Георгий Марчук. ЗВОНОК НЕЗНАКОМКИ

Комедия в двух действиях, двенадцати картинах

Действующие лица:
Таисия Антоновна Остроух – 38 лет.
Болеслав Николаевич – ее муж, помощник министра куль­туры, 34 года.
Лёля – соседка и подруга Таисии.
Нина Харлапиевна Окунь – работник Дома быта, 40 лет.
Василий Поликарпович – ее муж, водитель, 45 лет.
Игнат Казимирович Шульга- актер, друг Болеслава, 32 года.
Светлана – актриса театра оперетты, 23 года.
Мавр- персонаж из сна Таисии Остроух.
Место действия – город.
Время действия – начало ХХ1 века.

Действие первое
Картина первая

Двухкомнатная квартира Таисии Антоновны и Болеслава Николаевича . Скромная обстановка. В комнате – зале – стол, телевизор, дверь на балкон. В соседней комнате – спальне – кровать. Эту квартиру они снимают. Ждут вселения в собственную. У стены – велотренажер, на столике – городской телефон, сотовый теле­фон лежит на подоконнике, такой же висит на шее у Таисии, маловидной женщины лет сорока. Она в цветном пестром халате. Несколько секунд стоит посреди комнаты в оцепенении. В руке держит трубку городского телефона, опуская ее на ячейку аппарата. Обращается к Богу.
Таисия. Господи! За что мне все это? Боже милосердный, верю в твое присутствие, хоть и не бываю в церкви. Чем я провинилась? Все так хорошо складывалось. Мечтали съехать со съемной квартиры в собствен­ную. Я прошла испытания. Первый муж был горьким пьяницей. Не выдер­жала, разбежались навсегда. Встретила второго. Робкая душа, музыкант, трудяга. Почти рассчитались за квартиру. Жить бы, радоваться. И врачи обнадежили, Господи, сказали, будет у меня ребеночек. Тороплюсь, Госпо­ди. Ведь скоро сорок. Ребеночка ведь поднять надо, хватит ли жизни. И вот получаю удар в спину. От кого? От родного мужа. Помоги, Отец небесный! Матерь Божия, удержи от гнева (лихорадочно набирает номер телефона). И на этом деньги кончились (набирает с другого). Лёля, привет.
Луч света выхватывает из темноты Лёлю, подругу-соседку Таисии.
Лёля. Привет, Таисия.
Таисия. Не занята?
Лёля. Милая, одинокий человек всегда занят. Это кажется, что он свободен. Пришла из химчистки, топчусь на кухне, потом в сбербанк – за­платить за квартиру, потом в редакцию. Как белка в колесе. Надо все же искать трудовую лошадь.
Таисия. Не поняла…
Лёля. Ну, мужа, Господи.
Таисия. А водка есть?
Лёля. Ты же не пьешь.
Таисия. Все течет, все меняется. Бери бутылку, курево – и ко мне.
Лёля. Не пугай так, в чем дело?
Таисия. Все при встрече. Жду (отключает телефон). Что делать? Что? Выгоню, как шелудивого пса. Змеюка подколодная, хамелеон. Мама правду говорила: кто больше угождает, ласкается, тот первый предает. По­зор! Как он не понимает, ведь он публичный человек. Попадет на перо оппозиционной прессе, а те всегда ждут жареного, стыда не оберешься.
Звонок в дверь. Таисия идет открывать и возвращается с Лёлей.
Лёля. Душа моя, ты напугала больше, чем санкции, грипп и вирус Зика вместе взятые. На тебе лица нет.
Таисия. Садись. Наливай.
Таисия ставит на стол две рюмки.
Лёля. Да успокойся ты, Боже мой, я ведь рядом.
Выпивают. Лёля подает Таисии сигарету. Та закуривает.
Лёля. Успокоилась? И ладушки. Слушаю: в чем проблема?
Таисия (после паузы). В нем. В муже моем, Болеславе. Корень в его имени – боль. Вот и несет боль.
Лёля. Ну, эти проблемы утром возникают, тлеют до вечера, а в по­стели гаснут.
Таисия. Все серьезно. Минут тридцать назад звонит городской те­лефон. Поднимаю трубку. Думаю, по работе, очередная клиентка. Ан нет. Бодрый, наглый, сипловатый женский голос спрашивает: «Вы жена Болес­лава Николаевича Остроуха?» – Да, отвечаю. В чем дело? Во мне, гово­рит, дело. Если хотите, чтобы все было шито-крыто, гоните тысячу баксов. Мне, говорит, от него аборт надо сделать. Жмот ваш муженек, все обещает, а мне тянуть нельзя, срок поджимает. Готовьте деньги, я потом скажу, как передать. И отключила телефон.
Пауза.
Лёля. Бли-ин. Может, разыгрывает кто? На телефоне ее номер вы­светился?
Таисия. Проверила. Звонок был из телефона-автомата.
Лёля. Ой, Господи. Хорошо, что хоть одна позвонила.
Таисия. Ты думаешь, у него таких несколько?
Лёля. На всех бабла не хватит.
Таисия. Кто бы мог подумать.
Лёля. А я чего своего выгнала? Ни одной юбки не пропускал. Так что теперь мы с тобой опять свободные. Пойдем в ночной клуб, найдем новых.
Таисия. Не шути. Люблю ведь его. И с деньгами наладилось.
Лёля. Надо прижать мужа, пусть признается. Такова наша доля, увы. Не изменяем мы, изменяют нам. Тебе еще повезло. В наш свободно распу­щенный век все гульнуть норовят. Представляешь, если бы каждый месяц звонила очередная фифа?
Таисия. Я бы его вышвырнула с балкона.
Лёля. У тебя же первый этаж. А отрезать это самое – уже такие слу­чаи кое-где были, – так ведь жалко.
Таисия. Жалко.
Лёля. В Европе, говорят, бабы объединились и мужиков ненавидят.
Таисия. Феминистки.
Лёля. Вот-вот. По-моему, правы. А я тебе советовала, накачай сили­кона в грудь.
Таисия. Так ведь род человеческий прекратится.
Лёля. Тоже скажешь! В наш инновационный век в пробирке выращи­вают детей. Так, ты больше не пей. Развезет без привычки. Ты ему разнос устрой на трезвую голову. Или собери доллары и откупись.
Таисия. Никогда. Тебе легко говорить. А чувства?
Лёля. Любовь – это тяжелая работа. Я у себя в газете сижу на брач­ных объявлениях. Не поверишь, такое чувство, что полгорода обеспокоены поиском себе пары. Выбирай не хочу. Предназначение женщины – жить в постоянном ожидании измены. Всех вокруг приучают к разврату.
Таисия. По правде надо жить. Приди и покайся. Я консерватор.
Лёля. А кто по правде нынче живет? Одни пожарники: уйдешь на­лево, а тут вдруг пожар. Служба. Мне пора.
Таисия. Так я не поняла, какой твой совет?
Лёля. Скажу словами Сократа, греческого философа: «Выйдешь за­муж – жалеть будешь. Не выйдешь замуж – тоже жалеть будешь». Терпи, душа моя.
Таисия. Ты думаешь, я уступчивая, мягкая, не способна на поступ­ки. Нет, дорогая, мы тоже крутые.
Лёля. Водочку я заберу?..
Таисия. Оставь.
Лёля. Только ты его бутылкой по голове не бей. На ней мои отпечат­ки пальцев.
Таисия. Не боись.
Лёля. Да. Одолжи до зарплаты пятьдесят долларов. Кризис.
Таисия (нехотя). Мы на мели. Кредит еще не выплатили. Дам двадцать. Заказов мало.
Лёля. Так у Болеслава, помощника министра, зарплата приличная, небось.
Таисия. Еще первой не было, вот и не знаем сколько.
Лёля. Спасибо и за это. Поняла? Бутылкой не бей.
Таисия. Не боись. Найду способ.
Лёля. Помнишь, я тебя предупреждала о формах отношений с эти­ми монстрами: гражданский брак, гостевой, секс по звонку… Неплохо бы проверить на вирус измены подонка. А ты все свои сбережения вложила в строительство квартиры, а теперь отсудит он свою долю. И тю-тю.
Таисия. Я не признаю других браков. Их придумали развратники. Брак – это любовь, семья, доверие, забота, дети.
Лёля. В теории – да, но практика, практика. Пока-пока!
Таисия. Будет ему и теория, будет и практика. Как ты думаешь, Папа Римский осудил бы этот поступок?
Лёля. Так же как Патриарх Московский и всея Руси.
Таисия. Это придает мне силы.
Музыка. Затемнение.

Картина вторая

Квартира Нины Харлапиевны. Она работает приемщицей электротоваров в ремонт в Доме быта. Муж – шофер. Живут скромно в однокомнатной квартире. Все тут: и стол, и телевизор, и фикус, и картина И. Шишкина «Утро в сосновом лесу» на стене.
Небольшой чемодан на авансцене. Василий пьет кофе, не отрываясь смотрит телевизор.
Нина. Да выключи ты этот ящик. Надоел. И утром и вечером одно и то же: про богатых, кто с кем, когда и где. Специально дразнят бедных. Один яхту купил, второй – замок, этот с очередной шлюхой на Канарах.
В а с и л и й. Я жду новости. Может, что хорошее и скажут. Тебе на какой канал переключить?
Нина. Выключи вообще.
Василий. Успокойся уже, успокойся. Слава Богу, подфартило, смо­таюсь в Тюмень, подзаработаю деньжат.
Нина (отставила чашку с кофе в сторону). Не могу успокоиться. Нахал, трансвестит поганый. И что за народ пошел? Злые, завистливые, мстительные.
В а с и л и й. Не все, не все. Это временная болезнь от неудач да от бед­ности.
Нина. Хороша бедность – по двору не пройти из-за дорогущих им­портных машин.
Василий. Это в городах. А на селе – туго. Люди у нас еще добрые, гены добра работают.
Нина. А что я ему сделала? Я – простой клерк. Принимаю в ремонт электротовары, отпускаю по квитанции. Я их не ремонтирую. Ну, ответила ему грубо, прямо сказала – нахал. Да он хуже нахала! Ты понимаешь, что из-за его жалобы меня премии лишили. Как я могу простить?
Василий. Да забудь. Не живи вчерашним днем, не рви нервы.
Нина. Мои нервы уже съел капитализм. Терпим, преодолеваем эти кризисы, девальвации, инфляции, стагнации. В постоянном напряжении из-за нехватки средств к существованию. А ты про нервы.
В а с и л и й. Не голодаем.
Нина. Но и лишнего себе позволить не можем. Старую дубленку уже десятый год ношу. Срам!
В а с и л и й. Так я же еду, чтобы деньгу заколотить.
Нина. Спасибо моему брату, что пригласил тебя. Белье теплое не забыл?
Василий. Нет.
Нина. Это Тюмень, не Сочи.
Василий. Пару месяцев выдержу.
Нина. Осторожно там со спиртным и с бабами.
В а с и л и й. Нина!..
Нина. Знаем мы вас. Брат мне все расскажет. На порог не пущу.
В а с и л и й. Нина.
Нина. Повторять не буду. Эта свобода нравов всех распустила.
Василий (посмотрел на часы). Ну, пора.
Нина. Еще час до поезда.
В а с и л и й. Ты же знаешь, как транспорт ходит.
Нина. С Богом. Контрольные звонки – ежедневно в девять вечера. Если, не дай бог, ЧП, срочно сообщай.
Василий надевает шапку, берет чемодан.
Нина. Уже и поцеловать не хочешь? Я понимаю, с годами чувства угасают, но не до такой же степени.
Василий. Да как-то… Извини (целует жену).
Нина. Ладно, ладно. Все равно с трудом верю в искренность. Что-то там, на дне души, у тебя секретное лежит.
В а с и л и й. Староват я для секретов.
Нина. Счастливой дороги.
Нина провожает Василия до двери.
Нина. Так рассчитывала себе туфли купить на премиальные. И на тебе. Еще шеф пригрозил увольнением. Не-ет, надо отомстить. И я знаю что сделаю. Телефон он на квитанции оставил (берет в руки бумажку), вот он. Пойду-ка я к автомату да позвоню его жене. Мол, так и так, я от ваше­го мужа беременна, гони, милочка, бабки. Пусть поскачет гад, поскулит. Ты людям зло принес, зло тебе и аукнется. Болеслав Николаевич Остроух, у тебя ухо острое, а у меня – язык.
Нина берет плащ и решительно выходит из квартиры.
Музыка. Затемнение.

Картина третья

Квартира Таисии Антоновны. Декорации без изменений. Вечер. Таисия с повязкой на голове. Очевидно, головные боли. Настенные часы бьют семь раз. Она лениво крутит педали велотренажера. Входит Болеслав. Он худощав, в очках, приятной на­ружности. В руках у него роза.
Болеслав. Ласточка, котеночек! Ау, где мое солнышко?
Таисия (в сторону). Сейчас я тебе устрою солнечное затмение. На колени!
Болеслав. Не понял? Это новый прикол?
Таисия. Я сказала – на колени, гулена.
Болеслав. Ну и шуточки. Какой же я гулена?! Ровно семь – и я дома. Это тебе.
Таисия. На колени!
Болеслав. Раз тебе хочется (становится на одно колено и протяги­вает ей розу). Твой любимый цветок.
Таисия. Мне один цветок, а ей дорогие французские духи? То-то я замечаю, что от тебя несет Францией.
Болеслав. Это новая туалетная вода.
Таисия. Кто тебя устроил помощником министра? Мой отец, ис­пользуя свое знакомство с премьер-министром. Кто ты был? Простым го- бистом. Не все даже знают, что есть такой музыкальный инструмент – го­бой. Так и сидел бы в оркестровой яме до пенсии, если бы не я.
Болеслав. Не пойму, к чему это? Я ценю твоего отца, тебя.
Таисия. Молчи, прелюбодей! Кто она?!
Болеслав. Не понял?..
Таисия. Ты все хорошо понимаешь, лиса. Кто эта шлюшка, которая разбивает нашу семью?
Болеслав. Я сойду с ума. Не говори намеками. Я без обеда, на од­ном кофе.
Таисия. Так она тебя даже не кормит? С ней секс, а со мной ужин? Последний раз спрашиваю: кто она? Через минуту перехожу к физическим упражнениям.
Болеслав. Бред какой-то. Не знаю, о ком идет речь (замечает на столе бутылку водки). Ты пьяна!..
Таисия. Скрываешь правду.
Болеслав. Не делай из меня сумасшедшего. Пошутила, и баста. Я голоден.
Таисия. Ладно, открою карты. Полчаса назад звонила незнакомка и потребовала тысячу долларов. На что, ты думаешь?
Болеслав. Мало ли на что. На путевку в Таиланд?..
Таисия. На аборт! Заявив при этом, что отцом ребенка являешься ты!
Пауза.
Болеслав. Кошмар какой-то. Дурной сон.
Таисия. Кто она?
Болеслав. Откуда я знаю, кто она? Может, кто-то пошутил? Или твоя подруга разыграла тебя?
Таисия. Не строй из себя наивного дурачка. Лучше признайся.
Болеслав. В чем, черт возьми?! Ужас! Дай номер телефона, я ей не­медленно позвоню. Да за такие шутки в суд.
Таисия. Телефона нет. Она звонила из автомата. Называет тебя – Бо­леслав Николаевич, фамилию, описывает твою внешность. Какой же это шантаж? Кто она?
Болеслав. Да не знаю я! Убей меня – не знаю!..
Таисия. Ладно, повременим. Подумай хорошенько. На карту постав­лена судьба семьи. Будешь спать на балконе.
Болеслав. Там холодно.
Таисия. Пусть она тебя согреет эсэмэсками. Готовь тысячу баксов, а я не собираюсь оплачивать твой разврат. Боже, она грозилась пойти к тебе на работу. Скандал на весь город: в министерстве культуры окопались раз­вратники, двоеженцы.
Болеслав. Мне смешно слушать.
Таисия. Смеется тот, кто смеется последним. Хорошо скрываешь, достоверно. Вспоминай. Может, у тебя их целый гарем? Перебираешь в памяти? Дорогую туалетную воду не смей брать. Развратнику достаточно будет и «Тройного» одеколона.
Болеслав. Тася, перебор.
Таисия. Не Тася, а Таисия Антоновна. Это благодарность за мои лю­бовь и доброту! Боже, папа узнает. Трагедия. У него охотничье ружье. Не жить тебе (Таисия в спальне переодевается, снимает костюм и надевает платье). Думай. Я на вызов. Сколько веревочке ни виться, а конец будет. Ты еще улыбаешься! Я не успокоюсь, не рассчитывай.
Таисия выходит.
Пауза.
Болеслав в растерянности, не зная что и думать.
Болеслав. С ума сойти, какой-то фильм ужасов. Кто мог так жесто­ко пошутить (набирает номер в телефоне). Игнат? Салют! Где ты? Очень хорошо. Ты мне очень нужен. Есть проблема. Срочно требует решения. Я один дома. Жду. Должен же быть какой-то выход.
Музыка. Затемнение.

Картина четвертая

Декорации первой картины без изменений. Болеслав сидит у столика. Игнат ходит по комнате.
Игнат. Сколько раз тебя учить – тянись к женщине, как к ангелу, но бойся ее, как дьявола.
Болеслав. Сотый раз тебе повторяю – это блеф. Жестокая шутка врага или завистника.
Игнат. Это твои проблемы. Допустим, ты святой. А может, мошен­ник нашел новый метод вышибания денег из наивных? Сколько развелось лжефирм. Давай напишем заявление в милицию. Поставят телефон на про­слушку…
Болеслав. О чем ты? Только что взяли помощником министра, и сразу рыльце в пушку, общественный скандал. Я теряюсь в догадках. Под­скажи выход. Ты бывал в такой ситуации?
Игнат. А то. Но меня не шантажировали. Проплачивал все – и ти­шина. Точно бабы не было?
Болеслав. Да нет же. Лет пять назад, еще до Таисии, одна. По пьянке на гастролях в Пензе.
Игнат. Ну, пять лет беременными не ходят. Твоя тоже цаца. Сама не может зачать, так бы радовалась, что ты род человеческий продолжаешь.
Болеслав. Опять за свое. Да нет никого. Ты мне так внушаешь, что я готов уже согласиться.
Игнат. Вот почему я холост. Проблем меньше.
Болеслав. Моя Тася упертая, ты же знаешь. Материалистка, она не допускает никаких вариантов. Белое – белое, черное – черное.
Игнат. Ревнивая. Это опасная болезнь. Видать, контролирует каждую секунду жизни.
Болеслав. А то.
Игнат. Надо пойти ва-банк.
Болеслав. То есть?
Игнат. Признаться.
Болеслав. О чем ты?
Игнат. Они, женщины, иногда способны прощать, если очень любят. Помнить будет, но простит.
Болеслав. И как ты это себе представляешь?
Игнат. Уговорим Светку из нашего театра взять все на себя. Она сы­грает роль твоей пассии. Еще и спасибо скажет. За сумму естественно. Она без родителей, нуждается в средствах. В кооператив влезла, а там тянут жилы будь-будь.
Болеслав. А согласится?
Игнат. Сыграет. Она неплохая актриса.
Болеслав. А если наоборот – еще больше грызни?.. Потом не от­молишься, что это подстава.
Игнат. Я – свидетель. И в первом варианте, и во втором. А что мы те­ряем? Тася простит шалость, и продолжайте счастливую семейную жизнь.
Болеслав. Но у меня в заначке только триста долларов.
Игнат. Собирай, уговори супругу. Скандал-то надо замять.
Болеслав. Выходит, признаю вину?
Игнат. С мошенниками будет сложнее. Они будут терроризировать, пока свое не урвут.
Болеслав. Черт.
Игнат. Да, тут черт, тут Бог не поможет.
Болеслав. Но ведь не я отец ребенка.
Игнат. А кто, ну не я же. Надо смириться. Да простит она, верный ход. До прихода в наш театр я был режиссером в народном театре, кое-что понимаю. Выхода нет.
Болеслав. Знаю.
Игнат. Попробуем?
Болеслав. А Светка согласится?
Игнат. Приличные бабки за десять минут.. Дай сто баксов, я ей дам аванс.
Болеслав нехотя дает деньги.
Болеслав. Ужас! Фантасмагория!
Игнат. Да, мой друг, женщины нынче требуют больших расходов. Все крутится вокруг денег.
Болеслав. А-а… чему быть, того не миновать. Кто-то очень тонко обувает меня в лапти. В министерстве отказали одному композитору в по­купке его симфонии. Может, он этот фарс устроил?
Игнат. Чего гадать? Завистники были и будут. Может, твоей кто поза­видовал? Все-таки жене помощника министра надо спасать имидж. У тебя же перспектива – дорога в заместители министра открыта. Скандал не ну­жен.
Болеслав. Вот именно. Приводи Светку. Рискнем.
Игнат. Если очень любит, простит. Это не раньше. Нынче к таким про­блемам в обществе относятся спокойно.
Музыка. Затемнение.

Картина пятая
Сон Таисии

Декорации первой картины. За окном ночь. Раскаты грома. Молния. Таисия спит в своей кровати. И снится ей сон.
Звучит песня «Водопад» в исполнении Г. Лепса. Входит Мавр. Одна рука и лицо – коричневые, вторая рука – белая. Он фонариком освещает комнату. Подходит к спящей Таисии. Рядом с М а в р о м оказывается Нина Харлапиевна.
Некоторое время Мавр и Нина танцуют под музыку песни.
Мавр (к Нине). Она?
Нина. Она.
Мавр. Я понял. Свободна.
Нина. Электробритвой ее.
Мавр. Найду способ. Будь спокойна.
Нина уходит. Размеренно, как в замедленной съемке. Таким же шагом входил и Мавр.
Мавр. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
Таисия просыпается.
Мавр. Последний раз спрашиваю: молилась ли ты на ночь, Дездемона?
Таисия. Нет, мой господин.
Мавр. Ты тысячу долларов куда припрятала?
Таисия. В сбербанке на счету.
Мавр. Молись, твой час пришел. Я рядом подожду, пока откроешь мне пин-код карты ты своей.
Таисия. Господи, спаси и помоги. (Послышался плач ребенка.) Ребе­нок мой проснулся. Я покормить должна его. (Берет завернутого в одеяль­це ребенка, успокаивает.)
Мавр. Со мною шутки плохи! Гони доллары!..
Он неожиданно вырывает из рук Таисии «ребенка», встряхивает одеяло, и обна­руживается, что в нем никого нет.
Таисия. Болеслав, Болеслав! Спасай! Где ты?
Мавр убегает.
Входит в трусах и майке под зонтом Болеслав.
Болеслав. Я здесь, я здесь.
Таисия. А где же негр?
Болеслав. Он в Африке. Мне можно рядом лечь?
Таисия. Нет. Никогда. Марш на балкон.
Болеслав. Хотел как лучше.
Таисия. Но был же Мавр, а я была Джульеттой или Дездемоной.
Болеслав. Но я не Мавр и не Ромео.
Таисия. Ты Дон-Жуан и Казанова. Марш на балкон!
Болеслав выходит из комнаты.
Затемнение.

Картина шестая>

Декорация первой картины. За столом Таисия и Лёля. Они пьют кофе.
Таисия. Вот такой, дорогая подруга, мне кошмар приснился. К чему это?
Лёля. Деньги у тебя останутся и ребенок.
Таисия. Усыновить придется, что ли?
Лёля. Не знаю. Может, у него какая негритянка? Международный скандал! Свет с ума сходит. Слышала, вышел на Красную площадь голый мужчина и говорит: «Хочу лежать рядом с Лениным». О, нравы.
Таисия. Тоже скажешь – негритянка, типун тебе на язык.
Лёля. Телефон молчит.
Таисия. Еще срок не вышел. Поверишь, из дома боюсь выходить. Кажется, весь подъезд уже знает о его похождениях.
Лёля. Не преувеличивай. В наше время нравы пошатнулись. К вне­брачным связям относятся спокойно. Было бы здоровье и хорошая зарплата.
Таисия. Вот и плохо. Должны же быть какие-то ценности общества, народная мораль, традиционные устои. Зло должно осуждаться всеми.
Лёля. Ага. У каждого четвертого где-то на стороне растет сын, у каждого третьего есть любовница. Платон писал, что после десяти лет се­мейной жизни, супруги могут изменять друг другу.
Таисия. Мы вместе только четыре года.
Лёля. Твой ускорил процесс. А может, звонила дочь какого-нибудь олигарха, и он хорошо инвестировал свой капитал.
Таисия. Негодяй!
Лёля. Согласна. Но не кипятись. Я вот со своим разошлась, вроде полная свобода, а спроси: счастлива ли? – затрудняюсь ответить. Держись мужа. Смотришь, до министра дорастет.
Таисия. Простить, что ли? Откупиться и забыть?
Лёля. Наша доля такая. По мне, лучше гулящий, лишь бы не алкаш. Мелкий грех прощают.
Таисия. Хорош мелкий – тысяча баксов.
Лёля. Загнула. Аборт стоит дешевле, если тайно делать.
Таисия. Не знаю. Я ведь лечусь…
Лёля. И как?
Таисия. Обнадежили. Ребеночек будет.
Лёля. Дай Бог. Я не завидую. Перестала завидовать – и такое на душе облегчение. Я долг принесла, двадцать долларов. Мою должность, правда, в редакции сократили, так что иду на биржу. Твои заботы по сравнению с моими – мелочь.
Таисия. Господи, сегодня так трудно устроиться на работу. Вот что, долг не отдавай.
Лёля. Тебе же надо тысячу собрать?!
Таисия. Как-нибудь. А знаешь, могу тебя временно к себе в фирму взять.
Лёля. Я же белоручка, бумажная душа, а у тебя надо к старикам да инвалидам ходить: уборка, стирка. Тяжело. Я творческая бабочка, пор­хать люблю.
Таисия. Дело привычное. Что тут тяжелого?
Зазвонил сотовый телефон.
Таисия. Директор фирмы «Человеколюбие» слушает. Да. Добрый. Принимаем. Цены от объема работы, сносные. Мы пенсионеров не грабим. Вы не пенсионер. Сломали руку. Договоримся. Записываю адрес. Через полчаса наш человек будет. Всего хорошего. И вам того же. Главное, здоро­вья. (Читает записанный адрес.)
Пауза.
Лёля. Клиент?
Таисия. Да.
Лёля. О чем задумалась?
Таисия. Где-то я слышала этот голос. Женщина сломала руку и про­сит социального работника сделать уборку в ее квартире. (Немного помол­чала.) Этот голос звонил по поводу беременности! Это она!
Лёля. Умоляю, если она – не сорвись. Вот тебе доллары.
Таисия. Уж нет! Я не из тех, кого если ударят по левой щеке, под­ставляют правую. Я отвечаю на удар. На зло злом отвечать надо. Это она! Господи, ты все праведным подсказываешь. Ведь на фирме у меня другой номер, а она звонила на домашний.
Лёля. Прошу, без рук. Семь раз отмерь, один отрежь.
Таисия. Меня облапошить трудно. Она хитрая, а я умная. Ум побеж­дает хитрость. Она мне тысячу баксов заплатит за шантаж, а не я ей.
Лёля. Ну и дела. Только меня не подключай. Я всего боюсь. Моя хата с краю. Абы тихо. Рушатся христианские ценности. Надо смириться.
Таисия. Не смирюсь.
Музыка. Затемнение.

Действие второе>
Картина седьмая>

Квартира Нины Харлапиевны. Таисия пылесосит ковер на полу. Еще несколько секунд, и она выключает пылесос. Из кухни входит Нина с кошельком в ру­ках.
Нина. Огромнейшее вам спасибо.
Таисия. Таисия Антоновна.
Нина. Таисия Антоновна. А я Нина Харлапиевна. Сколько с меня?
Таисия. Сколько не жалко.
Нина. И все же.
Таисия. Шучу. Впрочем, сейчас не поймешь: кто шутит, кто правду говорит. Все перемешалось.
Нина. Теперь деньги трудно достаются.
Таисия. Кому как. Кто хапнул свое в приватизацию, тот жирует. Десять долларов с вас. Не много?
Нина (довольная). Что вы! Физическая работа. Может, если не торо­питесь, кофеечку? Муж мой в командировке, а я после этого случая боюсь на улицу выходить. Одичала одна.
Таисия. Не откажусь.
Нина. Могу угостить даже мартини.
Таисия. Муж у меня специалист по мартини.
Нина. А мой муж – специалист по виски, но в меру. А вот один мой знакомый тоже фанат мартини. Кофе с сахаром, без?
Таисия. Без.
Нина. И я без. Дело к сорока идет. Надо о здоровье думать. (Нали­вает в бокалы мартини.) Сока, правда, нет.
Таисия. Пойдет и без сока.
Выпивают.
Нина. За нашу женскую долю. Чтобы Бог дал силы и еще лет пять могли рожать детей. Или вы уже завязали?
Таисия. Нет, только развязываю.
Нина. Беременность украшает женщину. Я сама из местечка, город­скому этикету долго училась. Могу и по матушке послать.
Таисия. Мартини натуральный.
Нина. Бормотуху не держим. Лучше правду в глаза, мой принцип. Бог все видит. За что-то же я руку сломала. Нахала одного обидела на службе. А вообще с мужиками ладить умею. Мне уложить в постель – раз плюнуть. Я их приручаю. А потом веревки из них вить можно. У меня это третий. А у вас?
Таисия. Один.
Нина. Вы ко мне присматриваетесь?..
Таисия. Костюмчик симпатичный.
Нина. «Адидас» натуральный. Наконец-то в этом году выбрались в Турцию. Вот (достает альбом с фото). «Все включено, но бойтесь рас­стройства желудка». А это мы в Питере. Картину Шишкина оттуда при­везли. Люблю природу. На природе даже секс естественнее. Наш бабий век короткий. Надо свою норму удовольствия успеть выбрать.
Пауза.
Таисия явно кого-то узнает на фотографии.
Таисия. Можно еще мартини?
Нина. С удовольствием, не вопрос. Мы люди простые, в банках не сидим, нефтью не торгуем.
Таисия. Где, вы говорите, ваш муж?
Нина. Мой Василий в командировке, в Тюмени голуба, деньгу заши­бает. Машину хотим купить. Я ему еще не сказала, что в положении. Лю­блю компании, застолья, поклонников, чтобы жизнь ключом била. Люблю делать сюрпризы себе и другим.
Таисия. Но это же его ребенок, можно было и порадовать.
Нина (она уже заметно опьянела). Главное, что мой. Может, еще по одной? С вами приятно беседовать, вы не фифа с гонором.
Таисия. Что-то меня развезло. Пойду на воздух.
Нина. Ой, спасибо и за беседу, и за заботу. Если возникнет необходи­мость, я могу позвонить?
Таисия. Да, конечно. Куда нам теперь друг без друга. Вы – клиент, мы – обслуга.
Нина. Конфеты не попробовали, возьмите с собой.
Таисия. «Красная Шапочка».
Нина. Мои любимые. Мужа угостите.
Таисия. Он сладкое не употребляет.
Нина. Почему? Сахарный диабет? Какая стадия?
Таисия. Печальная.
Нина. Так скажу: первым делом секс. Все лечит секс. Нет секса – нет стимула к жизни. У меня давеча аллергия была, все чихаю, чихаю. По­пробовала секс на кухне, как рукой сняло.
Таисия. До свидания.
Нина. Еще раз спасибо. Рада знакомству. Осторожно на крыльце.
Таисия. Помню.
Таисия выходит.
Нина (крутится у зеркала). Не понимаю, и чего она все на мой живот смотрела? Неужели уже видно? (Напевает: «Течет ручей, бежит ручей. // И ты ничей, и я ничья».)
Затемнение.

Картина восьмая>
Сон Нины Харлапиевны>

Вечер. Гроза. Молния. Шум дождя. Нина Харлапиевна электробритвой, вместо эпилятора, удаляет волоски ниже колена. Луч света. Входят Василий и Таи – сия. У Василия в руке фонарик, у Таисии – милицейская дубинка. И у Васи – лия, и у Таисии вторая рука в гипсе.
Василий (обращается к Таисии). Она?
Таисия. Она. Ты за кого голосовала на последних выборах?
Нина (слегка испугавшись). А за кого надо?
Василий. Вопросы задаем мы. Отвечай. За какую партию?
Нина. Я голосовала против всех.
Таисия. Я так и знала. Значит, ты против развития страны, против ее светлого будущего?
Нина. Не виновата я.
Таисия. Это часть обвинения. Может, ты вообще оппозиционер-за­падник?
Н и н а. Нет. Я как все. Я согласна на увеличение пенсионного возрас­та, на повышение цен ЖКХ, на платную медицину.
Таисия. Нас не разжалобишь.
Василий. Не на тех нарвалась. Научись для начала ленивые голуб­цы готовить.
Таисия. Тебя обвиняют в воровстве.
Нина. Как?!
Василий. Очень просто. Как все воруют.
Таисия. Ты украла картину Шишкина из музея и электробритву у клиента.
Нина. Как?! Наговор!
Василий. Свидетели есть.
Входит Болеслав.
Василий. Она украла у вас электробритву?
Болеслав. Она – ведьма…
Таисия. Дело можем закрывать. У нас все повязано. Знакомый сле­дователь. Всего тысяча баксов.
Василий. Соглашайся, свобода дороже.
Нина. За что такие деньги? Я не воровка.
Таисия. Это будет решать суд! Мы ждем.
Нина. Нет. Пусть решает суд.
Таисия. Да что с ней церемониться, всыплем по первое число.
Таисия наступает на испуганную Нину.
Нина. Помогите! Помогите!
Общий свет. Склонив голову на стол, спит Нина. Внезапно она вскакивает, отмахи­вается, защищаясь во сне от дубинки Таисии. Тут же просыпается.
Нина. Боже! Кошмар! Какой страшный сон. Ужас! Ой, который час? Фу-у. (Набирает номер телефона.) Алло, Василий? Ты где? Уже собира­ешься на работу? А. разница во времени. У тебя все в порядке? Просто так. Волнуюсь. Сон страшный приснился. Ты цел? Хорошо, не кричи. Я ничего не фантазирую. Говорю тебе, сон. Все, молчу. Хорошо. До вечера.
Фу-у. Пойду в церковь, поставлю свечку.
Музыка. Затемнение.

Картина девятая>

Декорации первой картины без изменений. В квартире Лёля и Таисия.
Лёля. Знаешь, Тася, я долго думала и все же решила просить тебя взять меня к себе в фирму. Обросла долгами, как камень мхом. Ничего подхо­дящего на бирже нет. С поэтом одним листья в ботаническом саду подмета­ли. Сексуальный маньяк, готов был изнасиловать. Годы летят, скоро рожать будет стыдно. А у тебя заказы от разных людей. Может, повезет, и судьба подкинет одинокого, красивого олигарчика… Или вдовца-отставника, у них заоблачные пенсии. Моя профессия никому не нужна. Стихи не кормят, а газета – мясорубка. Каждый день надо что-то писать, а когда жить?
Таисия. Возьму тебя и без заявления. Я, кажется, вычислила шанта­жистку.
Лёля. Интересно!
Таисия. Многое сходится. Наглая персона – разбитная бабенка и, чувствуется, гульнуть мастерица. В положении.
Лёля. Как?!
Таисия. Угостила мартини, а подшофе говорит: не придаю значения, мол, кто отец ребенка, главное, знаю, кто мать.
Лёля. Ишь ты.
Таисия. Ха! У меня вообще глаза на лоб полезли, когда альбом по­казала. Хвастунья. В Турции, в Питере, в Болгарии… На одном из фото я признала в её муже Василия Окуня, бывшего супруга моей двоюродной сестры Лариски.
Лёля. Тебе Бог помогает.
Таисия. Он у нее сейчас в Тюмени деньгу заколачивает.
Лёля. Сейчас газ и нефть хорошо кормят.
Таисия. Едва сдержалась.
Лёля. Это черт крутит.
Таисия. Гулящая бабенка, факт.
Лёля. Давай пойдем к ней вдвоем. Да открытым текстом: где, когда?
Таисия. Рано, надо дознание провести. Я буду действовать тонко. Лёля. То есть?
Таисия. Я ей письмо подготовила про мужа ее Василия. Со всеми деталями биографии. Он скрытный малый был. Не думаю, что он ей от­крыл тайну своей женитьбы и что у него в Питере растет дочь, ей уже сем­надцать.
Лёля. О-о, какой сюрприз!
Таисия. Тут побольше тысячи баксов будет. Написала, что его пер­вая жена собирается обратиться в суд, и – гони алименты за все семнадцать лет. До пенсии не рассчитаешься. Ну как?
Лёля. Лихо! Но грех большой. Ой большой.
Таисия. Я ее грех еще расхлебываю.
Лёля. Конечно, мы, бабы, стервы, если это касается мужиков, но ты все же достойная, уважающая себя женщина.
Таисия. Я справедливая и люблю правду.
Лёля. Злом на зло – не богоугодное дело.
Таисия. Видно, что у тебя дед был церковным старостой.
Лёля. Я боюсь Бога, это точно. Не станешь ли потом укорять себя?
Таисия. Не уговаривай, решение принято. Письмо анонимное. Что она думает, управы на нее не найдется? Причинила горе другим и спит спокойно. Я уж какую ночь не сплю – стресс, депрессия… Попляши-ка, милашка, и ты.
Лёля. Я бы смирилась. Гульнул раз. Что от него убавилось? Не жа­леют люди друг друга. Такое ощущение, что испытывают радость, когда другому больно. Умышленно все друг другу гадят, пакость, хоть мелкую, а учинят.
Таисия. Я стою на том, что за содеянное зло человек должен понести кару, иначе беззаконие…
Лёля. Но ты ведь не уверена, что это именно она.
Таисия. Все мое нутро подсказывает, что она. Многое совпадает. Мы еще прижмем к стене и Болеслава новыми фактами.
Лёля. Ой, грех.
Таисия. Ничего. Бог простит. Меня укололи еще больнее. И главное, он молчит. Может, я была готова и простить, признайся он, что так полу­чилось случайно, не по любви. Ведь он меня любит, ты же знаешь.
Лёля. Я уже ничего не понимаю. По-моему, любит.
Таисия. От этого у меня еще больше злости.
Музыка. Затемнение.

Картина десятая>

Квартира Таисии Антоновны. Декорации без изменений. Таисия сидит у стола и с упоением слушает песню в исполнении С. Михайлова «Твоя любовь пошла на убыль, моя любовь была всерьез».
Осторожно входит Болеслав.
Болеслав. Таисия.
Таисия. Помолчи. Дай дослушать. Вот песня и закончилась. Ты со­зрел? Я слушаю.
Болеслав. В общем, нет… В общем, да. То есть. это.
Таисия. Кто там в прихожей?
Болеслав. Она. То есть. да. Друзья. Есть разговор. Дальше на балконе жить невозможно.
Таисия. Да, наступают морозы. Что же она скромничает? Зови.
Болеслав выходит и возвращается со Светланой и Игнатом.
Игнат. Добрый день.
Таисия. Кому добрый, а кому и нет.
Болеслав. Познакомься, это Светлана, так сказать. Она. это, в общем, звонила по поводу беременности.
Пауза.
Таисия. Она?
Игнат. Я свидетель.
Таисия. Вегетарианка? Сколько тебе лет?
Светлана. Это не имеет значения. Двадцать четыре.
Таисия. А выглядишь на пятнадцать.
Светлана. Спасибо за комплимент.
Таисия. Значит, вы от него беременны и требуете тысячу долларов на аборт?
Светлана. Именно так.
Игнат. Я был свидетелем.
Таисия. Ты что со свечкой стоял?
Игнат. Когда она звонила.
Таисия (Болеславу). А ты чего молчишь?
Болеслав. В общем, получается, что она.
Таисия. Ты же. как это.
Светлана (берет инициативу в свои руки). У нас в театре была пре­мьера, потом, как водится, – банкет. Мы хорошенько поддали. Автор щедрый попался. Наш брат актер всегда полуголодный. Болеслав тоже здорово вы­пил. Я его увела к себе в гримерку, чтобы другие не видели. Он не помнит даже, как все и случилось. Можно не тысячу, я загнула, можно пятьсот.
Игнат. За триста делают в частной.
Таисия. А ты уверена, что это именно его ребенок? У вас же часто премьеры.
Светлана. А кого же еще? Все сроки совпадают. Вы не переживай­те, я просто необдуманно поступила. У нас и любви-то никакой нет.
Игнат. Я свидетель.
Пауза.
Таисия. Оставьте нас наедине.
Светлана (Игнату). Я боюсь одна.
Игнат. Мы на кухне, не боись.
Болеслав и Игнат выходят в кухню.
Таисия. Да ты садись, в ногах правды нет.
Светлана осторожно садится рядом.
Таисия. С родителями живешь?
Светлана. Родители в Новосибирске.
Таисия. Как же ты. Впрочем, знаешь, я тебе согласна дать тысячу долларов.
Светлана. Даже так?
Таисия. Только ты роди ребеночка. Полторы тысячи. Ты нам его отдашь. Вроде суррогатной матери. Я лечусь от бесплодия. Врачи обе­щают, но кто его знает. А тебе Бог сразу послал счастье. Надо рожать.
Светлана. Пока в мои планы.
Таисия. Молчи. Как ты можешь загубить жизнь? Тебе дали жизнь, ты дай ее другому. Не будь эгоисткой.
Светлана. У меня карьера на взлете. Пошла карта. Главные роли.
Таисия. Верю. Вообще-то, ты мне даже понравилась. Говоришь одно, а глаза не врут. Хотела спасти коллегу. Ты ведь не беременна. Я ведь на четырнадцать лет старше тебя и немного могу читать людей. Прав­ду говорю.
Светлана (не сразу). Правда. Я им говорила, что это будет лажа. Но они дали сто долларов, говорят, она, то есть вы, успокоитесь и простите его.
Таисия. В игре не было уверенности. Да я уже и нашла его предпо­лагаемую любовницу.
Светлана. Значит, она все-таки у него есть?
Таисия. Не пришелец же звонил. Ревность – тяжелая ноша. Я старше его на четыре года.
Светлана. По-моему, он в вас души не чает.
Таисия. Ты так думаешь?
Светлана. Видно. Это любовь. Ее не сыграешь. Он любит.
Таисия. Если бы любил, пришел бы и покаялся. Здоровая семья – здоровое общество, рушится семья – рушится государство. Он увиливает от правды.
Светлана. Он клянется, что любовницы нет. Я согласилась, чтобы успокоить вас, а не разозлить. Авантюра, конечно.
Таисия. Рожай, когда замуж выйдешь. Весь добрый мир восстает против абортов, поверь. Рождение ребеночка – высшее счастье на земле.
Светлана. Я учту ваши слова. Вот, возьмите сто долларов.
Таисия. Нет. Пусть останутся тебе на пеленки малышу. Ты их за­работала.
Светлана. Спасибо, не откажусь.
Светлана выходит.
Таисия. Болеслав!
Входят Болеслав и Игнат.
Таисия. Плохая режиссура.
Болеслав (взорвался). Как, как тебе доказать? Все ложь. Не ве­ришь – подавай на развод. Надоело. Я созрел. Все, баста, кранты. Раз-вод!
Игнат. Не заводись.
Таисия. И голос прорезался. Я сама вышла, кажется, на твою пас­сию. Нужна очная ставка.
Болеслав. Гениально! Покажи мне ее. Я отрежу себе.
Игнат. Это перебор.
Болеслав. Ухо! Как Ван Гог. Если она докажет. Ухо отрежу.
Таисия. Какой самоуверенный.
Игнат. Я уже ничего не понимаю. Хочешь неприятностей – свяжись с женщиной.
Таисия. Будет очная ставка.
Таисия включает проигрыватель. Звучит песня С. Михайлова.
Болеслав. Я с ума сойду.
Музыка. Затемнение.

Картина одиннадцатая>

Квартира Нины Харлапиевны без изменений. Посредине комнаты стоит чемодан. Нина с безразличным видом сидит у окна, без интереса листает журнал. От­кладывает журнал в сторону. Входит взволнованный Василий.
Василий. Нина, что это за фокусы? Что случилось? И что значит эта телеграмма: срочно прилетай?! Трагедия? Как я вижу, ты в полном здра­вии. Эта вечная твоя паника по любому поводу. Мне билет на самолет туда и обратно тысячу баксов стоит. В чем трагедия? Тебя уволили с работы? Дом сносят? Крокодил в ванной? Ограбили? Да не молчи!
Нина. На колени.
Василий (опешил). Не понял прикол. Кому на колени?
Нина. Ты – на колени, подлый обманщик! Думала, живем душа в душу. Наконец-то нашла своего мужчину. Все завидуют. А он основное-то и утаил.
Василий (садится). Не говори загадками. Давай по порядку и на­чистоту. У меня нервная система подорвана. В чем фишка?
Нина. А вот в чем, любимый муженек: на две семьи живешь?!
Василий. Вообще полный обвал. Ну-ну.
Нина. Не нукай, не запряг. Я так верила, души в нем не чаяла, от ра­дости была на седьмом небе, рожать собралась. Позор! А правды-то и не знала.
В а с и л и й. Не говори загадками. Выкладывай.
Нина. Это ты должен выкладывать. Вот доказательство, письмо.
Василий. От кого? Кто написал?
Нина. Неважно. Доброжелатель.
Василий. Анонимка? Между прочим, закон такой есть, посадить его можем.
Нина. То, что бабы были до меня, спишем на бурную молодость, но вот жена Лариса!.. Дочь Елена!.. Живут в Питере. Что-то ты побледнел. Дочь в музыкальной школе при консерватории учится. Семнадцать лет ей. Даже одну интимную деталь знают – родинка на пояснице.
В а с и л и й. Черт.
Нина. Черт крутит, когда ему поддаются. А я-то думаю: что его каж­дый год в Питер тянет на экскурсию? А оно вот в чем дело! Твоя дочь? Говори.
Василий (нехотя). Моя. Но мы разошлись с Ларисой спокойно. Я им оставил квартиру. Они отказались от алиментов. Зачем мне было тебя, такую взрывную, волновать? Вот я и не рассказывал. Кто это написал?
Нина. Сказала же, доброжелатель. Пишет, что они в Питере живут, тя­жело им и что Лариса хочет подать на алименты. Тут и тысячи долларов не хватит выплатить за семнадцать лет. Придется продавать квартиру и съез­жать в деревню. Вот что ложь с людьми делает. Вот чемодан. Я собрала все твои вещи. Можешь ехать к ней в Питер.
Василий. Чушь!.. Мое счастье с тобой. Но ведь кто-то же подлянку кинул. Так. Успокойся и отвечай на мои вопросы: кто звонил, кому звони­ла, кто приходил в последние дни?
Нина. Это не имеет значения. Письмо открыло мне глаза на твою сущность. У каждого мужика тайная жизнь, двойное дно.
Василий. Прошу тебя, восстанови цепь событий.
Нина. Ты думаешь, если ты любитель детективов, день и ночь их чи­таешь, так и в жизни тебе это поможет?
Василий. Все по порядку.
Нина. Естественно, одной рукой мне с уборкой не управиться. При­гласила человека из частной фирмы. Милая душа. Посидели, побеседова­ли за мартини. Я ей даже наш альбом показала.
Василий. Имя, фамилия, фирма, адрес.
Нина. Фирма «Человеколюбие». Вот номер телефона. Приходила. ой, как же ее. Тоня… или Таисия Антоновна. Скромная женщина.
Василий. Так Тоня или Тася?
Нина. Что гадать? Можно посмотреть на видеокамере. Включи и по­смотри. Интеллигентная женщина.
Василий просматривает видеозапись.
Василий. Таська!
Нина. Ты ее знаешь?
Василий. Это двоюродная сестра моей бывшей жены.
Пауза.
В а с и л и й. Что было до того, как Тася приходила? Вспоминай.
Нина. Да я ее впервые видела.
Василий. Какой был конфликт, когда и с кем?
Нина. Я тебе рассказывала: с клиентом из-за электробритвы. Наха­мил мне, обругал почем зря. Надо было проучить нахала, ты знаешь, я обид не прощаю. Из-за этого скандала меня лишили премии. Да, я позвонила его жене, телефон-то у меня на квитанции записан. Говорю, мол, так и так, я беременна от вашего мужа, готовь тысячу долларов на аборт. В общем, отомстила.
Василий. Рискованный трюк. А если, предположим, женщина не­здорова, больное сердце, каково ей выслушивать такое о муже?
Н и н а. А мне было легко терпеть его оскорбления?!
Василий. Дай мне квитанцию.
Нина ищет в бумагах и находит квитанцию, дает мужу.
Василий. А телефон фирмы?
Нина. Вот.
Василий. Разные.
Нина. Бог мой! Этот – домашний, а этот – мобильный.
Василий (набирает номер телефона). Справочная? Будьте добры, по домашнему подскажите адрес. Спасибо, подожду. Так, Декабристов, 11, кв. 11. Спасибо. Что и требовалось доказать!.. Тася – жена твоего обид­чика. Адрес фирмы и клиента одинаковы.
Н и н а. Ужас! Стерва, стерва. такое устроить. А я ее еще мартини угощала. Уксуса тебе бы!..
В а с и л и й. Ясно, откуда такие подробности в письме. Бумеранг.
Нина. И что теперь?
Василий. Что, что, ясное дело. Собирайся, бери бутылку шампан­ского и едем на Декабристов.
Н и н а. С ума сошел?! А они не подадут в суд за шантаж?
Василий. Поэтому и поедем. Надо тушить пожар. Сила не в хитро­сти и мести, а в правде.
Нина. Нашла, извини, на свою задницу приключение… Не выдержа­ла его хамства.
Василий. Поторопись, у меня самолет через четыре часа.
Нина. Дай хоть лицо подмазать, не выходить же в люди чучелом.
Василий. Ну, блин, дела.
Музыка. Затемнение.

Картина двенадцатая>

Квартира Таисии Антоновны. Декорации без изменений. В комнате Таи – сия и Лёля. Они заняты приемом заказов. Беспрерывно звонят телефоны.
Таисия. Алло. Фирма «Человеколюбие» слушает. Пожалуйста. бу­дем рады. Цены сносные. Символические. Полная уборка квартиры пять­десят долларов. Приходится считать в иностранной валюте, все уже при­вязано к доллару. Орденоносцам и ветеранам скидка двадцать пять процен­тов. Записываю адрес: Фрунзе, 5, кв. 200. Завтра в девять ноль-ноль.
Лёля (у нее свой мобильный телефон). Алло. Фирма «Человеколю­бие». Будет человек, не волнуйтесь. Уже в дороге. С минуты на минуту. Помним. Вход со двора. Тася, Кочергина до сих пор не доехала до адресата.
Таисия. Сидит в парикмахерской. Уволю к чертовой бабушке. Алло! Туда, туда попали. Перезвоните через час. Будут свободные люди, сразу пришлем.
Входит Болеслав. Он в майке, с электробритвой в руках.
Болеслав. Я уничтожу этот сервис. Она опять заедает. Третий раз в ремонт нести? Может, кто на мужской праздник подарит новую?
Таисия. Аника-воин, как посмотрю, голос прорезался? Пусть тебе дарят те, к кому налево ходишь. В спальню ни ногой, я ничего не простила.
Болеслав выходит.
Лёля (берет телефон). Слушаю. Фирма. Попали по адресу. Есть. Тася, тебя.
Таисия (берет трубку). Директор слушает. Не мычите. Слушаю. А-а. Конечно помню. Рада слышать. Какие проблемы? Не по телефону?.. Хорошо. Приезжайте. Дверь открыта.
Пауза.
Лёля. Боже, налоговая?!
Таисия. Нет. Ее голос. Я гениальна, Лёля, – прогорим с фирмой, откроем бюро частных детективов и всех неверных мужей выведем на чи­стую воду.
Лёля. Жизни не хватит. Пусть каждый живет, как ему хочется.
Таисия. Да, но от его жизни не должно исходить горе и зло для дру­гой жизни.
Лёля. В идеале – да. Но кому теперь нужны идеалы?
Таисия. Хоть бы один соблюдали – люби ближнего, и все. Знаешь, кто к нам сейчас едет на такси?
Лёля. Я не телепат.
Таисия. Беременная барышня моего супруга.
Лёля. Ну ты даешь! Это все черт крутит!
Таисия. Нет, это Бог направляет. Болеслав!
Входит Болеслав.
Таисия. Чем занят, донжуан?
Болеслав. Мою посуду с Игнатом. Он Светку ждет у меня.
Таисия. Так у него с ней что-то вяжется?
Болеслав. Не знаю.
Таисия. Приоденься. К нам едут гости.
Болеслав. Как прикажешь.
Болеслав направляется в спальню.
Таисия. Куда?
Болеслав. Там костюм.
Таисия. Ни шагу. Повяжи только галстук.
Болеслав. Как прикажешь.
Болеслав выходит.
Таисия. Что сейчас будет, аж дух захватывает!
Лёля. Мне страшно. А вдруг она везет громилу деньги вышибать? Моя хата.
Таисия. Знаю, с краю. Не думаю. Голос был не такой наглый, дрожал.
Звонок в дверь.
Таисия. Явилась не запылилась.
Таисия идет встречать гостей. Возвращается с Ниной и Василием. В руках у Василия бутылка шампанского и торт.
Таисия. Болеслав, Игнат, идите сюда!
Входят Болеслав и Игнат.
Болеслав. Ба!.. Знакомые все лица. Все-таки начальство направи­ло вас с извинениями.
Таисия. Помолчи, слово не давали. (К Василию.) Василий! Это же сколько лет мы не виделись?
Василий. Бывает. Говори, Нина.
Нина (не сразу). Таисия Антоновна, я пришла просить у вас проще­ния за свой необдуманный жестокий поступок.
Пауза.
Нина. Помните, Болеслав Николаевич, как мы поссорились с вами?
Болеслав. Еще бы не помнить.
Нина. Я вспылила. Это я позвонила и сказала вашей супруге, что я беременна от вас.
Пауза.
Болеслав от неожиданности сел. Оторопела и Таисия.
Игнат (в сторону). Убить мало.
Василий. Всякое бывает. Пришли на мировую. Вот.
Нина. Нервы, не сдержалась.
Таисия. Спасибо за добрую весть.
Болеслав. Я говорил. Я же говорил.
Таисия. И я прошу у вас прощения. Письмо, которое вы получили, я написала.
В а с и л и й. Я догадался.
Таисия. Простите. В пылу ревности. Нервы.
Василий. Забудем плохое. Отрицательную энергию – прочь.
Болеслав. Кто старое помянет – глаз вон.
Нина. Он напрасно скрывал, что у него есть дочь. Разве мы бы отка­зали ей в помощи? Может, письмо и к месту.
Лёля. Люди, все хорошо, что хорошо кончается. Я так рада.
Игнат. Это Шекспир.
Лёля. Видишь, и Шекспир с нами.
Василий. Несите бокалы. По такому случаю не грех и выпить.
Нина. А тебя пустят в самолет?
Василий. Не боись, все в норме. (Открывает шампанское и разли­вает его по бокалам.)
Болеслав. Музыки, хочу музыки. Мне хочется жить как никогда!..
Таисия. Будет и музыка, а почему бы и нет. У меня на диске любимая мелодия – «Бесаме мучо». Кстати, что это значит?
Игнат. В переводе с испанского – «целуй меня крепче».
Таисия. Как верно сказано.
В а с и л и й. Пузырьки улетают. За что пьем?
Таисия. Даже не знаю. На душе легкость, будто сняли мешок с плеч. Так все быстротечно. Мы такие ранимые. Нам надо жалеть друг друга. Го­споди, пусть зло обходит нас стороной. Любовь, может, и не мед, но она слаще меда.
Лёля. Именно, душа моя.
В а с и л и й. Золотые слова.
Игнат. Почти новогоднее поздравление президента.
Болеслав. Не мешай.
Таисия. Да, может, это высокопарно, слишком много пафоса, а кто сказал, что его не должно быть. Выпьем за радость каждого дня, за чудо жизни, которая несет в себе тайну. Господи, что может быть выше любви и счастья быть любимой на этой чудной земле.
Все выпивают. Таисия включает музыку. Звучит песня «Бесаме мучо».

Занавес.

Опубликовано в Новая Немига литературная №2, 2022