Наталья Тагорина. ЦВЕТНЫЕ КАМНИ

*  *  *

Сквозь трещины в асфальте и песок,
Промытый августом до тихого свеченья,
Цветные камни, изумрудный мох –
Неслышно проступает воскресенье.

По руслам детских пересохших рек,
Где клады – синего стекла осколки,
Не огибая полустёртых вех,
Вневременье течёт без остановки.

Витражно-ярко первая листва,
До срока осветившая дороги,
Зрачков твоих дотронется едва,
И вспомнишь разом невозможно много –

До детского, до сокровенных крох –
И изнутри увидишь как святыни
Цветные камни, драгоценный мох
И туго свитый корень тополиный.

Читая Даля
триптих

– Шорох, стрепет, верезг, резкий свист!
Это в хлещущем, слепящем вихре
Бабочки слетаются!.. Но лист
Словаря переверну – и стихли…

Лишь дрожит – и невесом, и груб,
И искрист, и нежен до мерцанья –
Тонкий отзвук, мотылёк у губ,
Крылышка упругое касанье…

*

Смыслами полнится жаркая мгла.
Черная кровь омывает ладони.
Жизнь остановлена на перегоне.
В спящий плацкарт, за скорлупку стекла

Бездна глядит – неподвижен зрачок.
Пахнет полынь первобытно и горько.
Нет никого в диком космосе, только
Бабочки просверк – слепой огонёк…

*

Речь моя – таинственный оплот…
Как твоя мерцающая плоть
Прорастает сквозь мою в гортани,
В глубине? В трепещущие ткани,
До тишайших клеток, сладких сот…

Речь моя! На чью беду ответ
Ты проснулась, солнечная сила?
Плоть и кровь, дыхание и свет,
И пространство два крыла раскрыло:

Покачнулся горизонт – лети!
Окрыляй воздушные потоки!
Оживляй неведомые строки.
Наполняй глубинные пути.

*  *  *

И из окна больницы – то же:
И листопад, и снегопад.
О чём печалиться мне, Боже,
Когда Тобой весь мир объят?

И все вопросы тонут в этом
Бездонном спуске с высоты
Преображающего света,
Как некогда задумал Ты.

*  *  *

Заснежена твоя клеёнка
На парапете у метро.
Промёрзло нищее добро –
Салфетки, вязанные тонко.

И руки дряхлые дрожат,
И снегопаду уступают,
И кружево не успевают
Отряхивать. А снегопад

Тебя молчаньем охватил,
Удерживая как младенца,
Как переполненное сердце
Истаивая до светил…

Он светом увлекает вверх,
И в тесноте его высокой
Стоишь фигуркой одинокой,
Уже отделена от всех.

Но каждый божий человек,
Невидимо идущий мимо,
Тебе знаком необъяснимо!
И так, превозмогая снег,

Со всеми в перекличке тайной
На этом голом пятачке
Стоишь смиренно, налегке,
С беспомощным своим вязаньем.

Так, словно на недолгий срок
Во всезвучащем разговоре,
В его космическом узоре
Ты – самый важный узелок.

Казанскому собору

На тебя даже трудно смотреть, если из-за угла
Вдруг покажешься весь, в безупречные грани мороза
Словно вплавлен громадой тепла, – эта львиная поза
И песчаный горячий окрас. Я тебя поняла,
Разгадала тебя лишь сейчас. В заповедном лесу,
Я в лесу твоём строгом так долго и трудно блуждала,
И тебя не звала, и как будто и вовсе не знала,
Что от века к тебе беспокойное сердце несу.
Но теперь по-другому. Теперь мы с тобою вдвоём.
И с солдатской шеренгой твоей колоннады шагая,
Я взглянуть на тебя не решаюсь, но всё-таки знаю:
Мы одно на двоих это детское сердце несём.

*  *  *
                            Е.Т.
Когда пишу кому-нибудь
«Ты» или «Вы», как прикасаюсь:
Мне слово проникает в грудь
И раздвигает чёрный хаос
В густой крови.
И это – вдох
Из безвоздушного сиянья…

И я люблю.
И Слово – Бог.
И нет меж нами расстоянья…

Опубликовано в Бельские просторы №8, 2020