Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия…
А. С. Пушкин
Владимир Маяковский, как известно, мечтал, чтобы Госплан «потел» над планом для него на год.
Легче, видимо, было бы «каплей литься с массами».
Однако мечты и реальность не всегда совпадают.
Над «планами» для советских писателей «потел» не Госплан, а идеологический отдел ЦК КПСС.
Вячеслав Огрызко, публицист, историк, главный редактор «Литературной России», посвятил волнующей пишущую братию теме «Власть и писатели» историко-литературное исследование «Охранители и либералы в затянувшемся поиске компромисса» (Кн. I и II. М., 2015).
Термин «охранители» не самый, может быть, удачный, поскольку из XIХ века пришло и закрепилось за ним какое-то пренебрежительное значение, а имеющие тот же смысл слова «консерваторы» или «патриоты» были бы в книге более уместны. Зато общий замысел исследования вполне удачен.
Еженедельник «Литературная Россия» и предшествующая газета «Литература и жизнь» – дитя оттепели. Издание правления СП РСФСР и правления Московского отделения СП РСФСР появилось в конце 1950-х годов по предложению Никиты Сергеевича Хрущёва. Автор исследования на обширном архивном материале из РГАЛМ и частных коллекций через историю ЛР осмысливает общественно-политическую и литературную жизнь России конца 1950-х, 1960-х и начала 1970-х годов.
Выставка художников в Манеже по своей негативной популярности уступает только «Бульдозерной выставке» в Лианозове, где картины авангардистов сгребли с тротуара ножом бульдозера. Почему был такой идеологический надзор за литературой и искусством? Партийная номенклатура боялась крамолы со стороны творческой интеллигенции. Кроме того, подсказывает читателям В. Огрызко, под видом борьбы с инакомыслием раскручивались интрига и провокация ради личной карьеры, как это сделал Ильичёв в Манеже: Хрущёв чуть ли не топал ногами от негодования на «подставленных» абстракционистов.
На самом деле крамола пришла от номенклатуры, развалившей СССР.
Естественно, возникает вопрос: какова ситуация между властью и литературой сегодня?
Ответы прямо противоположны. Например, Алина Чадаева в заметке «Остаётся пожелать…» (ЛР.
2016. № 1) размышляет: «Материалы, добытые автором в анналах ЦГАЛИ и в других, в том числе и частных источниках, воскрешают противоречивую, сложную эпоху тоталитарного соцреализма, когда писательские качества – «ум, честь и совесть» – вынуждены были «прогибаться вместе с линией компартии». Судьбы «прогнувшихся» и судьбы противостоящих, вызволенные из архивного безмолвия, заговорили о проблемах, которые чуть видоизменились сегодня, но не канули в литературную Лету».
Сказано красиво, но не соответствует истине. Раньше писатель только чихнул – и тут же эхо в ведомстве Суслова. Следили за творцами, как за шпионами или инопланетянами. Ольгу Берггольц после предложения на собрании, дескать, пора отменить постановление Жданова о ленинградских журналах, довели до покаяния! Но ведь, кроме «кнута», были и «пряники» – огромные тиражи книг, государственная поддержка литературных журналов, газет и тех же издательств. А нынче?! Литература стала бесхозной.
В целом по России, по мнению тех, кто высказался об итогах Года литературы (2015), не то что о пряниках – о чёрствой булочке не приходится мечтать. Вот бы пером Владимира Маяковского об этом «во весь голос» высказаться.
Может быть, теперь измором писателей гнобят?
Это, конечно, шутка. Но Год литературы не прошёл, а проплёлся, и осталась наша любимица, русская современная литература, бесхозной, как падчерица в народной сказке. Она, не сомневаюсь, выстоит, как и падчерица из фольклора, потому что её корни уходят в народ. Жаль, что столичные власти не включились в проблему. Но всё встанет на свои места. Таким бодрым духом пропитано исследование Вячеслава Огрызко.
ИСТИНЫ РАДИ
Перефразируя опять же В. Маяковского, о труде историка можно сказать: дескать, изводит единой истины ради тонны архивной руды. Зато результат вполне соответствует пословице: нет ничего тайного, что не стало бы явным. Например, загадочной фигурой в 1960-е и 1970-е годы был для нас Михаил Суслов. Автор исследования в очерке «Вмешательство Старой площади, или Тайные роли Михаила Суслова» пишет, что у главного идеолога КПСС была репутация ортодокса. Я бы добавила («голос из народа») расхожее мнение о нём: серый кардинал. Тормозит, мол, прогресс и за всё устаревшее держится.
Однако в этом объёмном очерке на сотню страниц любимец или авторитетный теоретик у Сталина, у Хрущёва, а затем у Брежнева вырисовывается совсем в ином свете. Он был именно той личностью, кто уравновешивал в литературе и вообще в культуре две противоборствующие группировки – патриотов и западников.
Просто удивительно, мысли Михаила Суслова соответствуют нынешней ситуации в литературе, а ещё больше в СМИ и на ТВ. Не пожалеем места на обширную цитату: «На что надеялся Суслов, когда через своего помощника Владимира Воронцова давал верным ему людям – заведующему отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Николаю Казьмину и председателю Союза писателей России Леониду Соболеву – команду продвинуть кандидатуру Полторацкого на пост главного редактора новой газеты «Литература и жизнь»? Во-первых, он хотел получить ещё один важный источник информации о настроениях в провинции. Во-вторых, ему нужны были дополнительные рычаги, способные влиять на формирование общественного мнения, причём не столько в Центре, а прежде всего в провинции. И был ещё третий момент: возможность через газету оказывать давление на ту часть либеральной интеллигенции Москвы, которая, полностью ориентированная на Запад, совершенно игнорировала традиционные ценности своей Родины и своего народа. Провинция должна была периодически как бы одёргивать зарвавшихся прогрессистов».
Не поэтому ли М. Суслов неожиданно умер в 1980 году? Чтобы не мешал перестройке («катастройке», по А. Зиновьеву). Не хватает Суслова нам.
В том смысле, что не хватает сейчас сбалансированной политики в области культуры, литературы и искусства. На «Народном радио» 1 февраля 2016 года эфир заканчивался программой «На переправе», в которой, как всегда по понедельникам, делался обзор важнейших событий минувшей недели. На этот раз программа посвящалась информационным полям – СМИ, ТВ, Интернету и т. д. – с отражением событий. В обобщении прозвучал актуальный термин: неолиберальная модель, которая, дескать, захватила преимущество в СМИ, властвует на ТВ, а также в литературе, искусстве и вообще в культуре. Совершенно точно.
А вот М. Суслов стремился уравновесить взаимоотношения либералов и консерваторов – «Либеральное крыло» и «Охранительное крыло» по наименованию В. Огрызко – и таким образом сбалансировать политику в культурной сфере. Суслов мог защитить либералов от репрессий (например, Илью Эренбурга), но в то же время не давал им, так сказать, разгуляться и захватить главные позиции.
Игорь Золотусский в статье «Прощай, XX век» (Наш современник. 2015. № 12) пишет: «Поэтому, прощаясь с двадцатым веком, мы должны поклониться ему и сказать спасибо. Спасибо, что он был.
А если говорить о литературе, поскольку наша лекция литературная, последняя литературная лекция, то появление этих блистательных имён, которые я называл: Шукшин, Абрамов, Распутин, Астафьев и так далее – это был золотой финал двадцатого века. Когда русский язык, вся русская культура снова поднялась наверх, и оказалось, что она жива, что она хранит русский язык, продлевает ему жизнь.
Это был великий взлёт нашей русской литературы».
«Финал» по времени как раз и пришёлся на тот примерно период, когда Суслов сбалансированно рулил культурой. Совсем в другом тоне пишет Золотусский о нынешней эпохе «неолиберализма»: «Я много дней провёл, изучая современных писателей.
Вышел из этой работы больным человеком. Было и больно, и страшно, и противно, и жалко, жалко…».
Критик назвал пришедших писателей «детьми распада», их ценности ниже «ватерлинии».
Прозаик Виктор Лихоносов нашёл очень точное слово для определения сути политики в области литературы, культуры «неолибералов». В статье «Мы не нужны» (Литературная Россия. 2015. № 46) он пишет: «И всё чаще расставляют в людных местах занятные жанровые скульптурки, оплаченные миллионами рублей. Это и есть заведённая либералами игра на понижение. Собачки, кошечки, гости-туристы на чемоданах, знакомые фигурки по кинофильмам… Героизм? А зачем?! Не будем, дескать, шовинистами. Достаточно закона «О патриотическом воспитании в Краснодарском крае».
Эта реплика из статьи краснодарского писателя звучит в унисон с негативной оценкой произведений Улицкой, Славниковой и другим московским критиком Золотусским: «Сейчас мы имеем засилье отрицательной и глумливой иронической литературы». И вот ещё интересный поворот мысли у Игоря Петровича: «В чём разница между декадансом начала двадцатого века и декадентами его конца и начала века двадцать первого? За декадентами Серебряного века – а мы знаем, что Толстой причислял к ним даже Чехова, – стояла огромная культура. За ними стояла неумирающая, всё время ищущая русская жизнь и мысль. А за этими стоит пустота».
Золотусский вспомнил, как в «Литературной газете» с его помощью была напечатана статья В. Ерофеева «Поминки по советской литературе», имевшая скандальный успех. «Но теперь-то, – переключается на жгучую современность, – настало время писать статью «Помин по антисоветской литературе». Время поминок не за горами».
Словом, архивные лабиринты, по которым проводит читателей автор историко-литературного исследования Вячеслав Огрызко, заставляют их размышлять и сравнивать «век нынешний и век минувший».
Поработать собственными извилинами истины ради.
Значит, историк своей цели достиг.
«Автобиография» еженедельника «Литературная Россия», сосредоточенная в двух объёмистых томах по 700 страниц, оказалась крепким орешком, над которым полезно потрудиться молодым литераторам и окунуться в ХХ век.
РОДНАЯ ГЛУБИНКА НЕ СДАСТ
О литературоцентризме можно сказать словами Геннадия Шпаликова, предсказавшего в стихотворении свою кончину: «Страна не зарыдает обо мне. Зато мои товарищи заплачут». Действительно, «товарищи» как из числа почвенников, так и либералы оплакивали и до сих пор оплакивают почивший в бозе литературоцентризм. Не выдержал бедолага конкуренции ТВ вкупе с интернетом. Вольно было товарищу Сталину заявлять, мол, «других писателей у меня нет», а те, что в боевом строю, были надёжной опорой агитпропа (смотри статью из книги II «На фоне процесса над Синявским: Комсомол против «Юности», или Почему Борис Полевой и Константин Симонов объявили войну защитнику охранителей Сергею Павлову»). В 90-е годы бурного ХХ века исчез агитпроп и потянул за собой литературоцентризм: ни тиражей, ни гонораров, ни государственной книжной торговли. Успокойтесь, господа-товарищи, смахните слёзы с ресниц. Свято место пусто не бывает. Так оно и есть. Литературоцентризм заменил анекдотоцентризм и подхватил, как выпавшее знамя, традиции критического реализма, выпестованные русской классикой. Газеты пестрят заголовочками типа «Пятёрка одесских анекдотов». Ох уж эта голь, на выдумки хитра. «Тихий Дон» не задался, так анекдотом шарахнут. Здравоохранение? Пожалуйста! Женщина купила лекарство и читает о побочных явлениях: судороги, нервное истощение и т. д. Десять!
Дочитала и думает: «Может, плюнуть на насморк? Ладно уж…» Образование? Пожалуйста! В Лувре наш соотечественник стоит перед скульптурой Венеры Милосской и восклицает с удивлением: «Шо за товар она продавала, что его оторвали у неё вместе с руками?».
Насчёт анекдотоцентризма – это, конечно, шутка. Если же серьёзно вернуться к литературоцентризму, то Вячеслав Огрызко, возможно, прав, утверждая, что компромисс и уравновешенность двух группировок – западников и почвенников – создавали литературоцентризм и стабильность в обществе.
Справедливость этой мысли подтверждает критик Игорь Золотусский в статье «Прощай, XX век». О минувшем веке, где либералы и консерваторы не могли одолеть друг друга, критик пишет как о великом взлёте нашей литературы.
И вот что он говорит о современной, так сказать, победившей либеральной словесности, отнюдь не изящной: «Так пишут наши мальчики, наши бедные дети распада. Иначе их не назовёшь, ибо, как в физике распад часто связан со смертоносными последствиями, так и в жизни, и в литературе – эффект тот же. Распад – это отпадение от всего, это, естественно, и разрушение целого, и это отравление воздуха, воды и духовной пищи».
Такое совпадение неслучайно, а обусловлено историческими реалиями. Историк В. Огрызко пришёл к этому выводу над документами общественной и литературной жизни, поработав в архивах. Критик И. Золотусский с болью в душе констатировал результат – распад целого и отравление духовной пищи.
К счастью, этот результат литературного противоборства ещё не окончательный. Согласно популярному афоризму историка Василия Ключевского:
«Центр России – на периферии». В современной литературе этот афоризм подтверждается. В регионах сейчас создаётся настоящая литература России.
Чтение литературных журналов, например, Сибири и Дальнего Востока даёт ощущение бодрости, укоренённости писателей в народной жизни.
Кстати, этот же афоризм Ключевского, если слегка перефразировать (дескать, центр литературы – на периферии), можно считать девизом газеты «Литература и жизнь».
Вот небольшая цитата из статьи «Прорезавшиеся зубки» в книге II: «На очередном заседании секретариата Союза писателей России 18 ноября 1965 года в редколлегию ЛР включили Г. Радова и Г. Троепольского. Здесь же главный редактор «Литературной России» Константин Поздняев отчитывался за минувшие два года и доложил: «Напечатали 407 поэтических подборок, из которых москвичам принадлежат 127, а немосквичам – 280». В прозе так же мчалась впереди провинция: «В 1964 году опубликовано 120 рассказов и отрывков из повестей и романов, 40 принадлежат москвичам, а 88 – писателям, живущим вне Москвы».
Так что, воспользовавшись словами Гоголя из «Тараса Бульбы», со всей убеждённостью и ответственностью следует сказать: есть ещё порох в пороховницах у русской литературы. Рано Игорь Петрович Золотусский опечалился. Ему теперь для подъёма духа надо почитать сибирские литературные журналы.
Опубликовано в Огни Кузбасса №5, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!