* * *
Луна плывёт медузой за бортом.
Ночь ловит нас ленивым влажным ртом —
Но мы с тобою падаем на спины
Огромных неподатливых китов.
Так в каждом пробуждается любовь,
И нас уносит по волнам на льдины.
Попробуй научиться у кита
Доверию, а после — испытай
Желание, которое свободно,
Как плаванье. Прими его легко —
Пусть пенится морское молоко,
Пускай оно урчит, как зверь голодный.
Отчаянье — привычная цена
Для тех, кому отсюда не видна
У горизонта ледяная глыба.
Но если глыбы не было и нет?
А только есть луны спокойный свет
И звёзды — будто маленькие рыбы…
* * *
Пока не вылетел на землю
В последний рейс —
Сиди, синичьим спорам внемля,
И мёрзни здесь.
Следи, как снег летит колючий,
Ползёт трамвай.
Смотри внимательнее. Слушай.
Запоминай.
Как недосказанность привычна
В конце строки,
Так на снегу уместны птичьи
Черновики.
Да ты и сам уже уместней
Среди следов.
Не надо громких слов и песен,
Но будь готов —
И, ветром сорванный однажды
И им ведом,
Стань лёгким вестником отважным —
Простым письмом.
Лети туда, где свет бездонный,
Где встретит та,
Что наизусть тебя запомнит,
Прочтя с листа.
* * *
Мы сидим, до упора открыв окно.
Ветер соболем льнёт к щеке.
В брюхе рыбины, стонущей и стальной,
Мы плывём по шоссе-реке.
Ты твердишь, что нас ждёт вон за той горой
Возвращение теплоты.
Я смотрю за окно. За окном прибой,
Камни, травы, кусты, кусты.
А шоссе-река тяжела, как вздох,
И долга, как моя тоска.
На приборной панели бельмом засох
След от солнечного плевка.
К безмятежно молчащим вдали холмам
Отползает мохнатый лес.
Закрываю глаза — и съедает тьма
Нас с тобою, и берег весь,
Наделяя живое одной чертой —
Узнаваньем по шепотку:
«Обними меня, море, залей собой
Опостылевшую тоску».
* * *
Смерть начинает где-то с тридцати
Маячить, невпопад играть словами,
По пьяни не друзьям звонить, а маме,
И в телефон рыдать: «Прости… Прости…»
Не в лоб, а деликатно, в мелочах
Проявится отчётливость кончины —
В изгибе свеженайденной морщины,
В серебряных пометках на висках.
И кажется: ты молод и силён,
Испробовал любовь, познал ей цену.
Но над тобой лихие перемены
Уже висят дамокловым мечом —
И ты стоишь под лупой. На весы
Помещены дела твои и строчки.
И время ужимается не в точку,
А в остриё наточенной косы.
* * *
I
Вот твой стол, вот тумбочка и кровать.
В этом мире жить тебе, доживать.
Доживать осмысленно, без затей,
С кем идёшь на взлёт — с тем дели постель.
Будет вдоволь — запахов, чудных снов,
На ладонях — розовых лепестков,
И друзей, и музыки — полон дом.
Будет очень многое. Но о том,
Кто живёт в изломах твоей души,
Не пиши. Пожалуйста, не пиши.
II
Вот мой стол, вот тумбочка, стопка книг —
Отыщу тебя я в любой из них.
Вот окно, где в каждой из сотен спин
Мне всегда мерещишься ты один.
Я попробую забытьё на вкус —
Отойду, отнекаюсь, отрекусь, —
Чтоб не выло сердце, не брал озноб,
Не рвалось стихом твоё имя, чтоб
Разошлась в груди пустота, звеня.
Только что останется у меня?
* * *
Мы все там чего-то ищем —
У райского пепелища.
Копеечку сунешь нищим —
И метишь ногой в Эдем.
Крепчают вино и нервы,
Но точат мыслишки-черви,
Что делаешь всё неверно:
Не то, не тогда, не тем.
Но станет чуть-чуть потише
В отделе раздачи шишек —
И вдруг сознаёшь, что дышишь,
И ладно. И хорошо.
И в общем, подъёмно бремя,
И можно побыть не в теме,
И страх не успеть за всеми
Бессмысленен и смешон…
И рано внедрилось время
Во внутренний лексикон.
* * *
Вереском розовым, солодом-золотом
Переброжу — стану терпкой, пьянящею.
Сделай глоток меня. Чувствуешь, молодо —
Зелено? Это твоё настоящее!
Сделай глоток меня — жадно, бессмысленно:
Если помедлишь, уступишь сомнению,
Разом закончусь я, разом я выплеснусь,
Будто в проталины — солнце весеннее.
Вереском розовым в маленькой гавани
Выросла дерзкому ветру навстречу:
Солнца тепло во мне.
Радость дождя во мне!
Сделай глоток меня.
Чувствуешь? Легче…
НИКТО НЕ УМЕР
Давай представим в порядке фарса,
В порядке бреда, бадьи с лапшой:
Случилось что-то — и в нашей сказке
Никто не умер. Всё хорошо.
Жиреют принцы: казна, корона,
Охота, девки, пиры, кровать…
Зачем пытаться убить дракона?
Ведь можно просто не умирать!
В высоком замке сидит принцесса:
Томится, плачет — совсем одна.
Никем, кто вышел с конём из леса,
Она, конечно, не спасена,
И дни проходят без толку, то бишь,
Подобно водке сквозь решето,
Ведь в нашей сказке (ну, ты же помнишь!)
Никто не умер. Совсем никто.
В расход пуская сараи, фуры,
Дома, деревья, — да всё подряд! —
Летает в небе дракон понурый
(Совсем не мёртвый летает, гад).
Пытать удачу к большой дороге
Выходит каждый — и стар, и мал, —
Ведь смерти нету, и можно много
Тому, кто в жизни не умирал.
Как будто резко врубился тумблер,
И счёт безумный уже пошёл.
Но в нашей сказке никто не умер,
И значит, в целом — всё хорошо.
Опубликовано в Паровозъ №7, 2018
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!