СЕМИДЕСЯТЫЕ
На каникулах, возле Бийска,
А сегодня мы на базаре —
Грязном, скомканном как записка,
Как окурок на тротуаре.
Жарко. Люди толпятся возле
Деревянного туалета.
Солнце в плечи колотит гвозди,
Бесполезно пылится лето.
Сонно стелется «Арлекино»
По киоскам и по прилавкам.
Под ногами сухая глина,
Издыхающая муравка.
Здесь толпа без конца и края,
Огород разномастной речи…
И русалка — точь-в-точь такая
У соседа на левом предплечье.
(Он кедровые ложки режет
он ругается тяжким матом,
ходит, курит в майке несвежей
и глаза его — две гранаты.)
А русалка-то — среди лилий,
На ковре. Не ковёр, а сказка,
Где отсутствие чётких линий
Искупается красок пляской.
Самодельное, как окрошка,
В стиле ранних пятидесятых —
В золотые миры окошко
Из прокуренной тесной хаты.
Может, это о Пугачёвой,
Может быть, о грядушем порно,
Что-то есть в картинке кичёвой,
В дне, пропахшем известью хлорной.
Наши бредни об океане
В изнывающем, злом июле,
Чья-то смерть на большом экране
И мясник на скрипучем стуле.
Сонный морок, распад империй,
Всё, что было и будет с нами,
Все падения и потери —
Здесь, в рисованной телеграмме.
Раскрывайся, тройной гармошкой
Косо сложенная записка!
Жизнь, стучи деревянной ложкой
По базарной площади Бийска.
* * *
Океан что берёза — зазря шумит,
Ни бананов, ни яблок — одни обиды,
Да сомнительных символов алфавит
За пределами честного алфавита.
Можно сетовать на неуклюжесть фраз,
Вавилонскую башню искать в пучине,
Но покуда он развлекает нас
Эту драм-машину никто не чинит.
В долгосрочной засаде таится речь
Но однажды покажет свой стиль и норов —
Если нужно и вправду на дно увлечь,
Заклинанья полезнее уговоров.
* * *
Закрыли от нас комету
предутренние облака.
А дальше — пора рассвету,
и снова ты далека.
Лежи, где тебе сказали —
на дне далёкой грозы,
увиденная глазами
полуночной стрекозы.
Покуда не время миру
окутываться огнём,
небесному командиру
ломиться в земной проём…
* * *
Вот мы уехали, а облако осталось
Растить себя на вертикальном фоне,
Изображать то горб, то шестипалость,
Вздыматься птеродактилем в короне.
Показывая то, чего не знает,
Жемчужное, оно сочится белым.
Тяжёлая перина опадает,
Её клочки летят во все пределы
И быстро тают в изумрудной бездне,
Крошатся кружевными позвонками —
Во много раз прекрасней, бесполезней,
Пустынней мира, созданного нами.
* * *
Ледяного озера ядро,
Завиток скалистого узора,
Сверху различимо как zero —
Ерунда для бдительного взора.
Можно рухнуть рядом, как сосна,
И к нулю прибавить единицу,
Вздорной арифметикой сполна
Напугав и ангела, и птицу.
* * *
Пели-спали, где только придётся,
Водку в ступе любили толочь.
Но не пьётся уже, не поётся,
И не спится в холодную ночь:
Жизни жалко и жалко собаки,
Остального не жалко почти
В подступающем к сердцу овраге,
У большого ненастья в горсти.
ОКРАИНА
1
Здесь царство бабочек и семечек —
на улице правобережной
скажи «держите меня семеро»
и эти семеро удержат.
поёт баян над палисадником
я жил как все и это промах
навеки спешившимся всадником
мучительнейшая из черёмух
над тихой речкой молча клонится
(а-ля Аскольдова могила).
Когда здесь проходила конница?
Да никогда не проходила.
2
А мы ходили были молоды
вовсю гуляли переулками
потом дошли до центра города
и тем покончили с прогулками
не то чтобы и здесь развалины
иной живёт по-новорусски
но всё-таки не сталь — окалина
сезон усушки и утруски
я тут случайно время позднее
а может быть совсем остаться
упасть в бурьян попасть на звёздное
кино как было в 18
3
Запить без повода, по-прежнему,
ведь в этом месте всё как прежде
весна застроена коттеджами —
но покосятся и коттеджи
металл сгниёт, кирпич рассыплется,
как парикмахер в комплиментах,
любовь нальётся или выльется
запутается в фрагментах
что ж не запить вот винно-водочный
как встарь под шиферною крышей
вокруг народ с душой полуночный
я эти песни с детства слышал
4
«Хреново в мире одинокому
да без работы и без денег
что дни что ночи одинаковы
ободраны как банный веник
а бабы пусть по всем понятиям
к чертям уходят вправду сказано
не, я б нашёл себе занятие
но западло жить как указано
пошли братан помянем кореша
у нас тут всякий пьёт что молится.
да не он вон покуда жив ишшо
но выпьет за твоё здоровьице»
5
Закат прошит чужими нитями
вся жизнь вся улица чужая
глаза закрою ноги вытяну
как будто бы в тоннель въезжаю
и вот уже лечу над бездною
во власти полупьяной дрожи
тоска дорожная железная
конечно же, и это тоже
лечу над лужами киосками
сквозь непрощённую обиду
закат забит кривыми досками
Но загорится где я выйду
СТАРЫЙ МОТИВ
Снегу следует падать,
Бормотать на лету,
Находить себе радость
В полумёртвом саду.
Утверждать по привычке,
Что растает не зря,
А входя без отмычки
В двери календаря.
Потому что обещан
Всем достойный конец,
Даже если не вещим
Был наш лучший певец.
Опубликовано в Паровозъ №7, 2018
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!