***
В ночной засаде страхов и стихов,
В бессчётном преступлении завета
Не то теснит, что не простят грехов,
Но мрак иной терзает до рассвета —
Придёт тихонько ласковый покой,
И, не жалея, выведут чернила:
Жила, болела корью и тоской,
И никого не свете не любила.
***
отрыдают любые печали
опрокинется счастья стакан
на коротком, прощальном причале
повстречает худой капитан
небольшой, но надёжный корабль
обрисует последний предел
пусть бы, Господи, только журавль
над моей головою летел
***
На сколько хватит этого добра,
Которое заваривала мама
В стеклянном шаре раннего утра,
И уходила исполнять программу
По отмыванию чьих-то чёрных рам —
До вечера, до ночи, до забвенья…
А я живу, пишу стихотворенья
И никаких не ведаю программ.
Спасибо вам, хранителям систем,
Которые в пыли житейской драмы
Спокойно шли и отмывали рамы
От жирного налёта вечных тем.
И терпеливо подносили рты
Галдящей стае выводка рябого,
Которая не ведала ни слова,
Ни этим словом свитые кресты.
Спасибо вам. От ночи до утра,
С утра до ночи — непоколебимо
В стеклянном шаре раннего добра
Хранится всё, что должно быть хранимо.
***
Привычно догорел обычный день,
И капли звёзд нападали во тьму.
«Пойду на воздух». «Тёплое надень.
Возьмёшь сухое белое?» «Возьму».
Взрывает полночь голубой раскат.
«Всё не могу решить вопрос простой:
Господь сердит или свой грешный сад
Он освежает спелою водой?»
«Ты выпила». «Я выпила давно.
Но хмель того вина не растворим
Так просто». «Милая, закрой окно,
ложись ко мне, потом поговорим».
Уносят дни настенные часы —
Стучит каблук по длинной мостовой.
«Ты спишь?» «Я спал». «Какие видел сны?»
«Я сплю ещё. Мне снится голос твой».
Тревожными лучами мрак прошит.
Заплакано стекло. «Который час?»
«Четыре… Пять… Всё не могу решить:
Господь спасёт или погубит нас?»
Рассвет вползает медленно, как тать,
Вскрывает тайники ночных углов.
«А мне никак сегодня не понять,
Что станет с нами после стольких слов?»
«Мне рано на работу». Стынет твердь.
Дождь разучил кантату на трубе.
«Но чтобы ты спала ночами впредь,
Послушай, милая, что я скажу тебе:
Мы станем небом, звёздами, луной,
Орлом в полёте, голубем в руке.
Мы станем полем, зёрнами, травой,
Собакой в будке, ланью вдалеке.
И если нам положат сотню лет
Грести в Оби чешуйчатым хвостом —
Мы выплывем и превратимся в свет,
Разлитый над Димитровским мостом».
***
Заболею — никто не поможет,
Заболею — никто не придёт,
На кровать отдохнуть не положит,
Не согреет, воды не нальёт.
Заболею — напьюсь в одиночку,
В подворотне в сугроб упаду.
Старый чёрт мне напишет отсрочку:
Нет свободного места в аду.
Зарыдаю печально и звонко,
Соберу все обиды за век.
«Успокойся, дурная девчонка» —
Скажет рядом упавший на снег.
***
И пело небо за окном
Звездой в подушку
И целовались за углом
Пастух с пастушкой
И кожу сбросила в огонь
Лягушка
И сохло время на столе
Забытой крошкой
И сон болтался на стене
Убитой мошкой
Луна сползала по спине
Дорожкой
И было лето в сентябре
Окно на кухне
Ночной фонарик в серебре
Вот-вот потухнет
И жизнь стояла на ребре
Не рухнет
***
Тонет вечер пятницы
рукавом в вине,
шарик в небе катится
от вина к вине.
Всё на свете спросится,
потому, дружок,
возле тихой рощицы
вытри сапожок.
Всё на свете сказано —
почитай века,
всё на свете связано —
помни, а пока
помаши летящему
от луны к луне
и подай просящему
в память обо мне.
***
Возможно, ваш компьютер заражён,
Возможно, завтра будет непогода,
Возможно, режет кухонным ножом
Сосед за стенкой ручки у комода.
Возможно, я сказала не про то,
Возможно, ты подумал не об этом.
Висит в шкафу осеннее пальто,
А я его сносила этим летом.
Всё невпопад, и в спину отдаёт
Грудная боль, а думалось: едва ли
Сегодня будет дождь. И крепнет лёд
Забытой в морозилке «Цинандали».
Но будем завершать. Возможно, ты,
Возможно, я, возможно, мы, возможно…
Лежат на клумбе мёртвые цветы,
Задетые рукой неосторожной.
***
Подобие весны московских улиц
Налипло грязью вымокших ботинок.
О, этот горький вечный поединок:
Природа человеку кажет дули,
Пока он утверждает господина.
Москва, Москва, оставь меня, оставь.
Я здесь случайный неуютный житель —
Подержанный пустой огнетушитель.
Москва — огромный огненный состав.
Дрезину мне! И больше не держите.
Нет места человеку на Земле.
Тем более в Москве ему нет места.
Он бегает по лужам, месит тесто,
Но чем быстрей, тем взгляд его тусклей
И голос злей и хочется протеста…
Бунтует человек среди Москвы.
Ах, как я понимаю эти волны!
Их дикий шум — неистовый, разбойный,
Масштабы операций восковых
И вёдра новогоднего попкорна…
В Сибирь, в Сибирь! Скорей и навсегда.
Пока душа ещё надёжна в теле,
Пока я помню ель и запах ели,
Пока стоят другие города,
Я — из Москвы. Уже на той неделе!
***
От люстры до потолка? — Провод
От Земли до Луны? — Холод
От рожденья до смерти? — Пролог
От меня до тебя? — Бог
Опубликовано в День и ночь №6, 2018
