* * *
Когда я…
Распахнул двери рифмы настежь,
спустился лестницей
к финальной точке,
проложил дорогу по дождливому
полотну
где-то между Стрельцом и Лебедем.
Ожидал гостей,
которые
принесут на шляпах воды,
которые
приведут с собою друзей,
которые
отпразднуют мое исчезновение
и сядут пить чай.
ОСЕНЬ: «К БАРЬЕРУ!»
На курсы кройки и шитья
Собрались тучи.
Они расселись чинно в ряд,
Зашторив кручи.
Вот спицы воткнуты в клубок –
Промокли дали,
Земля продрогла, поздний стог
Озяб в опале.
Портной пришел – он мне принес
Свои модели:
Ковер листвы, вуаль дождей,
Манто метели.
Укрывшись в плащ, стучал в окно
Притихшей спальни,
С листвы читал нам приговор –
Увы! Мы спали.
Так добудиться и не смог,
В безвластном гневе
Был утром брошен дождь в стекло,
И быть дуэли.
МАНОК ВЕСНЫ
Веселый радист, поющий во мне, для меня,
Морзянку птиц, режущих перьями холод.
Я знаю – это Хозяйка капризной погоды
Спустила псов на тропу войны.
Охота на птиц. Я в ней – охотник, манок,
Я – жертва манка,
Поющего чужой полет во мне, для меня.
* * *
Как смешно ожидать превращений
И присутствовать, словно извне
Нашим телом играется гений,
И мы этим довольны вполне.
Два багровых мазка до рассвета,
Две стрелы, и сползая в сугроб,
Грустно давится розовым смехом
Скособоченный столб.
И лишь вечные пальцы младенца,
От рожденья не знавшие кисть,
Колобродят по нашей палитре,
Перемешивая смерть и жизнь.
* * *
Скупо капают слова с лапок Поэзии,
Прикорнувшей наспех под батареей
На полу среди битой посуды и окурков.
Вчера был праздник.
Гости ушли, а хозяин
Дрыхнет на диване, обнимает подушку.
В трубах тоскует вода.
Чистюля-Поэзия свернулась клубком.
Ей грустно почему-то.
ПОСТСКРИПТУМ
Увы! тогда нас много нарожали.
Теперь рождать раздумали как будто.
Сейчас не дали мест нам на скрижалях,
А завтра будем лишними в округе,
Лишенной и не ждущей человека.
Но наша жизнь, возможно, интересна,
Хотя бы за отсутствием последней.
Мы не оставили им даже сквозняка
От той дыры, в которой мы пропали.
Опубликовано в Литературный Иерусалим №34
