Что значит – быть поэтом?
Первое, что приходит в голову — это «быть каким-то не таким», индивидуальным. А если без общепринятого — то это значит быть обычным человеком, который с помощью рифмованных слов видит реальность под другим углом. Изначально поэзия появилась в моей жизни как психотерапия. Разбираешься в себе, перечитываешь, и легче становится.
Есть ли плохие стихи?
Это сугубо относительно. Конечно, когда пишешь долго, то вырабатывается вкус. Но если я сталкиваюсь со стихами, которые мне не нравятся по той или иной причине, то стараюсь не говорить, что это говенские стихи.
Не говорить самим поэтам?
Да. Стараюсь быть лояльным. Иногда бывают моменты — например, один парень решил узнать мое мнение о его стихотворениях, а у меня было очень плохое настроение. Я сказал ему — забудь вообще алфавит. Он очень обиделся и помнит это спустя года. Самое удивительное, что он на фоне этой обиды стал лучше писать, на мой взгляд.
– Что для тебя самое плохое что может быть в стихотворении?
Сложно ответить, я стараюсь быть лояльным. Ну, есть что-то совсем из ряда вон выходящее, например, рифмовка глаголов — когда беспардонно рифмуют одни глаголы. Или ещё тематика. Например, из серии – «моя Русь цвети и пой».
– Коньюктура.
Да, и из серии поздравительных стихотворений не нравятся.
– Датские?
Да. Была одна история — меня попросили написать стихотворение на день рождения. Я нехотя, переступая через себя, начал писать всё вот это: «счастья, радости желаю». Но потом мысль раскрутил в голове и получился прекрасный текст: «Григорий — гражданин Урала». Он там ходит с ножом и все дела. Получился небольшой эпос.
– Всё равно получился не штампованный стих. Как ты относишься к штампам?
Прекрасно. Главное — это не грустить. Если уж льются из тебя такие тексты — то бога ради.
– Человек и поэт — это одно и то же? Или в тебе (и других поэтах) отдельно существует человек и отдельно – поэт?
В моем понимании одно и то же. Я не разделяю. Вообще я к поэту не отношусь как к чему-то сверхъестественному, что раз у тебя есть дар (если это можно назвать даром), значит, ты лучше. Это сомнительно. Пишешь тексты и пишешь. С годами нарабатываешь опыт и расширяешь словарный запас. Когда я тексты начинаю писать, то просто нахожусь в эйфории, и они все сами как-то сплываются.
– То есть то, что говорит о тебе как о человеке (грубо говоря — всё что ты любишь есть, как тебе нравится одеваться) — оно в принципе о тебе что-то говорит и как о поэте?
Сейчас я задумался о том, что в моих стихах это не так ярко выражено. Теперь я вижу, что это две большие разницы. Мне Руслан Комадей сказал: «Твои стихи умнее тебя. Так-то ты дебил, конечно, но когда читаешь твое стихотворение, думаешь – ничего себе, что-то не сходится уравнение». Может быть я соврал или слицемерил, когда сказал, что это одно и то же? Не знаю, скорее всего, поэзия — это определенное чувство. Состояние, в которое ты входишь. А потом раз — и выходишь из этого состояния в свое обыденное.
– Тогда у нас есть несколько вопросов о тебе, как о человеке. Без привязки к стихам. Мы зададим их, а потом вернемся к разговору о поэзии. Мечтаешь ли ты о чем-то?
Все мои мечты — краткосрочные. Мне, кажется, больше нравится просто думать о чем-то. Может, это и есть — мечтать. Я всё мечтаю купить себе стойку для гитары. Мне почему-то кажется, что от этого моя жизнь изменится. Получается, что я много мечтаю. Я всегда оттягиваю покупку, может быть, в конце концов, мне кто-то эту вещь подарит. Так чаще всего и происходит. Я могу лет пять мечтать о какой-то вещи, и она у меня появляется. Но обычно не замечаешь, что столько времени прошло.
Я хотел, чтоб у меня квартира появилась. Есть серия в «Южном парке», в которой Баттерс писал письмо президенту. Я по аналогии писал письмо президенту и выставил на фейсбуке. Написал — здравствуй, президент. После этого прошло года два и у меня появилась квартира. Это случайная неслучайность.
– Ты – сложная личность?
– Смотря с кем сравнивать. Мне кажется, что я простой до ужаса. Даже наивный, мне кажется. Инфантильный.
– А другим людям с тобой легко?
Нет. Всё равно есть свой круг общения, и за эти рамки я не выхожу. Потому что я столько слышал о себе со стороны, что на самом деле вообще не подходит ко мне. Говорили, что я гомосексуальной ориентации. Или что я — наркоман и колюсь героином. Почему-то именно героином. Потом мне говорили, что я — высокомерный.
– В жизни такой мысли не возникало.
Я думаю, что другим со мной сложно, да. Мой отец пожил со мной немного в марте и сказал – с тобой очень сложно жить. Я говорю – конечно, ты взял всё в доме переставил, как будто ты здесь живешь. Я просто делал ему замечания, потому что, он, например, моет посуду и расставляет ее везде, как наш племянник все игрушки раскидывает. А я хожу и подбираю. Если ты один живешь — то бога ради. У него представления о быте совсем не складывается с моими канонами. Так что – да, в чем-то людям сложно со мной.
– Как ты думаешь, есть ли Бог?
Я обычно говорю, что есть какая-то сущность. Энергия. Мне пришло в голову слово «жижица» – в ней происходит всё и ничего одновременно, так скажем.
– Ты пишешь и стихотворения и тексты песен. Когда ты пишешь текст, то сразу понимаешь, что это?
Нет, для меня нет различия.
Когда ты написал текст, то как ты определишь, будешь ты класть слова на музыку или нет?
Если мотив приходит. Мне кажется, любой текст не важно, какой он сложности, можно вшить в мотив. Пример — у группы «витамин Юс» есть композиция «Я — Свердловск». Мне всегда хотелось сделать, как американцы — у них образы в песнях настолько оторваны от всего. Например, о любви они могут петь совершенно абстрактно.
Я стоял на остановке, как вдруг мне как раз пришли эти самые абстрактные образы. В голове родилась история о человеке, который жил в Свердловске, который медленно перешел в Екатеринбург. Я мысленно напел это, и получилась песня.
Как определяется, стихотворение это или песня – сложный вопрос. Я об этом не заморачиваюсь. Чтобы специально писать именно песню — такого не было.
Мне кажется, что текст может «менять пол» – он может быть и стихом, и песней.
Руслан (Комадей) как-то сказал, что мои тексты сами по себе мелодичные, без заморочек. Потому им легче быть и стихотворением, и песней.
– Получается, искусство — музыка, живопись, кинематограф, поэзия — это одно и то же, просто в разных формах?
Думаю, да. Опять же, зависит от опыта. Я — фанат живописи, но не разу не пытался научиться рисовать. Но я иногда вижу статичные картинки в голове. Нарисовать я не умею, но могу описать. У меня раньше была такая идея — преподносить художникам эти образы, а они пусть рисуют. Например одной художнице я рассказал про маленькую Сербию, и она мне на день рождения нарисовала ее по моему описанию.
Есть ли, на твой взгляд, недооцененные поэты?
О, я думаю, что их полно. Мне на ум сейчас пришла антология Константина Кузьминского «У Голубой Лагуны». Она шикарна. Последние года читаю этот сборник, он меня очень вдохновляет — там недооцененные советские авторы. Олег Григорьев недооцененный. И печальный.
Любил ли ты литературу, когда учился в школе?
Честно говоря, нет.
Не было такого, что тебя бы зацепило в школьной программе?
Бывало с отдельными авторами. Александр Куприн, например. Я у него всё прочитал. И самое банальное — Булгаков. Ещё я в девятом классе сдавал экзамен по литературе, и мне достался Маяковский. Он мне казался очень крутым. У него было стихотворение, которое меня тогда заворожило — он там написал, что он проституток на руках понесёт. Ещё у меня фурор в голове тогда произвел Иннокентий Анненский.
Насчет остальных – в школьное время мало понимаешь, скорее, смеешься над всем этим, стебешься. Хихикаешь всяко.
Тебе важно общаться с другими творческими людьми? Это придает силы и вдохновение?
Нет, это не так важно. У меня всегда было желание пообщаться с теми, кто уже умер. Например, с Даниилом Хармсом. Но я пришел к мысли, что мы бы не сдружились. Потому что он был дико странный, даже бесячий. Я это недавно понял.
Интересно, что люди которые примерно одним делом занимаются, объединяются друг с другом, но собственно о том, из-за чего они объединились они очень мало говорят. Один поэт с другим о поэзии мало разговаривает.
Тут скорее личная симпатия, важно, чтобы люди мне были симпатичны. Мне не важно, чем они занимаются. Так совпало, что мои друзья тоже занимаются творчеством. Но бывает, что сидите вместе, выпили и кто-нибудь говорит: «давайте стихи почитаем». И мы читаем.
Алексей (Кудряков) всегда говорит — только без бумажек, надо по памяти. А я нихера не помню. Ему это принципиально, он считает, что нужно свои стихи знать по памяти, а иначе это некультурно и некрасиво. Я считаю, что пофигу. Есть некоторая публика, которой это важно — например, на фестивалях нельзя с бумажки и с телефона читать, это сразу минус.
Были ли такие стихи, которые ты читал и думал: «жаль, что это не я написал»?
Ой, полно, честно говоря. У Руслана Комадея, у Олега Григорьева. У Маяковского. Недавно я участвовал в чтениях по Бродскому, и нашел стихотворение «Вальсок»:
Проснулся я, и нет руки,
а было пальцев пять.
В моих глазах пошли круги,
и я заснул опять.
Проснулся я, и нет второй.
Опасно долго спать.
Но Бог шепнул: глаза закрой,
и я заснул опять.
Проснулся я, и нету ног,
бежит на грудь слеза.
Проснулся я: несут венок,
и я закрыл глаза,
Проснулся я, а я исчез,
совсем исчез — и вот
в свою постель смотрю с небес:
лежит один живот.
Проснулся я, а я — в раю,
при мне — душа одна.
И я из тучки вниз смотрю,
а там давно война.
Даже помню наизусть. Охрененный текст. Это у него ранний период, 60-е годы. Еще есть прекрасный текст «Петухи». Я, когда читаю Бродского, то думаю: Блин, Иосиф, ты что? Оставил бы хоть что-то потомкам, хоть какие-то мысли, чтобы можно было написать.
Вот ещё «Зимняя свадьба»:
Я вышла замуж в январе
Толпились гости во дворе
и долго колокол гудел
В той церкви на горе…
Это очень крутой текст, я настолько был им поражен, что написал на него аналогию.
Я вышла замуж на стене
Стучали туфли по стене
И ночь в окно, и я в окне
Кричали гости на окне
За дверью слышно коридор
В карман не спрячешь коридор
Три раза в дверь и муж мой вор
В стене забор и муж мой вор
– У Бродского очень интересный образ, например, если посмотреть на видеозаписях как он себя ведёт…
Как небожитель, что ли?..
Образ, такой, что ты не можешь не восхититься.
Он похож на мага или человека, который всё знает, а его стихотворения — это маленькие молитвы или заговоры. И ты читаешь и думаешь — Вау! Я в этих строчках увидел, как устроен мир!
Бывало ли такое, что ты очень впечатлялся не только стихами, но и образом поэта — знакомого или незнакомого?
Да. Ну, например, тем же Хармсом. Когда я сюда переехал, читал всё подряд, и ничего не запоминалось, а потом в гостях увидел книгу «Воспоминания о Хармсе» его жены Марины Малич, а ещё – его стихи и дневник. И я подумал — ничего себе, какой! Я дико им восхитился.
Насчет Олега Григорьева — я восхитился его трагизмом. Они оба трагичные, но у Хармса это был «милый мрак», а у Григорьева — полный мрак. Есть хороший документальный фильм о нем – «Портрет под мухой». Рекомендую. Я его смотрю и плачу.
Ты когда-нибудь в стихах подражал кому-нибудь?
Да, миллиард раз.
Кому сильнее всего и дольше всего?
Летову раньше много подражал. Но когда переходишь на другой уровень, узнаешь, например, что Летов у ОБЭРИУтов многое брал. А ещё Дельфин — это наше всё. Но потом понимаешь, с годами — к разговору о поэзии говенской и не говенской – у него есть тексты откровенно слабые, но они при этом всё равно прекрасны. Я думаю, что подражаю всем по чуть-чуть. У Яниса Гранса, например, есть текст, который начинается так: «Я сын свинобоя из города Че…» – очень крутой текст. Я спросил у него, как ты, Янис, такой охрененный текст написал? А он мне говорит — у меня было около восьмидесяти вариантов. А текст читается как детский. Он в конечном итоге пришел к простой детской форме, хотя само стихотворение трагическое. Я бы хотел что-то такое написать, но мне нужно записывать идеи аналогий. Дневник вести.
У меня получается так — в голову, как в мясорубку, тексты закидываются, и потом уже происходит триггер и тексты достаются словно крючком. Потом напишешь и понимаешь — вот эта строчка отсюда, а эта — оттуда.
Некоторые поэты специально делают отсылки. Я знаю одного товарища, который сам на себя отсылки делает. Мне эта идея очень понравилась, я делаю теперь так же. Получается такая шарада — как квест. По этим отсылкам можно идти, идти, идти, а в конце написано: «Ты — лох!»
Получается большое стихотворение.
Да, соединяешь их все в одно. Я в первый раз когда столкнулся с этим, я поразился, насколько это простая идея, но в то же время гениальная.
Опубликовано в Противоречие №1, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!