23 ноября исполнилось 100 лет со дня рождения Пауля Целана — одного из самых значительных немецкоязычных поэтов XX века, повлиявшего не только на всё послевоенное искусство, но и на европейскую философию. Prosodia рассказывает о стихотворении, запечатлевшем встречу Целана с Мартином Хайдеггером.
Todtnauberg
Arnika, Augentrost, der
Trunk aus dem Brunnen mit dem
Sternwürfel drauf,
in der
Hütte,
die in das Buch
– wessen Namen nahms auf
vor dem meinen? —,
die in dies Buch
geschriebene Zeile von
einer Hoffnung, heute,
auf eines Denkenden
kommendes
Wort
im Herzen,
Waldwasen, uneingeebnet,
Orchis und Orchis, einzeln,
Krudes, später, im Fahren,
deutlich,
der uns fährt, der Mensch,
der’s mit anhört,
die halbbeschrittenen
Knüppelpfade
im Hochmoor,
Feuchtes,
viel.
Тодтнауберг
Арника, очей очанка,
из колодца, поверх звездой от-
меченного, напиться,
под кровом
Хижины,
где в книгу —
чьё ж имя
в ней пред моим? —
в ту книгу
запись
о надежде
сегодня в сердце
на мыслящего
слово,
что грядёт,
проплешины в лесу, буграми, ржавь,
ятрышник да ятрышник порознь,
смутность, в дороге после,
явственна,
он, кто везёт нас,
со-внимает то же,
недо-
торённые, лесом
поваленным тропы в топях,
сыро,
сиро.
(Перевод Марка Белорусца)
Пауль Целан (наст. имя Пауль Анчел) родился 23 ноября 1920 года в еврейской семье в Черновцах. Этот город до 1940 года располагался на территории Румынии, затем был занят Красной Армией, в июле 1941 года был оккупирован румынскими войсками, воевавшими на стороне фашистской Германии, а после освобождения в 1944 году стал частью Украинской ССР.
В годы оккупации в концентрационном лагере погибает семья Целана, а сам поэт несколько лет проводит в трудовом лагере в Транснистрии, где занимается строительством дорог. Здесь же были написаны первые стихи. В 1945 году Целан переезжает в Бухарест, затем в Будапешт, Вену и, наконец, в Париж, где устраивается доцентом на факультет немецкого языка и филологии в Сорбонне. В 1970 году поэт погибает, бросившись с моста Мирабо в Сену.
По мнению французского философа и литературного критика Филиппа Лаку-Лабарта, «„Тодтнауберг“ и стихотворением-то можно назвать с натяжкой: это одна-единственная фраза, раздробленная, бессвязная, иносказательная, грамматически неправильная. Не набросок, а остаток — осадок — несостоявшегося рассказа: какие-то заметки, зарубки, словно сделанные наспех, в надежде когда-нибудь облечь в стихи, обрывки, понятные только тому, кто их задумал и записал». Тем не менее попробуем разобраться в значении этой «фразы» и для начала обратимся к истории её создания.
Стихотворение «Тодтнауберг» было написано после визита поэта в Шварцвальд и встречи с Мартином Хайдеггером, состоявшейся 25 июля 1967 года. Визит предваряли поэтические чтения Целана во Фрайбургском университете — том самом, где в 1929 году Хайдеггер, приглашённый занять кафедру Гуссерля, выступал со вступительной речью «Что такое метафизика», а затем, в 1933-м, говорил как ректор. Поэтому естественно, что Хайдеггера пригласили в качестве почётного гостя на чтения, и даже дату их проведения были готовы изменить в соответствии с графиком философа.
Известно, что он готовился к приезду поэта и заранее договорился со знакомым книготорговцем, чтобы сборники Целана были выставлены на витрины книжных магазинов. Кроме того, один из студентов Хайдеггера Герхарт Бауман вспоминал о письме философа, в котором тот говорит о важности предстоящей встречи: «Я давно хочу познакомиться с Паулем Целаном. Он стоит впереди всех, но чаще держится в стороне».
Для Целана возможность побеседовать с великим мыслителем также была полна значимости. По мнению Лаку-Лабарта, он хотел «чтобы этот философ, который слышит поэзию, но который скомпрометировал себя
<…> причастностью к тому, что привело к Освенциму, а позже <…> не сказал об Освенциме решительно ничего, чтобы этот философ произнёс хоть слово, хоть словом упомянул о той боли. И тогда, после его слова, всё было бы ещё возможно. Не „жизнь“ <…> а существование, поэзия, язык».
Первая встреча в аудитории Фрайбургского университета прошла не совсем удачно. Когда, после представления друг другу, Целану предложили сделать совместную фотографию с Хайдеггером, он решительно отказался. Тем не менее философ пригласил посетить его в «хижине раздумий» в Тодтнауберге (деревня в Шварцвальде), и Целан принял приглашение.
Содержание состоявшейся в ходе визита беседы никем не было зафиксировано. Сохранилось лишь воспоминание Целана о ней: «Потом, в машине, между нами состоялся серьёзный диалог, с моей стороны были произнесены ясные слова. Г-н Нойман, бывший тому свидетелем, позже сказал мне, что, как ему показалось, беседа эта носила эпохальный характер. Надеюсь, Хайдеггер теперь возьмётся за перо и напишет несколько страниц отклика, да и предупреждения тоже, по поводу возрождающегося нацизма».
Стихотворение, записанное спустя неделю после поездки и названное в честь деревни, где располагался загородный дом философа, — это, на первый взгляд, тоже воспоминание, рассказ о впечатлениях после встречи.
В тексте почти дословно воспроизводится запись, которую Целан оставил в гостевой книге Хайдеггера: «В книгу для гостей, глядя на колодезную звезду, с надеждой на грядущее слово в сердце». Однако, как верно заметила переводчица писем Целана Татьяна Баскакова, «вначале ты читаешь стихотворение и просто пытаешься — в общем — его понять, а позже обнаруживаешь, насколько значимо там каждое слово».
Даже название «Todtnauberg» скрывает в себе дополнительные значения. Для владеющих немецким языком очевидно присутствие в нём слов «Tod» («смерть») и «Berg» («гора»), которые вместе создают образ горы мертвецов.
В начальной строфе упомянуты названия целебных трав — арники и очанки. Первая из них входит в состав болеутоляющих и противовоспалительных средств, а вторая используется как народное средство против глазных заболеваний. Таким образом, поэт с первых строк говорит о травме, нанесённой войной, но в то же время и выражает надежду на исцеление. Ещё более глубокий анализ предлагает французский филолог Жан Боллак, который указывает на то, что цветок арники напоминает жёлтую звезду — отличительный знак, который были обязаны носить евреи в гитлеровской Германии.
Звезда, которой отмечен колодец, появляется также не случайно: рядом с домом Хайдеггера находился колодец, украшенный деревянным кубом с вырезанной на нём звездой. Однако исследователи обращают внимание на то, что звезда у Целана — многозначный и один из самых частотных символов.
Центральное место отведено строфе, описывающей пребывание внутри дома, к которой подводят две строки: «под кровом / Хижины». Целан вопрошает о тех, кто был здесь до него, о прошлом, противопоставляя ему сегодняшний день, в котором поэт приглашает немецкого философа выступить со справедливой оценкой произошедших событий.
Следующее за этим описание природы, совместной поездки (во время которой и состоялась главная беседа) и прогулки по Хорбахским болотам наполнено образами, выражающими разобщённость («ярышник да ярышник порознь»), отсутствие понимания (нехоженые тропы), гнетущую атмосферу, которая не ускользает от внимания единственного свидетеля, путешествующего вместе с ними.
Стихотворение было напечатано тиражом в 50 экземпляров, первый из которых Целан отправил Хайдеггеру 12 января 1968 года, всё ещё надеясь на то, что его призыв к «мыслящему» сказать «слово» не останется без отклика. Однако последовавший ответ Хайдеггера разочаровал поэта и лишь подтвердил его подозрения в отсутствии взаимопонимания: «Слово поэта, которое звучит в „Тодтнауберге“, называет место и ландшафт, где мышление попыталось сделать шаг назад в малую малость, — слово поэта, которое является одновременно поощрением и призывом и которое хранит память о дне, проведённом в Шварцвальде в разном настроении».
Опубликовано в Prosōdia №14, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!