Иван Полунин. РОДНИК ПОЁТ У КОЛЫБЕЛИ

Раздумье

Вихри снежные бьются в ставни,
Устилая земную твердь…
Неужели восторг недавний
Не смогу испытать я впредь?

Понимаю,
Что время не поезд
И стоп-кран
Не рвануть на ходу!
Неужели,
Душой успокоясь,
В этот мир
Я опять не приду?

Всё мне кажется,
Выдумка чья-то,
Будто вздох оборву на бегу…
Я ведь только вчера
Отпечатал
Первый шаг
На февральском снегу.

1963–1973 («Февральская свирель», 1977)

* * *
Ещё под утро нежным светом
Струилась розовая высь.
И вдруг дожди
Над кротким летом
В громаду чёрную слились.
Кричу сквозь гул:
«Остановитесь!»
Но тут беспомощны слова,
Когда воинственно,
Как витязь,
Сентябрь вошёл в свои права.

И тучи в поединке жарком
Не берегут калёных стрел.
А мне до жгучей боли жалко:
Ведь это август мой сгорел…

1972–1974 («Февральская свирель», 1977)

* * *
Под пламенеющим покровом
Буран отвластвовал с утра.
И вот уже мальчишки снова
Несутся с криками:
«Ура!»
Стреляют, падают.
И тут же
Их кони ускоряют бег.
Никто не ранен,
Не контужен.
Как детский мир,
Белеет снег.
А мне?
Лишь стоит вдаль вглядеться,
Увижу бурые дворы…
В моё обрубленное детство
Война входила.
Без игры.

1974 («Февральская свирель», 1977)

Памятное

Не до плясок: беда лиха!
Были проводы в сорок третьем,
Надрывались вовсю меха,
Как в степи ошалелый ветер.

Тихо бился о берег Псёл,
Отзывались
Листвой берёзки.
Далеко от родимых сёл
Уходили
Почти подростки.

Под берёзовый плеск ветров,
Доносящих палёного запах,
С ними вместе
Игнат Петров
Рано утром ушёл на запад…

В сорок пятом
К молчанью хат,
К шелестенью вишнёвых веток
Возвратился
Один Игнат.
А другие?
Остались где-то.

…И трёхрядку смогли сберечь,
И давненько село не плясало,
Но у парня –
От самых плеч –
Два пустых рукава
Свисало.

1974 («Февральская свирель», 1977)

У родника

Протопал град –
И травы улеглись,
От буйства молний
Листья оробели.
И лишь родник,
Провозглашая жизнь,
Поёт в ночи,
Как мать у колыбели.
О чём поёт?
Не разберусь пока.
Но мне с рожденья
Дорого такое –
Как бьётся пульс
Лесного родника,
Не ведая смиренья и покоя!
И, над водой
С волненьем наклонясь,
Я в ней не только
Облик свой увижу –
Почувствую незыблемую связь
Со всем, что мне
С годами стало ближе!
И я пойму,
Насколько был не прав:
От мутных вод
Не уберёг истоки…
Поёт родник
Среди цветов и трав,
Молчит под тиной
Водоём глубокий…

1972–1975 («Февральская свирель», 1977)

* * *
Не доверяю поездам:
До цели тянутся устало.
Я на минуту опоздал,
А ты – на годы
Старше стала.

Но сколько чувство ни таи,
Оно когда-то отзовётся,
Как звон опущенной бадьи
Из молчаливого колодца…

Какая темень в глубине!
А выше, над песчаным слоем,
Как в зеркале,
Увидеть мне
Легко себя и всё былое.

Вот руки плавные твои…
Что нам до утренней прохлады!
Над нами снова соловьи
Выводят чистые рулады.

И сколько лёгкости во всём:
В листве и в дуновенье ветра!
А что за тем
Счастливым днём?
Мои крутые километры.

Солдатский путь…
И письмецо –
Такое острое –
Как вызов!
Я позабыл твоё лицо
И не сберёг штрихи эскизов.

Зато в полотнах воссоздал
Прилив и зелень краснотала.
Я на минуту опоздал,
А ты – на годы
Старше стала.

1978 («Прилив», 1979)

Опубликовано в Огни Кузбасса №4, 2020