
Нас мало — нас восемь,
всего восемь вёсел.
Прощай, сухопутный покой!
Как пёрышко, лодку
уносит, уносит
Суровою горной рекой.
Нас много — нас восемь!
Мы вёсел не бросим —
порог не пройдёшь на авось.
Гребём, выгребаем
во все восемь вёсел,
волну пробивая насквозь.
На гребне порога,
на гребне восторга
небесная речка видна…
Там ближе немного
до Господа Бога,
и души промыты до дна.
Жёсткий, чеканный, сильный ритм победителя. Победителя не природы: покорить или подчинить Алтай — дело, заранее обречённое на провал.
Главное — победить себя прежнего со своими страхами и сомнениями. Не так просты эти реки, чьи имена прошёптаны самой природой — горами, ледниками, растениями: их не приручишь и не повернёшь вспять:
Река — голубА —
Небом нездешним пропитана —
откровение ледника.
До поры до времени,
до весеннего солнышка спит она
и — в бега.
Норовистая, вольная,
отрога рвёт удила.
Только с берега себя погладить позволила —
Шавла, Шавла…
Приобщение — это и знак благодарности горным (мало того — горним!) рекам, смывающим всё лишнее, городское, серое:
Умыться — поклониться реке.
Долгими пить глотками
Катуни упругую плоть —
желанную,
полусонную
на границе ночи и дня.
Или:
Ледяная наждачка воды
сдирает
цивилизации жалкую накипь.
Каково? Чем не готовое трехстишие? Уже — зримый, ограненный стихотворный алмаз. Нет же — это просто часть одного стихотворения. И такие алмазы — практически повсюду. Осторожно, не пропустите! Быть может, несколько из них — в бурной Катуни? Не зря сибирячка Вероника Шелленберг и уроженец русского Севера Николай Рубцов, несмотря на всю разницу их творчества, всё-таки едины во мнении:
Катунь, Катунь — свирепая река!
Поёт она таинственные мифы
О том, как шли воинственные скифы,
Они топтали эти берега!..
По «алтайским» стихотворениям Вероники Шелленберг, думаю, можно писать не просто «обзорные» статьи, что сейчас и было сделано, а солидные литературоведческие и — мало того! — философские труды. Материал — огромен, Алтай — огромен, поэзия Вероники — огромна.
Опубликовано в Паровозъ №7, 2018
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!