Я И СУДЬБА
Остался мне пустынный дым
И жёлтая тоска,
Я стал проводником слепым
Слепящего песка!
И – кажется, что пребывал
В пустынном я гробу,
И – как песка гривастый вал,
Слепую вёл судьбу!
Давно ушли за окоём,
Пустыне нет конца,
Но спотыкаясь, мы бредём
По ней, как два слепца!
Больны куриной слепотой,
Мы с ней идём наощупь
По той дороге иль не той,
Но – словно куры – в ощип!
Я не из курьего села,
Но суждено мне тлеть…
И словно чучело орла,
Вновь не могу взлететь!
СКЕЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА
Позабыв своё прозвище,
Я лежу средь пустыни,
Как на льдяном морозище,
Горя пламенем синим!
Позабыв даже отчество,
Позабыв даже имя,
Как скелет одиночества,
Под ветрами сухими!
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК ПОЭЗИИ
Памяти прекрасногопоэта Аркадия Кутилова
Любая антология стихов
Влечёт к себе, как братская могила,
Но в каждой, средь таинственных грехов,
На время затаён, как джин, Кутилов!
Но в каждой из могил есть стих живой,
Что – словно Гоголь – рвётся на свободу*
И пробивает камень гробовой,
И – как Исус – является народу!
И музыкой из тёмных тупиков,
Плен земляной и мёртвый сон нарушив,
Из тьмы могилы общей – бедняков –
К нам Моцарт пробивается наружу!
И – отлежав в могилах братских срок,
Как лебедей цветаевская стая,
Бессмертные, как весь Бессмертный полк,
Стихи идут в бессмертье, всё сметая!
В Бессмертие идёт Бессмертный полк,
И раскрываются все братские могилы.
И знаю, позовут в мой смертный срок
Меня: Губанов, Влодов и Кутилов!
*Есть версия, что Гоголь был похоронен живым.
НА СПЯЩИХ ЛАВАХ
Из жизни тягостных оков
Уйти – и улыбнуться –
В Покой Высоких горных снов,
И больше не проснуться!
Я – до предела прошагал,
И – в кровь – ступни истёрты,
Отбросив жизнь, как пьедестал,
Моя жизнь – Книга мёртвых!
Гонимый пыльною волной,
Листал её я лица
И не нашёл в ней ни одной
Трепещущей страницы!
Блуждал в сплетеньях мёртвых тел,
И нет до них мне дела,
Читая, молча каменел,
И книга каменела!
Я над землёю воспарил
Назло слепым циклопам,
Как будто ввысь вновь восходил
По горным козьим тропам!
Вела дорога, словно вязь,
Теряясь – возвращаясь,
Моя тропа змеёй вилась,
Как пьяница, качаясь!
И я взошёл на самый Пик,
И кончилась гряда,
Уткнувшись в каменный тупик,
Как будто в Никуда!
Уткнувшись в камень медным лбом,
Давно судьбой разбитым,
И на вершине ждал облом,
Тупик тот звался Бытом!
И я с высоких горных риз
Спускался с ледорубом,
Вершины с них сползали вниз,
Крошась, как будто зубы!
Обрубки гор, идя на слом,
В своей немой кручине,
Как будто запредельный лом,
Крошась, меня крушили!
Сломил их тоже мёртвый быт
И вывернул суставы,
И я, – сказав себе: «Не быть!» –
Застыл на спящих лавах!
Но – может – ввысь ещё вернусь,
И горы затрясутся…
Наверно, я ещё проснусь,
Когда они проснутся!
ЖЕЛЕЗО И ЛЮБОВЬ
Великие империи создаются только железом и кровью.
Бисмарк
«Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью, –
А там увидим, что прочней…
Ф. Тютчев
Лебединою песней имперской,
Повернув реки времени вспять,
Всех отпавших республик советских
Я хочу вновь объять и обнять!
Не хочу полонить я их снова
И железа воспеть торжество,
Но хочу нарядить только в слово,
В золотое сиянье его!
Не грущу о потерянном царстве,
Что отпало от нас без помех,
Но в бескрайнем я вижу пространстве
Первородство и избранность всех!
Кровь с годами ржавеет, скудея,
И ржавеет железо от ржи*,
И одна лишь любовь, не мелея,
Словно Волга, сметает все лжи!
Признаю лишь империю духа
И лесковского языка,
И скрепим мы, пройдя сквозь разруху,
Братство гор и полей на века!
И не Бисмарка ржавою кровью,
Что разъела железных людей,
Только тютчевской светлой любовью –
И увидим тогда, что прочней!
Возлюбя всех Вакул и Тарасов
Из-под гоголевского пера,
И друг к другу придвинутся сразу
Устье Волги и устье Днепра,
Как уста, что холуйским указом
Нам и здесь запечатал свинец,
Но расплавится, знаю, он – разом
От огня двух славянсвих сердец!
—————————–
* «Ржа» то же, что ржавчина.
Опубликовано в Литературный Иерусалим №37
