ПОРЕЗАЛСЯ ЯБЛОКОМ ЧТО Ж
яблоко плоти / яблока плоть
зеркальный разрез языка
ласковый скальпель подносит господь
к горлу и сердцу цветка
раздвоен язык и раскрыта рука
— что это красное там
— нет, это облако наверняка
— к пятой платформе рустам
елена очнись ты по пояс в снегу
тебя ли по смерти искал
мальчик бескровным движением губ
и змейка зелёных зеркал
белое яблоко около лба
на дереве кухонный нож
под рёбрами вырежи
что ты не брал
но завтра хозяйке вернёшь
ЛК
вложить любовь допустим в букву К
за неимением другого
языка
поверхность
памяти
пещеристое слово
есть тень того или иного
света
(лежащая за скобками предмета)
вложить любовь нам в целом не дано
ни между Л ни в губы буквы О
поэтому довольствуемся малым
слегка соприкасаясь языком
умершим этот способ не знаком
забыв о том что слово это знак
они выходят прогуляться в парк
и там влюблённые как воздух и огонь
шумят листвой ладонь вложив в ладонь
ПОДТВЕРЖДЕНЬЕ МОЕЙ ЛЮБВИ
Хорошо, что тебе не требуется
подтверждение моей любви.
И мы не беспокоим друг друга
по всяческим пустякам.
Я подбрасываю в небо яблоко
и говорю: «лови!»
И яблоко снова падает
к моим непустым рукам.
ЭМИЛИ
Эмили, Эмили
времени не стало
на столе соль земли
за окном светало
передай мне, Эмили
красного сухого
чтобы губы в сон вели
краденое слово
надломили, Эмили
хлеба на дорогу
если мы не умерли
значит слава богу
если умерли — вдвойне
сладко жить на свете
словно дети на войне
фотографьи эти
как ты в красном, Эмили
смотришь на кого-то
мы любили как могли
вот и вся забота
* * *
проходит сквозь красные шторы
и падает в комнату свет
на фортепьяно который
впервые за несколько лет
как сказано выше играет
мы видим пылинок его
но девочка книгу роняет
но в комнате нет никого
* * *
Серебро или чистое золото,
чей грамматики тайный фонарь,
поясок распуская камзоловый,
отдаётся тебе, Государь.
Открывает колечки коленочки,
поджигает свой первый букварь
и руками неопытной девочки
гладит воздух а ты уходи
7 ЯНВАРЯ
Скоро вызреет в поле зрения
опыт зимнего озарения:
что ни есть кругом,
как не кинешь взгляд —
нестерпимый рай/
чудотворный ад.
Под ногой хрустит,
режет тёмный глаз
твой любимый мир/
твой внезапный раз.
Встанешь в пять утра,
стынут фонари.
Вспыхнул ровный снег/
рухнул ранний Рим.
И белым-бело,
хоть не умирай.
Прямо на ладони —
допотопный рай.
Страшно и просторно
думать и дышать.
Ад нерукотворный/
рукотворный ад.
У большой снежинки
четыре острия.
Губы в кровь на память/
седьмое января.
ЗВОНОК ДЖОНУ ЛЕННОНУ С НЕИЗВЕСТНОГО НОМЕРА
Есть такая страна, Джон,
где
все играют на банджо
и не думают о еде.
Ты даже не представляешь, Джон, —
они питаются светом,
исходящим от собственных жён.
Свет со вкусом вина и хлеба,
свет, играющий на ветру.
Смотришь в небо,
перебираешь
полоски струн,
лёжа на тёплых коленях жены,
и никакие занятия больше тебе не нужны.
Тебе понравится, ты не такой пижон,
приезжай вместе с Йоко, Джон.
Аж сердце ёкает, когда думаю, что снова тебя увижу,
это даже лучше, чем ночью гулять по Парижу.
Если не хочешь банджо,
то захвати свой старый, как смерть, рояль.
Это такая страна, Джон,
там совсем не нужна мораль:
ты играешь — жена излучает свет;
и ни войны, ни религии — нет.
Это не страшно — подай мне знак,
я пришлю за тобой упряжку
и несколько звёздных собак.
Их потом не догонишь
ни на самолёте, ни на корабле.
Ты понимаешь, Джонни,
эта страна не совсем на Земле.
Да, что-то вроде Клондайка:
добираться только на лайках,
работать, не покладая рук,
только климат мягче и вместо золота — звук.
Здесь много отличных ребят
и настоящего рок-н-ролла.
Не знаю, как насчёт Пола,
а Джордж скоро будет здесь.
Бросай свой Лондон
и его туманную спесь!
Как выйдешь на улицу,
крикни: «Довольно!» —
возникнет
возничий по имени Марк.
Сначала будет немного больно,
потом беспросветный мрак;
а через секунду ты будешь дома, Джон.
Начни с тональности до мажор…
Опубликовано в Паровозъ №7, 2018
