Екатерина Смолева. ДОРОГА В ОГРОМНЫЙ МИР

Из немецкой поэзии

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

…Пытаться переводить стихи с немецкого на русский я начала еще в пятом классе – примерно тогда же, когда в школе начались уроки иностранного. Этот язык – моя большая любовь. Меня всегда завораживала его способность рождать новые смыслы, просто нанизывая одну основу на другую. Там, где по-русски нужно целое описательное предложение, немец легко обойдется словом, которое окажется настолько выпуклым и объемным, что перед глазами сразу встает целостный образ. Опыты со школьной хрестоматией ничем не кончились, но в нулевых один из моих немецких друзей подарил мне томик стихов Эриха Кестнера. Кестнер оказался близок мне по духу: лаконичный, очень простой язык без витиеватых метафор и физически ощутимая боль лирического героя в финале. Конечно, мне захотелось это пересказать.
Позже я узнала, что стихи Кестнера нередко использует для своих музыкальных композиций немецкий же коллектив «Бродяги» (Die Streuner), который известен реконструкциями средневековых мелодий, «музыки таверны». К сожалению, авторство текстов отдельных песен определить мне не удалось. Но соблазн заставить старинных европейских бродяг петь по-русски оказался сильнее меня! Я не профессиональный переводчик, разница в длине слов не всегда дает возможность дословно сохранить детали оригинала. Но ритмику и сюжет я стараюсь передавать максимально точно.

Эрих Кестнер
Из цикла «Лирическая домашняя аптечка доктора Эриха Кестнера»

Гостиничное соло для мужского голоса

Мой номер стал чужим, и как издёвка
В нём две кровати рядышком стоят.
Кровати две, да их считать неловко:
Сюда опять вернулся только я.

Зевает чемодан, зияя пастью.
Я знаю, с кем решилась ты уйти.
Ну что же – я тебе желаю счастья.
И чтоб не возвращалась ты – почти.

Остановить-то, впрочем, было б надо…
(О нет, не мне – я справлюсь и один.)
Но коли ты своим ошибкам рада,
Что толку становиться на пути.

В огромный мир ведёт тебя дорога.
Надеюсь, цель ты помнишь наизусть.
А я сегодня выпью слишком много
И за тебя немножко помолюсь.

Горе скрипача

Вот бы мне в постели встретить вечер!
Хильдегарда вновь одна легла.
Были б у смычка зубцы покрепче –
Распилил бы скрипку пополам.

С кем ей укротить свою истому?
Я-то здесь, играю вечный хит.
Неужели впрямь осталась дома?
В мире много девочек плохих.

Краузе лабает неустанно.
Будет номер, если мы уйдём…
Не боись, хозяин, я останусь!
Сгорблюсь посильней – и запоем:

«Нет краше девушек немецких!
Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!
Блондинок наших лучше нету!
Любить блондинку каждый рад!»

Верить ей? Избавьте, врёт как дышит.
Сцена превращается в тюрьму.
Если ты бедней церковной мыши,
Твой порыв не нужен никому.

Я однажды скрипку упакую –
Всё, что остаётся у меня.
Краузе пусть жжёт, а я смогу – и
Распахнётся эта западня.

Молча предо мною разойдутся
Гости и хозяин – как во сне…
Только будет дома пусто. Пусто.
И тогда – куда же мне?

Die Streuner
Из альбома «Бездельники, бродяги, дураки» (2000)

Оборванцы

Что вам за дело до бродяг,
До наших слёз и передряг?
Забот известна мне цена,
Мне ваша жалость не нужна.
Мне ваша жалость не нужна.

Я делал то, что мне с руки,
Не подставляя вам второй щеки.
Но всё, чего добиться смог,
Легко давалось вам само.
Всегда давалось вам само.

Нет, я не верю в страшный суд
И в то, что праведных спасут,
Да есть ли бог? Бог весть, бог весть…
Но вам моих грехов не счесть.
Нет, вам моих грехов не счесть.

Не просит тот о снисхожденьи,
Кто кликал смерть уже с рожденья,
В ваш светлый рай я не войду,
Но мне милей гореть в аду.
Куда милей гореть в аду.

Попа мне видеть неохота,
Пойду один я к эшафоту.
А смерти не страшит лицо,
Коль сам служил ее косой.
Я долго был ее косой.

Под воротами

Хэй хо, горит огонек.
Ночь холодна для жандармов…

Тени под городом бродят в ночи.
Ты пришёл сюда спать, так лежи и молчи.
Всем наплевать, где ты бросил ключи,
А ночь холодна для жандармов.

Ложку и крест спрячь в рюкзак до утра,
У соседей, ты знаешь, в кармане дыра.
Манит ножи сладкий дух серебра,
А ночь холодна для жандармов.

С вечера фляжку полнее налей,
Только сядешь играть – без оглядки не пей,
Каждый рукав полон здесь козырей,
А ночь холодна для жандармов.

Если сестрёнка поближе легла,
Не спеши осуждать – это лишь для тепла.
Честь ли беречь, не имея угла,
А ночь холодна для жандармов…

Ночь на исходе, клубится туман,
Молча тлеет огонь, мостовая нема.
Ты нас не видел: ведь скроется тьма,
И следом вернутся жандармы.

Хэй хо, погасли огни,
Скоро придут жандармы.

Tourdion

Автор текста Пьер Аттаньян, XVI век
(Перевод с немецкого и французского)

Если пить один кларет,
То все вокруг кружи-кружи-кружится.
Так что пейте – мой совет –
Анжу и арбуа.

Пой! И с нами пей,
Задай-ка жару сей бутылке!
Пей и друга не забывай,
Наливай!

О, прохладное вино,
Что заставляет все кружи-кружиться,
Но в стакане вновь оно –
Анжу и арбуа.

Пой! И с нами пей,
Пока не видно дна в бутылке!
Пей и с нами пой давай,
Наливай!

Опубликовано в Бельские просторы №6, 2021