Карина Кислицина. «МНЕ ВЕЧНОСТИ НЕ ХВАТИТ… ГОВОРИТЬ…»

Травяное

По-июльски жарко. Прячемся на лугу
Мы в высоких травах в полдень,
Нарушая привычный его уклад.
У меня в душе – миллион серебряных тонких струн,
Только тронь их – вздрогнут и зазвенят.
Обнимать тебя, на лопатках пальцами выводя слова,
Раздевая, медленно опускать в траву.
И от счастья этого тихо сходить с ума,
И границ не чувствовать у счастья этого наяву.
На медовой коже солнце чертит горячий круг,
И от круга к ключицам тянется золотая нить.
Я – законченный атеист, мой сердечный друг,
Но готова всех богов за тебя молить.
И твои глаза… Цвета свежей, густой травы,
Я смотрю в них – время теряет вес,
Я смотрю в них, и кажется – подо мной обрыв…
Не глаза, а зелёный дремучий лес.
Ты смеёшься взглядом, путая всё во мне:
Диораму кадров – лето, ладони, вкус
Земляничных губ, настоянный на вине
Из лучей от солнца (пробую и сдаюсь).

А шальной июль расщедрился чабрецом,
Воздух густ настолько, что в горле слегка горчит.
Из всего лишь вижу: руки, глаза, лицо,

И как небо смотрит сверху,
Улыбается.
И молчит.

* * *
А любовь моя беззащитна перед тобой.
А твоя любовь поглотит, как живой огонь,
Все мои печали. И все тревоги.

Затрещат сомнения, как слабые позвонки,
Струны выпрямятся, откроются все замки
Станут ровными все дороги.

И любовь моя станет крепка, высока, светла.
А мечта – простая, как дважды два:
Дом, река, собака и лес у дома.

И лет -цать спустя настолько срастись, что слова
Стали б лишними. Лёгкою – голова,
Ну а прошлое – незнакомо.

* * *
Поговори со мной. Неважно, хоть о чём.
Пока сидим: рука – в руке, к плечу – плечо.
Пока есть что-то общее внутри –
Поговори со мной. Поговори.

За каждым словом тянется душа,
Дышать с тобой, как будто – не дышать.
Смотреть в тебя. Понять вдруг, разглядеть:
Любовь всегда обманывает смерть.

Поговори со мной, пока несёшь свой свет.
Неважно, сколько зим и сколько лет –
Пройдёт сквозь жизнь, наращивая ритм.
Мне вечности не хватит… Говорить.

Ни строчки не написав

У него высотки там, океан и чужая речь,
Но, хотя не совсем чужая, – уже привык.
Он ей пишет: «Я буду тебя беречь.
Знаешь, хочется вечерами лечь,
Во весь голос выть…

Приезжай. Я устал от наших с тобой невстреч.
Приезжай, я тебе покажу свой дом. И цветущий сад…
Без тебя я живу с трудом и дышу с трудом…
Без тебя я уже ничему не рад.
Без тебя – не мир, а кромешный ад,
И душа как высохший водоём.
Я хотел бы с тобой быть вместе. Всегда вдвоём…»

Получая письма, каждое сохраняет построчно,
Прячет в себя. Внутри
Сердце бешеный ускоряет ритм.
Кажется, вот секунда – и всё взорвется.

Что-то поднимается из глубин. И на части рвётся.
В каждой из их внутренних половин.

Тёплый август… воздух пропитан дыханием трав,
А внутри неё – бездонная пустота,
И на сердце саднит, не залечишь йодом.
Пахнет отчаянием, окончанием лета и мёдом,
И тоской, что таится в её глазах.

…В декабре поздравит его с Новым годом,
О любви ни строчки не написав…

Неважно

Что это было? Неважно, но было жарко –
Смотреть на тебя, касаться и обжигаться.
А солнце над нами чиркало зажигалкой,
И было безумием мне тогда не остаться.
Щетинились окна соседней многоэтажки,
Скользило бельё, обнажённая ныла кожа.
И мы были молоды, взрывчаты и отважны,
И были ещё близнецово с тобой похожи.

Что это было? Неважно, но было больно –
Когда не звонили, когда не могли встречаться,
Когда торопливо друг другу с тобой позволив
Горячими пальцами плавиться и сплетаться
В квадрате квартиры. Пульсировал в нас коллайдер,
От страсти искрился горячий, тяжёлый воздух,
И город внизу был картинкой на старых слайдах,
И сверху над ним рассыпались и стыли звёзды.

Что это было? Неважно, но пело море,
И мокрый песок обнимал тебя за колени.
И яхты качались, стоявшие на приколе,
И небо качалось в нашей с тобой Вселенной.
Сходили с ума. Слетали. Вот так точнее.
В солёные губы впивались. Дышали. Пели.
Смотрели друг в друга. А дальше – ещё смелее.
И врозь совершенно тогда ещё не умели.

Что это было? Неважно. Прошло два года.
Два года тоски. Два года воспоминаний.
Так горько узнать было мне от тебя свободу,
И запах разлуки на площади привокзальной.
И сердце в такт рельсам тогда у меня стучало,
Тебе – было горько тоже. Я знаю точно.
Вчера мы увиделись. Миг. На бегу. Случайно.

А что это было?
Неважно. Неважно. Точка.

Игры

I
Кот, на гараж запрыгнув, тихо по крыше ходит,
Дети играют в игры. Взрослые – на работе.
В куклы играет Таня, Костик построил башню,
Ваня на воду спускает флот кораблей бумажных.
Юля играет в мячик, бантик смешно мелькает.
Оля – секретик прячет, стёклышком закрывая.

Всё хорошо в том лете. Плывут корабли по лужам.
В игры играют дети. И им не бывает скучно.

II
Время бежит нещадно. Быстро. Неумолимо,
Дети тусят в парадных. Игры – совсем другие.
На дне рюкзака у Кости двойки пестрят в тетрадках.
Дети идут на крышу, в руки берут рогатку.
В голубя целясь смело, зло Константин смеётся,
Взрослым до них нет дела. Что ещё остаётся?

Иван впопыхах целует Татьяны крепкое тело.
Дети играют в юность. Неопытно. Неумело.

III
Ольга играет в маму, не посещает уроки,
(В попытке решить проблему все пропустила сроки).
У Юлии в сумке помада. В кармане – две сигареты.
Где оно, то по-детски смешное весёлое лето?
Словно в дурацкой сказке, грустно вздыхает Татьяна,
Двойня сидит в коляске. Похожая на Ивана.

У взрослых совсем нет времени. Столько забот – держись.
Хоть бы один заметил, как детьми их играет жизнь.

* * *
Что в памяти в итоге остаётся? –
Не рюмка на комоде с чёрным хлебом,
А то, как он заливисто смеётся –
Сын пятилетний. И в глазах – полнеба.

И первая любовь в лучах заката,
И девочка (высокая, как мама).
А не стрельба в горах из автомата,
С границы раз в полгода – телеграмма.

В пустынном парке голые берёзы
Шершавят небо чёрными ветвями,
Вот также разъедают душу слёзы
У матерей без связи с сыновьями.

На землю, раньше срока, белой солью
Ложится снег. Расхристанный и ватный.
Вот также – неожиданно и больно
Уходят в небо юные солдаты.

Общего – ничего

Это не я молчу. Это ты не слышишь.
Март обнимает солнцем дома и крыши.
Я поднимаюсь выше, ещё чуть выше,
Город распластан тающей пятернёй.
Воздух горчит немного. И ты им дышишь.
Жаль лишь, что не со мной.

Общие улицы тают, бегут ручьями.
Полнятся радостью, светом и голубями,
Яркими куртками, шляпами и плащами.
Только пусты они без тебя.
И я стою, как потерянный плюшевый заяц –
Наружу швами,
И остро желаю тебя обнять.

Сны перестали быть и казаться вещими.
Я состою из воронок, узлов и трещин,
Молча пакую мысли, как старые вещи,
Выбрасываю в окно.
Город смеётся, танцует, лучами блещет,
Ветвями яблони на ветру трепещет,

Жаль, что теперь, кроме города,
У нас общего – ничего…

* * *
В шестнадцать, после расставаний,
Тянулись дни, как вереница.
И шла пора простых желаний:
Остыть и заново влюбиться.

Простить. Опять в людей поверить,
Расправить крылья. Все секреты
Кому-то новому доверить.
И даже – не жалеть об этом.

Но вот уже – чуть-чуть за двадцать,
А вот уже – слегка за тридцать…
Труднее стало расставаться,
И глупо стало – верить в принцев.

Душевных нет уже метаний,
И жизнь меняет интересы,
Пришла пора иных желаний:
Согреться, выспаться. Воскреснуть –

Из бывших связей. Ставить точку
Там, где хотелось – запятую…

Так сладко спит в кроватке дочка,
Что я во сне её целую.

* * *
В небесной канцелярии аврал:
Плетётся плед из снежных одуванчиков,
Чтобы обрадовать и девочек и мальчиков –
Декабрь им каток нарисовал.
Деревья – в серебре от пяток и до пальчиков…

В каникулы – на санки и – с горы,
И щёки – цвета августовских яблок,
А день летит средь шумной кутерьмы,
Заката пламя на полозьях санок…
И столько счастья в криках детворы!

А дома – чай с душистым чабрецом,
И варежки до кончиков промокли,
Сестра играет мячиком с котом,
Мороз рисует инеем на стёклах,
И Новый год неслышно входит в дом…

Говорила бабушка…

Говорила бабушка: «Будет хлеб»
И замешивала руками тесто.
И в душе её любой человек
Находил и тепло, и место.

Говорила бабушка: «Будет Бог».
Бог пришёл и позвал её за собой.
И на донышко у часов песок
Перетёк зимой.

А за белым окном шёл такой же снег,
Белый, как мука на подоле.
Обрывалось что-то у нас навек –
Нестерпимо больно.

Говори же, бабушка, говори,
В колыбели ласково Мир качая.
И живи же вечно у нас внутри.
Беспечально.

Вещий

Снится: напротив окна свили гнёзда аисты.
И странно, но почему-то – семь их.
Мои дети рождаются и рождаются,
Да только всё – в незнакомых семьях.

Но хорошо им там – детям моим. И в том мне – счастье.
Всё у них есть: дом, еда, игрушки, другие вещи.
И во сне моём любят их, балуют, с каждым днём всё чаще.
Просыпаюсь. Доходит не сразу:
Вещий.

Опубликовано в Складчина №1, 2018

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Кислицина Карина

Родилась в 1982 г. в г. Оха Сахалинской области. Финалистка международного конкурса «Поэтический атлас» (2017), международного творческого проекта «Поэзия в лицах» (Омск, 2017). Лауреат ежегодной молодежной литературной премии им. Ф. М. Достоевского (2017). Стихотворения публиковались в омских коллективных сборниках «Можно коснуться неба», «ПарОм: поэзия и критика», «ПарОм: поэзия и проза»; в сборнике произведений «Литературной газеты» «Лик» (Ленинск-Кузнецкий, 2012), «Восторг души: стихотворения и рассказы – № 2», «От имени Любви – № 8» (Новокузнецк, 2012) и др. В альманахах и журналах: «Складчина», «Иртышъ-Омь», «Омская муза»; на евразийском журнальном портале «Мегалит», портале литературного альманаха «Ликбез». Автор сборника стихов «Люболь» (2011). Участник Регионального литературного семинара «ПарОм» и проекта «Поэты Сибири: диалог поколений» (2017–2018).

Регистрация
Сбросить пароль