Людмила Воробьева. ОДУХОТВОРЁННАЯ ЗЕМЛЯ СИБИРСКАЯ (окончание)

Окончание. Начало в №1, 2022.

«Сибирь всегда была общинной», – обозначает автор важность для крестьяни­на ощущать себя хозяином своей земли, чтобы трудиться на своё личное, а также и общее благо. Коллективизация подобный принцип полностью исключала.
В романе говорится о «революционном напоре и неотразимой настойчиво­сти» крестьянства, когда насилие и кровь, частые поджоги стали нормой дере­венской жизни. Вынужденное самоубийство Никифора, брата Мирона, расстрел его верного степного друга Молдахмета, помогавшего таёжным беглецам сохра­нять скот, арест купца Колмакова, не успевшего распродать свои прибыльные магазины, – звенья одной цепи в системе, карающей человека за любое непо­слушание ей.
Как результат коллективизации и раскулачивания – страшный голод 1931-­1933 годов. Резко сократился валовой сбор зерна, повсеместно шёл массовый забой скота. «Боже, что они сотворили с деревней! Не от работы, а от голода вымрет народ!» – до глубины души возмущался Мирон, читая новости в газете «Правда». Суть происходящего противоречия высказывает в романе секретарь уездного комитета партии Пашенный: «Как ни верти, а всё крутится вокруг частной собственности, и крестьянин за неё может отдать всё, даже жизнь, по­тому что собственность – это свобода, воля».
Суровая тема особо не располагает к романтике, но есть в книге и метафизи­ческий лейтмотив неслучайности, в большей степени свойственный поэзии, – открытый космос сибирской эпопеи. Образ вечной звезды, звёздного неба в рус­ской литературе и в жизни пересекаются в пространстве романа. Казалось бы, Мирону, сеющему хлеб, постоянно пребывающему в тревоге за урожай, некогда думать о чём-то ином, но в минуты отдохновения от земных трудов взоры его обращены вверх, к загадочному ночному небу, где явственно видит он «горя­щую падающую звезду». «Как сложно всё в мире! Куда падёт эта звезда, если
долетит до земли – не сожжёт ли посевы крестьян, не подпалит ли городишко, не загубит ли несчастного», – не из глубины ли самой Вселенной тихой таёжной ночью пришли к сибирскому мужику эти неожиданные мысли? А позже звёзды, отражающиеся в глубине колодца, вспомнятся Мирону на чужбине, когда будет он защищать Родину от иноземного врага. Заветных строк в романе много – не­избывная интонация любви, лирическая и сильная, – верная жена Марфуша и поздняя любовь к молодой казахской девушке Калиме – извечный неразреши­мый треугольник. Увлекательно раскрывает автор сибирские тайны, ведь жизнь таежная полна трудностей и постоянных забот, но полна она и чудес. Избы­ток образов, колоритных и самобытных, выходят из-под пера мастера, заполняя всё пространство книги. Подогревает читательский интерес и встреча героев со старообрядцами, давно живущими в тайге, последышами единой христианской веры, сохранившими волю и землю – свои кровные истоки.
Поразительно богат и красочен народный язык у Н. Олькова, невероятно на­сыщена художественно-речевая ткань его текста. Сибирский говор здесь торже­ствует! Старинное сочное слово, полное мудрости, красочной россыпью бли­стает на страницах «Сибирского романа». «В структуре каждого национального языка воплощаются следы мыслей родителей, дедов, прадедов и пращуров, их жизненная психология и философия», – верно отмечает это следование тради­циям белорусский учёный-методист, профессор В. Протченко. Своеобразное видение мира сквозь призму крестьянского языка, его вечно сияющего слова, будто пришедшего из старинных книг, пожалуй, одно из главных достоинств прозы Н. Олькова. Природа писательского дара прозаика столь же таинствен­на, сколь и проста. Талант художника слова остался природным и самородным. В этом и заключается русская традиция!
Особая тема книги – тема войны с фашизмом. Война всколыхнула замкнутое лишь на себе жизненное пространство артели, поставив её членов перед выбо­ром: как им быть в данной ситуации, включаться ли в народную войну? И не мог Мирон Курбатов остаться в стороне от общей беды, что пришла на его Родину. «Война всех на вшивость проверяет», «Народ всегда воевал не за власть, а за Ро­дину», «Неужто мы сделаем вид, что нас судьба России не касается» – вот она, сущая правда, правда житейская, что укрепляла Мирона в его решении.
Взошла на небосклоне ещё одна звезда, освещающая военную дорогу Миро­на Курбатова, – солдатская звезда! «Я за каждый колосок, за каждое зёрнышко им отомщу, они проклянут день и час, когда казах Ахмадья послал русскому му­жику Мирону голубя с красной ниткой на правой ножке», – это был знак начала той страшной войны, и крепла в его душе великая ненависть к врагу-захватчику.
«Война. Нет в русском языке слова более жестокого и страшного.<.. ,>Родина сжалась до масштаба малой твоей деревни, а патриотизм вместился в жаркое объятие самого меньшего сына, последыша», – от подобных мужественных слов писателя поднимается волна гордости за стойкость и героизм наших людей, за­воевавших миру Победу. В романе Н. Олькова изображение народа основыва­ется на глубоком знании русской жизни, её бытового уклада. Чувствуется, что жизнь писателя богата мудрым опытом, что накапливается не сразу, десятилетия­ми. В его произведениях предстаёт народная жизнь во всём её многообразии, показаны люди разных общественных слоёв, и жизненная правда здесь гораздо сильнее горькой иронии. Это подтверждает космическая загадка судьбы Мирона Курбатова, когда «погибший вернулся с войны».
Эмоционально торжественен, наполнен светом и верой в человека финал ро­мана «Кулаки». Коротко очерчивая вехи пути артели, празднуя вместе со своими героями великую Победу, оценивая их немалый вклад в общее дело помощи фронту, автор подводит повествование к своему кульминационному моменту – к возвращению таёжных беглецов в родное село Бархатово. Прошедший дороги войны орденоносец Мирон Курбатов твёрдо убеждён, что у граждан его артели, у нового, молодого поколения должно быть будущее. Он пишет письмо товари­щу Сталину с просьбой принять их честную артель, никогда не предававшую свою Родину, в государственную хозяйственную систему и «считать колхозом». Нам остаётся только верить в справедливость и торжество жизни, полагаясь на Божий Промысл о человеке.
«Будем бодрствовать!.. Любовь к своему народу и земле делает борьбу обяза­тельной», – утверждал И. Аксаков. Ибо русский человек всегда в ответе за судь­бу родной земли и принимает боль земли как свою собственную боль. Такова Россия, такова доля её крестьянская!
Четвёртая книга «Сибирского романа» Николая Олькова, «Сухие росы», как и три предыдущие, выдержана в жанре реалистично-бытового повествования, которое вбирает в себя активный период послевоенного восстановления сель­ского хозяйства, возрождения сибирской деревни, затем 70-80-е годы – годы мирного созидания, коллективного труда, и начало 90-х годов – новый сложный период – перестройка, повлёкшая за собой распад великой Державы. Как видим, у писателя нет ни одной части его сибирской эпопеи, где бы ни высвечивалась трагедия того или иного этапа в истории страны.
Кроме того, Н. Ольков – хранитель подлинной, из самой народной жизни за­черпнутой тайны русской души, русской природы, тайны самой земли. Книга «Сухие росы» открывается картиной мощного весеннего половодья. С такой же широтой каждой строки, с таким же привольем народного слова разливается и повествование романа, излучающее радость бескрайней сибирской земли, когда «весна каждый год ожидаема, как девушка на свидание…», когда манит её голо­вокружительный простор! Кажется, пахнет вся природа, и тающий снег, и талая земля, и будущий хлебный колос – все запахи сливаются в единый сильный за­пах весны. Во всём ощущается чистое народное миросозерцание, народное чу­тьё, тонкое восприятие красоты, составляющие степень народности, – то, что в романе и есть мера художественности. Автор выделяет трёх основных персона­жей: партийный руководитель района, прямой и честный коммунист Григорий Хмара, перспективный агроном, будущий руководитель совхоза Юрий Долгопо­лов и председатель колхоза «Светлый путь» Макар Чуклеев – цельные, основа­тельные, художественно завершённые образы, олицетворяющие нерасторжимую сцепку людей, целиком и полностью посвятивших себя крестьянскому труду. Их всех объединяет вечное, первостепенное – «состояние души, живущей вместе с хлебом». Пожалуй, лучше и не скажешь. Роман захватывает житейской правдой, неожиданными проявлениями человеческих характеров, сложными психологиче­скими коллизиями, лирической, проникновенной мелодией любви – словом, про­стой и настоящей жизнью людей, самоотверженно работающих на земле.
Снова отметим, не может оставить читателя равнодушным и поэтический язык, присущий прозе Н. Олькова. Причём язык блистательный, искрящий­ся юмором, доброй иронией. Тут непременно вспомнишь и шолоховские об­разы! Когда-то В. Астафьев создал целый континент «сибирского» языка, от­личающегося неповторимой манерой изложения. Сибирский говор – ценность и богатство этой земли. «Высота и богатство слова невозможны без высоты и богатства самого бытия», – писал В. Кожинов. Высокое должно сопрягаться с обыкновенным, никоим образом не противореча друг другу. Такой искромётный язык в романе Н. Олькова прежде всего связан с образом председателя Мака­ра Наумовича Чуклеева, весь облик которого вызывает добродушную улыбку. Однако он человек особенный, самозабвенно влюблённый в своё крестьянское дело, и кому-то смеяться над собой вряд ли позволяющий. «Макар встал, про­шёлся по кабинету, время от времени останавливаясь и покачиваясь на носках, любуясь новыми бурками с блестящими калошами: – Это хорошо, критика и самокритика, сорта и дипломы, а норму высева на сеялке, например, установить ты умеешь?» – описывает автор встречу председателя колхоза «Светлый путь» с молодым агрономом-отличником, защитившим диплом по новым сортам яровой пшеницы, Юрием Долгополовым. Крестьянский мужик Макар Чуклеев вовсе не скрывает, что крайне скептически относится ко всем агрономам, считает их «людьми ненужными».
Народная смеховая культура традиционно близко соприкасается с фолькло­ром, она находит мудрое духовное равновесие, исцеляет человеческие души благотворным смехом. Данный феномен ярко проявлялся в творчестве Шоло­хова, Шукшина, красочно высвечивался у сибирского писателя Ермакова. Вот и герой романа «Сухие росы» Макар Чуклеев, пусть и «не обременённый теоре­тическими познаниями», никогда особо не спрашивающий чужого мнения, зато называющий землю «не иначе как пашенкой», сочетает в себе глубину души и в то же время лёгкую ироничность, народный юмор – то загадочно неуловимое, что присуще лишь русскому мужику. Это как раз тот случай, когда мы имеем дело с юмором, имеющим под собой серьёзную, объективную природу вещей.
В книге обращает на себя внимание и жизненно важная тема современной науки, научного подхода в культуре земледелия как неотъемлемой части кре­стьянского труда. Проблемные вопросы сельского хозяйства Сибири, в част­ности, вопросы селекционной науки, новых принципов хозяйствования, тесно взаимосвязанных со сроками сева, элитными семенами, сортами яровой пшени­цы, партийный руководитель Григорий Хмара пытается досконально выяснить, встречаясь с академиком Терентием Мальцевым. «Сибирь – зона рискованного земледелия…» – подчёркивает учёный. Он поднимает крайне острые, назрев­шие проблемы «системы организации труда в полеводстве как самой оптималь­ной, приближенной для крестьянина к результатам своего труда напрямую», предлагает «убрать показатели и оставить крестьянину только реализацию про­дукции», «перестать командовать», не донимать его «мелочной опекой».
Квинтэссенцией авторских взглядов в романе стали мысли академика Маль­цева об особой значимости крестьянина, высвечивающие его лучшие человече­ские качества: «Не тот пахарь, кто пашет, а тот, который любуется своей пахотой. Пахать многие могут, а вот любоваться не всякий способен». Н. Ольков очеред­ной раз подтверждает это чисто народное виденье мира, своей духовной миссии на земле, присущее лишь русскому человеку. Непоколебима и вера крестьянина, испокон веков сохраняющего рассудительность: «Кольца веры народной рас­сыпаны и утрачены, хоть лба русский мужик в храме не расшибал. Но боялся! И жить старался по правде.» – ни в коей мере не сомневается в христианских добродетелях русского человека Терентий Мальцев.
Мы должны понимать, что всё в мире не напрасно, что всё имеет смысл – Бо­жий Промысл о человеке, направленный к тому, чтобы наша жизнь была достой­на радости и гордости за свой труд. Русский человек «живёт в нагрузку», как точно подмечает в книге академик Мальцев. Может, поэтому он так любит вещи простые, понятные, знает цену, как и Григорий Хмара, каждому выращенному «пшеничному зёрнышку, вскормившему всю большую страну»? Да, русский му­жик знает цену родным булкам и калачам, их аромату, их особому, ни с чем не сравнимому вкусу! Стоит от начала и до конца прочесть эту красочную песнь сибирской земле, его Величеству Хлебу!
Необозримые поля с бесконечными рядами вызревающей золотистой пше­ницы были для Григория Хмары тем единственным местом на земле, где он на­ходил отдохновение, душевное равновесие. Но с новой политикой перестройки, непонятной, хаотичной, всё чаще посещала его тревога за будущую судьбу де­ревни. Что стало причиной необдуманных перестроечных реформ? Возможно, ложь, двусмысленность, страх перемен. В образе партийного руководителя про­ступают такие моральные качества, как решительность, преданность идеалам Родины, служению своему народу, зримо проявляется такая же необоримая, из­рядная сила – то явное сходство, что прочно сближает его с героем романа «Ку­лаки» Мироном Курбатовым.
В эпилоге романа «Сухие росы» звучит подлинный гимн Сибири, «зем­ле одушевлённой и одухотворённой…», её неиссякаемым богатствам, гимн- посвящение сибирским труженикам, влюблённым в этот край.
Логическую завершённость «Сибирскому роману» Николая Олькова, во­бравшему в себя синтез разных эстетических измерений, его нескончаемым, горячим думам о России придаёт пятая книга – «Хлеб наш насущный», заканчи­вающая грандиозную сибирскую эпопею. Она наглядно свидетельствует о том, что в минувшем времени, пусть и насыщенном событиями, каким был век ХХ, оставаться нельзя, и представляет на своих страницах новые исторические ус­ловия хозяйствования.
«Я верю в возможность русского человека вырастать из глубин культурных корней своего прошлого и уходить к небу общечеловеческой цивилизации, не те­ряя своего удивительного своеобразия, своей универсальности и своей духовно­сти», – пишет российский политический деятель В. Игрунов. Н. Ольков создаёт именно такие человеческие образы. Он рассказывает о судьбе человека, вся жизнь которого – сплошная борьба: вначале за элементарное существование, затем за «место под солнцем», а в конечном итоге – за собственную душу, за высший смысл бытия. Вот лишь общие штрихи петлистого пути деревенского парня Ро­диона Бывакина, основного персонажа книги: безотцовщина, постоянная травля мальчишки его же одноклассниками, тюрьма, куда он попадает «по малолетке». Повествование развивается по законам хорошего детективного жанра, глубоко ув­лекая читателя. Сюжет достаточно энергичный, находящийся в движении: как бы незаметно, но поступательно его герой идёт к намеченной цели.
Отсидев свой срок «на малолетке», Родион попадает во «взрослую» колонию, где его берёт под личное покровительство тюремный авторитет Доктор. Такая опека для него была «и благом, и наказанием». Чтобы сохранить немалые капи­талы, которые будут для молодого парня не только испытанием, но и шансом начать другую жизнь, Доктор, используя старые связи в криминальном мире, добивается его досрочного освобождения.
Судьба не щадила героя Н. Олькова. Вопреки всему происходящему, Родион открывает в себе предпринимательскую жилку, редкое умение прибыльно ве­сти серьёзное дело, и деньги Доктора пришлись как нельзя кстати. Он занимает прочное место в новом мире, открывающем для него самые высокие двери. Те­перь уже губернатор говорит с ним на равных, поскольку удачливый бизнесмен активно развивает производство и в городе, и на селе. Читатель приходит к по­ниманию, что главный герой романа – хлеб: мамина краюшка на долгий день в детстве, тюремная пайка, сноп спелых колосьев в кабинете директора агрофир­мы «Труд» Родиона Бывакина.
Неизменный читательский интерес вызывает и сквозная тема книги – тема непреодолимой дилеммы социальных сословий. Среди авторских подходов здесь присутствует соединение разнородных стилей, идей, встречаются некие особенности эклектичности. Подобным примером обращения к старинной ма­нере изложения мыслей, душевной, неспешной, манере утонченной, оставшейся в XIX веке, можно считать письма прадеда княжны Лады Станиславовны Барте- нёвой-Басаргиной, хранящиеся в её личном семейном архиве, которые она лю­безно предлагает прочесть своему знакомому Родиону Бывакину. Сегодня уже, увы, практически никто так не пишет! Он откровенно захвачен этим далёким повествованием, письмом к горячо любимой жене, полным чистых и высоких чувств, поражён судьбой осужденного и сосланного в Сибирь прадеда Лады, при этом не утратившего веры, любви к жизни. Родион понимает всю иронию судьбы, что коварно проявилась в неожиданно вспыхнувших к нему чувствах Лады, «сопредседателя губернского Императорского собрания», в её любви, гра­ничащей с безумием, да к кому – к бывшему зэку! «Вы живёте иллюзиями, а я в гуще каждодневной жизни с её грязью, обманом, воровством…» – жёстко от­вечает он девушке, подразумевая абсолютную противоположность их взглядов. «Нас века разделяют», – бросает ей Родион резкую фразу, словно подписывает окончательный приговор, ни на минуту не сомневаясь, что подобное разделе­ние стереть невозможно. Ведь и создание сословного общества – тупик, некая иллюзия. Социальное разобщение – неизбежный спутник размывания вековых общинных скреп народной жизни. К сожалению, оно поразило и наше совре­менное общество.
Родион Бывакин создаёт в родной деревне Лебедево агрофирму «Труд». При­чем само название заключает в себе великий смысл: труд – значит, творчество, которое приходит с любовью к земле, а не просто работа, что от слова раб. «Це­лую деревню поднять – это великое дело <.> А главное – родина, земля, и люди тебя помнят», – обращаются к предпринимателю его земляки. В то же время настораживает один момент, что многие, по словам жителей деревни, «на себя уже робить не хотят», народ привык к «железной руке», перестал верить в свои силы, в то, что что-то путное может у него получиться. Отойдя от книжных со­бытий, мы сталкиваемся с неким раздвоением личности, случившимся с целым народом, повлёкшим за собой неизлечимую болезнь потерянной родины. Ска­залось пагубное влияние перестройки, когда человек опять отвык трудиться на земле. А чья она? Произошло вырождение нации, необоримая усталость, корня­ми уходящая в прошлое, одолела народ, усталость, заставляющая забыть его о своём духовном первородстве.
Именно такие перемены в умах, в настроениях народа происходят в повество­вании Н. Олькова: деревенские люди хотят трудиться на своей земле. И. Ильин в своё время пророчески изрёк: «Несчастье современного человека велико: ему не хватает главного – смысла жизни». Ищет смыслы, поддержку, доверие народа и герой книги «Хлеб наш насущный» Родион Бывакин, который возвращается к своим истокам, к своим глубинным корням. В убыток собственному агробизне­су он спасает соседние хозяйства от банкротства, закупает самую современную агротехнику, строит кормозаготовительные комплексы, жилые дома для труже­ников нового колхоза, подбирает надёжных людей, расширяет хозяйство, какое переименуют потом в агрофирму с символичным названием «Бывакинская». Хочет он вернуть народу хорошую жизнь, чтобы человек мог гордиться своим трудом.
Вечные, вневременные ценности – земля и хлеб – были всегда спасительны­ми для русского крестьянина. «Только хлеб – это жизнь… хлеб – он насущный, он каждый день нужен, без хлеба человек не сможет прожить», – убеждён и наш герой. Вот он, «бывший зэк, народный мститель и крестьянин, верный земле, на которой родился», Родион Петрович Бывакин, с трепетной любовью береж­ливого хозяина собирает в поле золотые стебли пшеницы, вяжет крепкий сноп из зерна, чтобы стоял в его деревенском доме как самое большое богатство, как великий смысл человеческого бытия – этот искрящийся солнечным светом букет из хлебных колосьев. «Хлеб. На каждый день. И на всю жизнь».
Какая надёжная опора – земля, деревня! И какие широкие крылья – история, память! В наш зыбкий, по-прежнему смутный час как будто свыше даны они создателю эпохального «Сибирского романа», уверенного в величии русского пути, в возрождении России. Нам остаётся лишь оценить сделанное этим за­мечательным художником слова, поразиться его масштабности. Только человек, любящий свою землю, свой народ, человек, сильный духом, способен воссоз­дать такие мощные русские темы.

Опубликовано в Новая Немига литературная №2, 2022