Юлиана Парфенова. СУДЬБА БОЛЬШОГО ЯЗЫКА

РУССКИЙ ЯЗЫК НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: ЖИВ?

Рустам в очередной раз растерянно оглядывается: идет второй час тестирования по русскому языку. В связи с пандемией рассадили широко, спросить что-то, не привлекая внимания экзаменатора, не получается. Центр тестирования расположен в престижном московском вузе, но вход отдельный в целях безопасности. В разных залах сдают комплексный экзамен на патент, русский на гражданство и вид на жительство, тест на уровень владения русским языком.
Публика пестрая: мамы билингвов приводят своих детей проверить, чего стоило чтение бабушкой «Мухи-цокотухи» итальянскому внуку, иностранцы-абитуриенты хотят получить подтверждение знаний для поступления в российские вузы, гидам нужны сертификаты, чтобы вести экскурсии. У Марины из Харькова есть даже корочки учителя русского языка и литературы, но вместо хлопотной процедуры подтверждения диплома она решила для гражданства сдать экзамен — проще и быстрее.
Пока Рустам мается, половина мигрантов уже сдали экзамен — тест им показался элементарным, сдают с первого раза обычно до 90% соискателей.
В городах Узбекистана и Таджикистана есть русские школы и русские классы в национальных школах. Для местных знание русского — социальный лифт, и родители стараются устроить ребенка в такой класс.
Доходит до того, что сидят за партой по трое. В Таджикистане русских школ меньше. Но таджиков вообще меньше — 9 миллионов против 35 миллионов узбеков, и больше миллиона ежегодно уезжает работать в Россию, присылая домой 2 миллиарда долларов с хвостиком. Это почти 23 % бюджета всей страны.
Киргизов среди тестирующихся на патент нет.
В Киргизии каждый четвертый ребенок хотя бы часть предметов изучает на русском, наружная реклама и вывески в Бишкеке и Оше в основном не дублированы на киргизский, закон предпринимателей не обязывает. Русский язык официально употребляется наравне с государственным, так же, как и в Казахстане, Белоруссии. А значит: и в ЗАГСЕ, и у нотариуса, и в других госучреждениях документы часто составляются сразу на двух языках.
Но главное: Киргизия — член Евразийского экономического союза, киргизы работают по трудовому договору, патент, для которого Рустам сдает тест, им получать не надо, русский знают более или менее. Поэтому в российских магазинах, ресторанах, такси из азиатов сейчас преобладают киргизы. Работодателю проблем с ними меньше. Такими же правами обладают граждане других стран — членов союза — Армении, Белоруссии, Казахстана.
Таджикам и узбекам приходится занимать менее привлекательные вакансии в строительстве и ЖКХ.
Рустам из таджикского кишлака рядом с Бохтаром, в Москву приехал к двоюродным братьям и дяде. Живут все вместе в вагончике у строящегося коттеджа, с заказчиком общается дядя, которому под пятьдесят, он учился в советской школе, там преподавали русский в обязательном порядке. Но стройка близится к концу, нужно искать новую работу, легализоваться, а значит — сдать экзамен.
Любой вопрос теста вызывает у Рустама страдание.
Мы ездим на экскурсию: А) на автобус; Б) с автобусом; В) на автобусе.
Вроде и так можно сказать, и эдак. Для Рустама все три варианта звучат очень похоже.
Смартфон у юноши есть, как у всех сейчас. Тексты он там не читает — листает тик-ток, слушает музыку, общается с земляками по видеосвязи и аудиосообщениями. Гулять и в магазины ребята ходят всегда вместе, компаниями. Даже находясь в России, парень не погружается в русскоязычную среду. В школе Рустам отучился обязательные девять классов, и до шестого класса раз в неделю ему даже русский язык преподавали. Но пожилая учительница ушла на пенсию. Новая могла бы приехать — в Душанбе есть Российско-таджикский (славянский) университет, который обучает бесплатно и каждый год выпускает новые кадры. Но не дают жилье, а снимать на учительскую зарплату не получится.
В родном для Ядвиги Вильнюсе количество русских школ за тридцать лет сократилось в три раза.
Юная литовская медсестра тоже трудовой мигрант — но в Лондоне, куда переехали или мотаются вахтовым методом многие ее соотечественники. В своей школе она обязательное обучение русскому языку не застала, но среди соседей, одноклассников и однокурсников в медучилище было много русских ребят, и девушка может объясняться. В Британии это неожиданно ей очень пригодилось.
Во-первых, самую быструю консультацию по любым житейским вопросам можно получить в русскоязычном чате «понаехавших» в Лондонград русских, латышей, литовцев, молдаван. А во-вторых, в скорой помощи, где она дежурит сутками, с выходцами из бывшего Советского Союза, а также с возрастными поляками, чехами, венграми, болгарами, румынами по некоторым деликатным и срочным вопросам бывает сподручнее объясниться на языке Пушкина, чем Киплинга.
Чаты наших бывших соотечественников за границей — это неучтенное статистикой торжество русского языка как языка межнационального общения.
Перед лицом французской или немецкой бюрократии пасует националистический снобизм любого уровня, и молодые мамы родом из Риги или Киева дотошно выясняют друг у друга на русском, сертификаты о каких прививках нужно предоставить для записи в детский сад. С недавних пор каждая населенная и оживленная группа в социальных сетях — это выгодная рекламная площадка, и владельцы соревнуются между собой за аудиторию. Эта борьба находит свое отражение даже в новом жанре юмора — интернет-мемах.