Игорь Герман. СУДНЫЙ ДЕНЬ. ПОВЕСТЬ

Несущим слово посвящается

От автора

2012 год стал годом необыкновенным по лавине негативной информации, опасной для неустойчивой человеческой психики. Вплоть до 21 декабря (конец времён по календарю майя) сознание десятков миллионов наших сограждан подвергалось систематическому информационному насилию, от которого невозможно было укрыться.

Со всех центральных телеканалов корреспонденты, перебивая друг друга, взахлёб и с восторгом сообщали нам, отчего мы все погибнем в ближайшее время. Я насчитал около двадцати различных версий глобальных катастроф, ожидающих человечество до конца 2012 года.

Но, если кто помнит, тот год также можно смело назвать и «годом педофила». Из сообщений средств массовой информации складывалось впечатление, что этот человеческий порок пышным цветом расцвёл именно в 2012 году, словно папоротник в ночь на Ивана Купала, так как о нём обществу ничего неизвестно было до, и абсолютно замолчали об этом после. Тогда — что это было?.. Автор этих строк, будучи в достаточной мере адекватным человеком, всё же неоднократно испытывал в течение 2012 года состояние беспомощности, отчаяния и крайнего раздражения. Испытывал под влиянием массированных информационных обработок своего сознания — как о грядущем конце света, так и о преступлениях целой армии педофилов. Предполагал, что подобная эмоциональная реакция — это только мои проблемы, но…

Проживая в своём небольшом городке, я однажды шёл по площади торгового центра. Середина августа 2012 года, замечательная погода, фруктово-овощной рай, прекрасное настроение. Вдруг на своём пути я увидел девочку лет пяти, стоящую в одиночестве и плачущую.

Рядом никого из взрослых, в ком можно было бы предположить её родителей. Мимо торопливо проходили люди, и никто не обращал внимания на плачущую крошку. Я остановился.

— А что такое случилось? — спросил я у девочки, утирающей слёзы маленькими кулачками.— Где твоя мама?

Девочка уняла плач и чуть испуганно посмотрела на меня. Я улыбнулся, успокаивая её.

— Почему ты плачешь?..

Ребёнок не успел ответить. Вдруг, буквально в секунду, рядом оказалась немолодая женщина — вероятно, бабушка этой девочки.

Она решительно схватила внучку за руку, посмотрела на меня крайне неприязненно, даже враждебно. Лицо её при этом покрылось красными пятнами. Я почувствовал к себе такую ненависть со стороны этой незнакомой женщины, что остолбенел от неожиданности. Хотел что-то сказать в своё оправдание, но не смог. Оглядываясь, гневно сверкая глазами, женщина уводила от меня свою внучку, как от чумы. Сначала, в состоянии растерянности, даже шока, я не понял, что произошло. А потом, подумав, понял. Так появилась эта повесть.

Все используемые выдержки из СМИ являются подлинными, собранными автором в течение 2012 года.

Из сообщений средств массовой информации:

Корреспондент: «В городском суде идут слушания по делу 56-летнего преподавателя музыкальной школы. Мать десятилетней девочки обвиняет его в сексуальных домогательствах в отношении её дочери.

Педагог отрицает обвинения в свой адрес. Мать настойчиво добивается справедливости».

Мать: «Такой человек не имеет права работать с детьми. Он порочит само понятие учителя, и его место — в тюрьме!»

Супруга обвиняемого: «Я прожила с мужем почти тридцать лет и ничего подобного за ним не замечала. Если бы это было, неужели бы я не заметила? Это глупость, такая глупость, что у меня нет слов! Что происходит вообще?..»

Суббота, 25 августа 2012 года. 13 часов 10 минут

Во двор гимназии №2 входят три человека — папа, мама и маленькая дочь. Августовское послеполуденное солнце жарит последней жарой уходящего лета. Гимназия, готовая к новому учебному году, вымытая, покрашенная, сияет новенькой вывеской на козырьке школьного крыльца: «Муниципальное образовательное учреждение „Гимназия №2“».

Родители, держа ребёнка за руку, доходят до середины пустого школьного двора и останавливаются.

— Вот, Настенька,— говорит мама,— через неделю ты пойдёшь в первый класс. Видишь, какая ты большая!

— Большая,— с удовольствием повторяет девочка.

— Учиться будешь в этой школе,— продолжает мама.— Она называется гимназия номер два.

— Запомнила?.. Повтори,— просит папа.

— Гимназия номер два. Я запомнила.

— Молодец,— мама гладит ребёнка по голове.— Ты ведь у нас умница, да?..

— Умница,— соглашается девочка.

Мама нежно целует ребёнка в щёку. Инициативу теперь берёт папа.

— Ну, раз ты умница, тогда слушай внимательно,— он присаживается перед дочерью на корточки.— Всего через несколько дней, Настюха, ты станешь школьницей. А школьник — это уже очень даже самостоятельный человек…

— Я тоже буду самостоятельным человеком?.. Когда пойду в школу?

— Конечно, будешь. Но самостоятельный человек должен многое уметь делать сам.

— Я умею делать сама…

— Не перебивай папу,— одёргивает ребёнка мать.

— Так вот, первое время мы с мамой будем тебя провожать и встречать из школы. Но ты ведь знаешь: мы с мамой работаем, зарабатываем денежку… Настюха, скажи: ты хочешь учиться самостоятельности?

— Хочу.

— Вот и хорошо,— папа подошёл к главному.— Может, когда-нибудь получится так, что мы с мамой будем очень заняты и встретить из школы тебя не сможем. Тогда тебе придётся идти одной. Не испугаешься?

— Не знаю.

— Не надо бояться, деточка,— теперь присаживается перед ребёнком и мама.— Мы сейчас покажем тебе дорогу до нашего дома. Ты её запомнишь, потому что мы будем каждый день ходить по ней. И не волнуйся, мы так же будем встречать и провожать тебя. Папа сказал это тебе на всякий случай.

— Не только,— возражает папа.— Скоро настанет день, когда Настя будет ходить в школу без провожатых. Правда, дочка?..

— Я не знаю дорогу.

Родители поднимаются с корточек — оба рослые, стройные. Мама берёт дочь за руку.

— Вот смотри, солнышко,— указывает она на свежевыкрашенную дверь гимназии.— Когда выйдешь отсюда, нужно будет пройти по этому двору… Вова, пошли, покажем ей…

Родители с маленькой Настей покидают территорию гимназии, идут по проулку вдоль ограды соседней одиннадцатой школы, мимо продовольственного магазина «Визит», длинной пятиэтажки из жёлтого кирпича и, наконец, выходят к широкой шумной улице, главной автоартерии города. Сегодня даже в таких небольших городках, как М-ск, движение на дорогах всё равно как в столице.

— Вот, доча,— говорит папа.— Это центральная улица. Называется она Ботаническая. Запомнила?

— Ботаническая.

— Правильно. Мы живём на той стороне, вон за теми домами. Чтобы попасть туда, нужно перейти эту улицу. И это — самый опасный участок твоей дороги домой.

— Потому что машины? — спрашивает Настя.

— Потому что машины,— строго хмурит тонкие брови мама.

— Видишь на дороге эти белые полосы?..— папа обнимает ребёнка за хрупкие родные плечи.— Это пешеходный переход. Здесь нет светофора, но водители, которые за рулём, обязаны пропускать пешеходов. Если мы сейчас подойдём к этим белым полоскам, то машины остановятся, и мы сможем спокойно перейти на ту сторону.

— Вова, может, всё-таки лучше к светофору? — сомневается мама.

— До светофора далеко.

— Зато безопаснее.

— Лара, ну где безопаснее? Там перекрёсток, поворачивают машины и так же останавливаются и пропускают пешеходов. Разница в чём?

— В принципе — да, но…

— К тому же там посадки, эти кусты, из-за поворота ребёнка сразу не разглядишь, а тут открытая дорога, пешеход как на ладони.

— Ну хорошо,— соглашается мама.

— Идёмте,— командует папа.

Они наступают на первую белую полосу, и автомобильный поток послушно прерывается. Папа с мамой, не торопясь, переводят ребёнка на другую сторону дороги.

— Вот и всё,— говорит отец.— Видишь, ничего сложного на самом деле. Надо просто подойти к пешеходному переходу.

— Только, пожалуйста, не переходи, пока все машины не остановятся,— просит мать.

— Конечно, конечно,— соглашается отец.— Будь внимательна. Водители всякие бывают. Остановились машины — смело переходи.

Поняла?

— Может, всё же ей лучше дождаться взрослого?

— Можно и так… Если, Настюха, кто-то из взрослых будет переходить дорогу, иди вместе с ним. Хорошо?

— Хорошо,— отвечает девочка.

— Или попроси взрослого перевести тебя,— добавляет мама.

— Ладно.

— Не постесняешься попросить?

— Не постесняюсь.

— Ну, отсюда дорогу ты уже должна знать,— уверен папа.— Мы здесь бывали не один раз.

— Отсюда знаю,— подтверждает Настя.

Это — центр новой части семидесятипятитысячного города М-ска.

От сквера с фонтаном вдоль улицы Ботанической тянутся пятиэтажные дома застройки шестидесятых годов. Первые этажи этих домов, евроотделанные и превращённые в торговые точки, зазывают прохожих рекламными картинками бесконечной череды магазинов. Здесь большой отдел меховой одежды, продуктовое крыльцо, канцтовары, детские игрушки, опять продукты, огромный магазин бытовой техники, дом вин, офисы операторов мобильной связи, аудио-видеопродукция и всякая мелочь, имеющая сегодня покупательский спрос. За последним офисным крылечком длинного торгового квартала, под мощным, раскидистым тополем, стоит лоток с мороженым.

Папа Володя, мама Лариса и дочка Настя, измученные жарой, подходят к молодой продавщице. Мама берёт всем по мороженому.

Съесть его решают здесь же.

— Всё запомнила, доча? — папа разрывает шуршащую упаковку холодного сливочного стаканчика.— Как перейдёшь дорогу, сразу направо, вдоль магазинов. Вот здесь, у перекрёстка, повернёшь. Наш дом видно отсюда. Вон он… во дворах… Узнаёшь?

— Узнаю,— не глядя, говорит Настя, аккуратно обкусывая шоколадный край.

— Только всегда ходи здесь,— мама тоже принимается за мороженое.— Если я вдруг опоздаю, то пойду тебе навстречу этой дорогой.

Которой мы сейчас шли. Никуда с неё не сворачивай. Запомнила, солнышко?

— Да запомнила, запомнила…

— Ладно, не мешай ребёнку,— отец хрустит вафельным краешком своего стаканчика.

Они молча и с удовольствием едят мороженое.

Из сообщений средств массовой информации:

«В городе Р. добровольные помощники в борьбе с педофилией поймали с поличным чиновника городского аппарата управления. Он пришёл на свидание с 12-летней девочкой, с которой познакомился и договорился о встрече по Интернету. Эта ловушка была устроена ему группой молодых людей, которые немедленно передали информацию о высокопоставленном растлителе в правоохранительные органы.

Чиновник подал заявление об отставке и уже даёт показания. Мерой пресечения ему избрана подписка о невыезде».

Среда, 29 августа 2012 года. 16 часов 52 минуты

В городском сквере у фонтана множество скамеек. Это любимое место отдыха молодых мам с колясками — днём, бабушек — вечером и тусующейся молодёжи — поздно вечером. Летом здесь даже в самую сильную жару можно укрыться в тени серебристых тополей. Сквер разбит в центре города, у перекрёстка двух центральных улиц — Ботанической и Чкалова. В ближайшей пятиэтажке — новая аптека и крыльцо парикмахерской «Стиль». Рядом — детское кафе, лоточницы с мороженым, надувной аттракцион «Петрушка», где прыгают и визжат от удовольствия дети.

Андрей Рузавин, тридцатичетырёхлетний преподаватель информатики педагогического колледжа города М-ска, сидит на одной из скамеек рядом со своей бывшей женой Евгенией, симпатичной брюнеткой. Рузавин, начинающий лысеть шатен с аккуратными пшеничными усами, виновато моргает сквозь стёкла очков, выслушивая выговор бывшей супруги.

— Я, кажется, просила тебя больше не звонить,— отчитывает его Евгения.— Мне номер менять, что ли?

— Я по делу.

— По делу, не по делу… Я просила, ты обещал. Мы уже полгода в разводе, оставь меня в покое. Ну пожалуйста, не придумывай ты никаких дел.

— Я насчёт Лены.

— Даже насчёт Лены. Прекрасно знаешь, где я работаю. Пришёл в парикмахерскую. Я выйду на пару минут. Поговорим. Всё! Зачем звонить?.. Тем более вечером, когда Серёга дома. Ему это приятно, как ты думаешь? И мне это не надо. У тебя своя жизнь, у нас своя.

— У меня пока нет своей.

— Устраивай. Кто мешает?

— Не всё так просто.

— Баб свободных — куча. Захочешь — найдёшь.

— Если б я умел так, как ты.

— Хамить только не надо.

Они молчат. Рузавин поправляет очки.

— Короче,— продолжает Евгения, взглянув на часы.— У меня клиентка по записи. Говори, чего хотел, и я ухожу.

Немного медлительный, флегматичный Рузавин ёрзает на месте.

— Это… Женя… Леночка ведь в первый класс идёт?

— Ну?..

— Это… Я могу поприсутствовать?

— Где ты хочешь поприсутствовать?

— Ну, на линейке. Первого сентября.

— Первого сентября? На линейке? Присутствуй.

— Спасибо. А учиться она где будет?

— В гимназии.

— Далековато ходить. Восьмая школа ближе.

— Зато в гимназии лучшие учителя в городе.

— Такие же учителя, как и везде. Если назвались гимназий, ещё не значит, что лучшие.

— Позволь уж мне самой решать вопросы, касающиеся моей семьи.

Хочешь прийти — приходи. Первого в десять утра, гимназия номер два. Первый «Б» класс.

— Ты не против?

— Вообще-то против, но куда деваться, ты отец. Серёга в машине посидит, так уж и быть. Объясню ему. Приходи.

— Хорошо.

— Только не злоупотребляй.

— Постараюсь.

— Вот, постарайся.

Они молчат ещё. Бывшим супругам всегда есть о чём помолчать.

Яркая стильная Евгения и, наверное, немного простой для неё, чуть полноватый и невыразительный Рузавин.

— Ну, я пойду,— говорит она.— Если больше вопросов и просьб нет.

— Леночку поцелуй за меня.

— Обязательно,— она поднимается со скамейки, лёгкая, уверенная, приятная.— Андрей, прошу: не звони больше. Обходись как-нибудь.

Не звони.

— Не буду,— обещает он.— Пока.

— Пока.

Он провожает её взглядом до тех пор, пока она не скрывается за дверями парикмахерской «Стиль».

Из сообщений средств массовой информации:

«В деревне К. был пойман педофил. Этот человек поселился здесь недавно, вёл замкнутый образ жизни, ни с кем не общался и не конфликтовал.

Несколько раз соседи видели, как он угощал детей конфетами, но тогда они не придали этому значения. Значение придали только тогда, когда этот человек был пойман с поличным у себя же в доме, куда он привёл малолетнего мальчика, сына неблагополучных родителей. От расправы местных жителей его спас наряд полиции».

Четверг, 30 августа 2012 года. 18 часов 50 минут

— Папа, папа пришёл!..— радостно восклицает играющая во дворе с ребятишками маленькая Настя.

Она подбегает к отцу и обнимает его, обеими руками обхватив за талию.

— Играешь, моя хорошая? — довольно улыбается папа Володя, поглаживая прильнувшего ребёнка по голове.— Ну, играй, играй.

— Ты не пойдёшь больше на работу?

— Сегодня — нет. С завтрашнего дня.

— Отремонтировал машинку?

— Отремонтировал, отремонтировал. Мама дома?

— Дома.

— Ты кушала?

— Кушала. Я не хочу.

— Ладно. Долго не задерживайся.

— Я как Юля. Юля пойдёт домой, и я пойду.

Папа посмотрел на часы:

— Через час ты дома.

— Мама позовёт с балкона… Пока, папочка!

Настя вприпрыжку убегает к играющим подружкам. Двор звенит детскими голосами.

Семья Табунцовых проживает на последнем, пятом этаже в двухкомнатной квартире.

Высокий сухой Владимир бодро одолевает молодыми ногами восемь лестничных пролётов, шагая через ступеньку. Отпирает дверь своим ключом и входит в квартиру. Из кухни в коридор выглядывает жена.

— Ну как?..

— Нормально.

— Починили?

— Починили,— он проходит на кухню.— Чего пожрать?

— Картошку нажарила. Салат вот. Садись.

— Руки помою.

Владимир заходит в ванную, шипит водопроводными кранами, выходит и усаживается за стол.

— Сколько отдал? — спрашивает Табунцова.

— Восемь.

— Нехило.

— Ну, как сказать.

— Ребёнка в первый класс собрать — двенадцать. Ремонт машины — восемь. Двадцать тысяч как сдуло. Не считая прочих расходов.

Август нам обошёлся, конечно.

Она накладывает мужу в тарелку картошки, подаёт вилку, открывает стеклянную плошку с августовской классикой — помидорноогуречным салатом.

— Колбаса хоть есть?

— Какая колбаса с такими расходами? Спасибо скажи за картошку.

Он недовольно тыкает вилкой в салат. Лариса берёт пульт и включает стоящий на холодильнике маленький кухонный телевизор.

— И туда надо, и сюда надо,— ворчит она, мигая каналами и не задерживаясь ни на одном.— Везде надо. Только вот кошелёк не резиновый.

— Ремонт — святое дело. Машина нас кормит.

— Вот натаксуешь, тогда и спрашивай колбасу. А пока картошка.

Ребёнок тоже картошку ест.

— Оставь новости,— просит он.

— На чёрта они тебе сдались? — она всё же откладывает пульт в сторону.

— Посмотрим, что в мире делается.

— Как обычно, ничего хорошего.

Табунцов сосредоточенно жуёт, совмещая ужин с просмотром последних известий.

— Выходишь когда? — спрашивает жена.

— Завтра утром на смену. Договорился, сентябрь и половину октября работаю с восьми утра, чтобы Настю успевать отвозить в школу. Там потом посмотрим.

— Будь осторожнее.

— Я и так осторожен.

— После того, как тебя чуть не избили, я ненавижу эту твою работу.

— Кто кого, ещё неизвестно.

— Мало того, что не заплатили, ещё и поколотить хотели.

— Одного бы я точно отметелил.

— Хоть полтора месяца не будешь по ночам болтаться, уже хорошо.

— Я теперь подстраховался. Разводной ключ положил под руку. По балде настучу в случае чего.

— Смотри, а то настучишь… сам же и окажешься виноватым.

— А пусть не лезут…

«…ского края ведётся следствие по обвинению тренера детско-юношеской спортивной школы по акробатике,— сообщает с телеэкрана бодрый голос корреспондента.— Его обвиняют в превышении служебных полномочий. Мамы посещавших секцию акробатики девочек утверждают, что тренер использовал массаж как средство для достижения совершенно других, неспортивных целей. Дети жаловались дома, что тренер массирует их слишком долго и тщательно, задерживаясь на определённых местах…»

Табунцов перестаёт жевать, внимательно слушая торопливую речь корреспондента.

Показывают растерянного оправдывающегося тренера, пожилого солидного человека, девочек, смущённо исповедующихся перед телекамерой, а также мам, требующих крови.

— Достали уже с извращенцами!..— раздражается Табунцов.— Откуда оно повылезало, козлячье племя?.. Из каких щелей?

— Ешь спокойно, не обращай внимания. Надо же что-то показывать.

— А не слишком ли часто их стали показывать?.. Везде зашевелились, падла. Скоро и у нас голову поднимут… Косить таких надо.

— Кого ты косить собрался?.. Чего раздухарился?

— Ребёнка одного не оставишь на улице.

— Меньше телевизор смотри.

— Выгляни в окно.

— Чего?

— В окно, говорю, выгляни. Во дворе она?.. с подружками?..

— Ну куда она денется? — Табунцова нехотя подходит к окошку.— Вон они стоят… разговаривают с кем-то.

— С кем разговаривают? — останавливает вилку с капающей соком долькой помидора Табунцов.

— Мужик какой-то с ними стоит… говорит что-то…

— Какой мужик? — звякнув вилкой о край тарелки, он в секунду оказывается у окна.— Где она?

— Да это сосед, успокойся. С третьего этажа. С трёхкомнатной… Говорит, чтобы по клумбам не бегали. Видишь, показывает на клумбу.

— Чёрт его знает, что у него на уме, у этого соседа.

— У этого соседа жена и внуки, не переживай.

— У тренера этого тоже жена и внуки.

— Ешь садись. Не дёргайся. Издёргался уже весь.

Табунцов усаживается на табуретку, тыкает вилкой в салат.

— Внимательным быть надо. В какое время живём!..

— В нормальное время. Сам не сходи с ума.

Лариса берёт пульт и переключает канал.

Из сообщений средств массовой информации:

«В посёлке Т. в неблагополучной семье несовершеннолетние дети постоянно подвергались сексуальному насилию со стороны сожителей матери».

Суббота, 1 сентября 2012 года. 10 часов 07 минут

Утро облачное и хмурое. Синоптики грозили дождём. Но прогноз не портит праздничного настроения ни детям, ни родителям.

Двор гимназии №2, как и прочих учебных заведений города, утопает в бантах и цветах. Бо ´льшую часть двора заполняет огромный живой квадрат, три стороны которого образуют выстроенные классы с рассеянными позади родителями, а четвёртую — жиденькую — директор, завучи и выступающие учителя.

Директор поздравляет присутствующих с началом нового учебного года, отдельно — первоклассников с их мамами и папами, желает здоровья, успехов в учёбе, любви и тяги к знаниям.

Первый класс «Б» стоит сразу же за первым «А». Детей выстроили в ровные колонны, и, немного напуганные торжественной обстановкой, они вертят стрижеными и заплетёнными головами в поисках своих родителей. Родители, здесь же, позади, кивают детям, улыбаются и подбадривают их.

Невысокий Андрей Рузавин в новеньком светлом свитере, заложив руки за спину, старается не потеряться для дочери в толпе снующих и фотографирующих пап и мам. Чуть поодаль от него стоит завитая и ярко накрашенная Евгения. Их Леночка то и дело крутит головкой, отыскивая среди множества чужих лиц то папу, то маму. Андрея Рузавина случайно толкает сделавшая шаг назад родительница.

Она снимает на камеру своего ребёнка, стоящего где-то в колонне соседнего класса.

— Ой, извините,— оборачивается к Рузавину Лариса Табунцова.

— Да пожалуйста,— вежливо отвечает Андрей Рузавин.

После выступления директора звенит первый звонок. Ученик одиннадцатого класса, крепкий парень в сером костюме, несёт на плече первоклассницу, совсем кнопочку. Девочка обеими руками держит колокольчик и старательно звонит в него. На этом заканчивается торжественная часть, и педагоги разводят первоклассников с их родителями по учебным кабинетам. Здесь Андрей Рузавин, как и прочие папы и мамы, скромно прислоняется к стеночке. Евгения и в классе стоит отдельно.

Классный руководитель, представившись, делает перекличку учеников, ещё раз поздравляет с началом долгого и нелёгкого пути.

На первом в своей жизни уроке дети учатся правильно сидеть за партой и поднимать руку, если что-то надо спросить. Эти умения под руководством учительницы ребята тут же демонстрируют умилённым родителям. Напоследок классный руководитель даёт расписание уроков на неделю, ещё раз напоминает, когда нужно приходить на занятия. На этом первый школьный день первоклассника завершается. У кого из родителей имеются вопросы, подходят к учительнице, у кого вопросов нет, те, подхватив своё дитя, выходят из класса.

Андрей и Евгения Рузавины, объединённые теперь своей дочерью, хоть и продолжают старательно делать вид, что они чужие, всё же идут вместе. Леночка радостно щебечет, взяв родителей за руки. Они выходят на улицу и спускаются по ступенькам большого школьного крыльца.

Небо угрожающе затянуто плотными дождевыми облаками. Падают первые капли — мелкие, тёплые, едва ощутимые кожей лица и рук.

Рузавины останавливаются во дворе. Здесь их пути расходятся.

Настаёт минута расставания. Леночка понимает это, но руку папину не отпускает.

— Нам надо идти, доченька,— осторожно говорит мать.— Дядя Серёжа ждёт.

— А папа с нами поедет?

Евгения хочет, чтобы на этот вопрос ребёнку дал ответ сам Рузавин, но Рузавин молчит. Девочка повторяет вопрос.

— Нет,— недовольно отвечает мать.— Нет, доченька, папа с нами не поедет.

— Почему? — продолжает мучить маму Леночка.

— Ну, ты ведь всё знаешь, ты ведь взрослая.

— Я хочу, чтобы папа поехал с нами.

— Андрей! — теряет терпение Евгения.— Объясни ей, пожалуйста.

— Что я должен ей объяснить?

— Нам идти надо. Ты видишь, дождь начинается.

Она раскрывает над ребёнком зонт. Дождик усиливается, мелко и часто постукивая по натянутой, как барабан, непромокаемой ткани зонта.

— Доча, всё, отпускай папу, идём.

— Нет…— хнычет девочка.

— Лена, не серди меня,— раздражается мать.— Дядя Серёжа заждался в машине, он ругаться будет.

— Я хочу с папой.

Оба родителя не знают, что делать. Такого упрямства от дочери не ожидали ни отец, ни мать.

— Объясни же ты ей, наконец! — беспомощно взывает к Рузавину Евгения.

— Не могу.

— Господи!.. А что ты можешь?.. Ты же вообще ничего не можешь! Ты даже объяснить ребёнку и то не можешь!.. Доча…— она встряхивает за руку девочку так, что та чуть не падает.— Папа с нами не поедет, потому что он с нами не живёт! Понимаешь — не живёт!

— А почему он с нами не живёт? — спрашивает дочь.

— Ну, ведь мы уже говорили с тобой об этом, доченька. Я ведь тебе всё объяснила. Неужели мы это будем делать здесь и сейчас, на виду у всех, да ещё и под дождём?!

— Я хочу с папой,— упрямо и серьёзно повторяет девочка.

Евгения на секунду отворачивается, собираясь с духом, и теперь смотрит на Рузавина другим, откровенно раздражённым взглядом.

— Вот для чего мне всё это надо, скажи?.. Эта нервотрёпка, эти выяснения отношений на глазах у всей школы! Я ведь знала, что так будет, и ты прекрасно это знал и всё равно пришёл! Тебе нравится нервировать меня и ребёнка? Тебе нравится издеваться над нами?..

Рузавин глядит куда-то в сторону сквозь дождевую рябь, покрывающую стёкла его очков.

— Ма-ама…— плачет Леночка.

— А ну-ка сейчас же прекрати! — Евгения вырывает ладонь ребёнка из руки отца и тащит дочь к ожидающей за школьной оградой машине.

Продолжая плакать, Леночка оглядывается до тех пор, пока мама силой не усаживает её в салон автомобиля. Хлопает дверца, и белая «хонда» плавно и бесшумно трогается с места.

Дождь расходится всё сильнее.

Из сообщений средств массовой информации:

«В городе В. два подростка помогли поймать педофила. Вечером они проходили мимо гаражей, достаточно тёмного и глухого места, когда услышали слабые детские крики. Ребята не растерялись и решили выяснить, в чём дело. Вскоре обнаружили тот гараж, из которого доносились голоса. Подростки, недолго думая, вызвали по мобильнику полицию.

Прибывший наряд, после вскрытия гаража, обнаружил в нём заперше – гося хозяина, находившегося в состоянии алкогольного опьянения, и с ним двух девятилетних девочек, по отношению к которым 45-летний мужчина совершил насильственные действия сексуального характера.

Девочек, игравших во дворе, он заманил в гараж тем, что якобы собирался подарить им свой мобильный телефон. Насильник арестован и ждёт суда. Подростки, вызвавшие полицию, награждены ценными подарками и почётными грамотами отдела внутренних дел города».

Пятница, 14 сентября 2012 года. 10 часов 50 минут

Девять лет существует в гимназии №2 танцевальная студия «Эдельвейс». Собственно, когда всё это только начиналось, гимназия была ещё не гимназией, а самой обыкновенной школой. И вот в этой школе руководство танцевальным кружком взяла на себя хореограф, заслуженный работник культуры Вера Николаевна Хворова.

Опытный педагог и энергичный человек, она с любовью и талантом взялась за дело. Очень скоро на базе кружка организовала большую студию современного эстрадного танца, разбив участников на две группы — старшую и младшую. Сама ходила по классам, искала способных ребят. Вскоре пришли первые успехи. «Эдельвейс» взял гран-при сначала в городском смотре детских танцевальных коллективов, а затем и в краевом. Но эта удача оказалась только началом его творческого взлёта. Детский образцовый хореографический ансамбль «Эдельвейс» принимал участие в многочисленных российских фестивалях, выступал на площадках Москвы и Санкт-Петербурга.

Разумеется, такой коллектив был славой и гордостью города М-ска.

Отдел культуры постоянно приглашал маленьких звёздочек на отчётные и праздничные городские мероприятия.

По мере становления коллектива и роста его известности Вера Николаевна уже не справлялась с нагрузкой в одиночку, поэтому и пригласила в преподавательский состав чету Мяльдер — Александра и Ирину, выпускников университета культуры из соседней области. Молодые супруги оказались работоспособными, творческими, ищущими.

В их лице художественный руководитель нашла себе незаменимых помощников. Возраст, увы, неминуемо берёт своё, и на сегодняшний день Вера Николаевна могла осуществлять только общее руководство кол – лективом, а весь творческий процесс лёг на плечи супругов Мяльдер.

Родители приводили своих детей в студию с первого класса, и это правильно. Талантливые дети должны приходить в искусство как можно раньше, а что именно их ребёнок по-настоящему талантлив — кто из родителей усомнится?

Настя Табунцова, росленькая стройная девочка, словно создана для хореографии. Маме очень хотелось увидеть свою красавицу танцующей на сцене, пусть пока на школьной — с чего-то же надо начинать. Она убеждена, что именно искусство — будущая стезя её ребёнка, и мечтала отдать дочь в прославленный городской танцевальный коллектив.

В середине сентября, когда на школьной доске объявлений появилась информация о наборе детей в младшую группу современного эстрадного танца, Лариса сразу же привела дочь. Разговор с педагогом состоялся после третьего урока в фойе первого этажа, рядом с дверью танцевального класса.

Александр Мяльдер, высокий молодой мужчина с длинными волосами, собранными резинкой на затылке, и серьгой в правом ухе, внимательно слушает маму. Профессиональным взглядом оценивает длинноногую первоклассницу. Отвечает коротко:

— Приходите.

— Вот спасибо,— искренне радуется Лариса.— Что для этого нужно?

— Чёрный купальник желательно, лосины, чешки или балетки. Чешки чаще рвутся.

— В какое время?

— Занятия для малышей — с двух тридцати до четырёх тридцати.

Чтобы успевали покушать и отдохнуть.

— Нагрузки?..

— Нагрузки по силам, естественно. Тем более первый класс. Ребёнок должен адаптироваться и к урокам, и к танцевальному режиму.

Будете помогать. Вы сами заинтересованы, чтобы ваш ребёнок занимался у нас?

— Конечно. Поэтому и привела.

— По-всякому, знаете, бывает. Бывает, что ребёнок хочет, а родители не очень. Хотят на акробатику отдать, к примеру. Тогда ребёнок у нас точно ненадолго. Нет смысла вкладываться в него. Если родители против, то, сами понимаете, они победят в конце концов. Поэтому мы сразу договариваемся на этом берегу. Родители за — берём, против — извините.

— Нет, нет, мы — за.

— Очень хорошо. И ещё… Занятия бесплатные, но родители по мере необходимости вносят некоторую сумму: костюмы там, обувь,— понимаете?

— Понимаю.

— У нас есть спонсоры, конечно, но к ним обращаемся, так сказать, по-крупному: фестивали, поездки. И за это им спасибо огромное.

Ну а костюмы — на совести родителей. По этому вопросу вы тоже должны дать своё принципиальное согласие.

Табунцова на секунду задумывается.

— Люди мы, конечно, небогатые, но…

— Каждый сдаёт на своего ребёнка. Лишнего не возьмём, не беспокойтесь.

— Хорошо. Я согласна.

— Занятия три раза в неделю: понедельник, среда, пятница. Здесь. На первом этаже. В хореографическом классе. Вот дверь. Пожалуйста.

Он склоняется над девочкой:

— Как ваше имя, мадемуазель?

— Настя Табунцова,— бойко отвечает школьница.

— Ну что, Настя Табунцова, давай знакомиться. Меня зовут Александр Викторович. Танцевать любишь?

— Да.

— Вот и отлично.

Из сообщений средств массовой информации:

«В городе П. объявлена охота на педофила. Его жертвой стал уже третий ребёнок. Преступник совершает свои деяния в одном и том же районе города, но поймать его пока не удаётся. Лица его никто не видел, а сами пострадавшие не могут дать точных сведений. Известно только, что это мужчина высокого роста. Хотя для ребёнка любой взрослый кажется высокого роста. Одна из камер внешнего наблюдения зафиксировала передвижение предполагаемого преступника вслед за его жертвой, девочкой, возвращавшейся из школы. Но из-за спортивной шапочки, натянутой на глаза, и слегка опущенной вниз головы разглядеть лицо этого человека в деталях оказалось невозможным. Тем не менее был составлен приблизительный фоторобот преступника, с которым были ознакомлены все сотрудники городской полиции. Здесь уверены, что насильник рано или поздно попадёт в руки правосудия и будет предан суду».

Среда, 19 сентября 2012 года. 11 часов 40 минут

Закончился четвёртый урок. Первоклашки гимназии, завершив очередной учебный день, высыпают в коридор. Кто-то из родителей встречает своего ребёнка тут же, у дверей класса, кто-то ждёт во дворе. Через несколько минут все малыши разобраны взрослыми и уведены по домам. Только одна девочка остаётся ждать на крыльце, и только один взрослый стоит поодаль и наблюдает за ней. Вот мужчина уверенно направляется к ребёнку. Девочка, заметив его, делает несколько шагов навстречу.

— Здравствуй, доченька! — поднявшись по ступенькам, обнимает Леночку Андрей Рузавин.

— Папа! — прижимается к отцу девочка.

— Ты почему одна?

— Мама позвонила, сказала подождать.

— А где она?

— Не знаю. На работе.

— Давай я тебя провожу. Только ты мне покажешь, где вы живёте.

Я ведь не знаю.

— Мама сказала — здесь ждать. Она ругаться будет.

— Ну хорошо,— соглашается Рузавин.— Убедила. Я не хочу, чтобы тебя ругала мама. И чтобы меня ругала, тоже не очень хочется. Давай ждать вместе. Ты не против?

— Не против…— дочь поднимает на отца чистый взгляд.— А где ты живёшь, папа?

— В общежитии. Преподаю в училище и в общежитии живу. Вместе со студентами. Вот… поселили там, после развода с мамой.

— А почему вы развелись?

Пытаясь уйти от неудобного вопроса, Рузавин трогает за дужку очки, переминается с ноги на ногу, вздыхает, но настойчивые детские глаза не отпускают его. Отец вынужден признаться:

— Не сошлись характерами.

— Это как? — допытывается дочь.

Отец опять теряется, потому что на такой вопрос не только ребёнку, но даже самому себе ответить не так-то просто.

— А что такое общежитие? — выручает его Настя.

— Общежитие?.. Это где много людей.

— А школа — тоже общежитие?

— Школа?.. Почему?

— Здесь много людей.

— Ну да… Выходит — да… в некотором смысле тоже общежитие.

Тебе не холодно?

— Тепло.

— А то сегодня прохладно как-то.

— Нет, мне тепло,— повторяет Леночка.

Отец хитро смотрит на дочь и легко дёргает её за косичку.

— Ах ты, Ленточка, Ленточка… У тебя ведь скоро день рождения.

— Да, через две недели,— у девочки радостно сверкают глазки.— И ещё через три дня. Я знаю.

— Можно я тебе что-нибудь подарю?

— Можно. А что?

— А что бы ты хотела?

— Не знаю.

— Хорошо, я подумаю сам.

— Игрушку!

— Игрушку?

— И мультики!

— Ладно. Игрушку и мультики, договорились.

— А ты придёшь к нам в гости?

— Обязательно. Такой день — и я не приду?.. Как же…

— Мне будет семь лет,— гордо сообщает дочка.

— Уже почти невеста,— подмигивает отец.

Леночка смеётся. Слово «невеста» ей нравится.

Во дворе появляется Евгения.

— Мама, мама!..— радостно кричит дочь, но не трогается с места.

Напряжённой торопливой походкой мать доходит до крыльца и поднимается по ступенькам.

— Привет,— немного виновато улыбается ей Рузавин.

— Привет,— коротко отвечает бывшая супруга и берёт дочь за руку.— Пойдём.

— Жень… поговорить бы…

— Мне некогда.— Евгения решительно ведёт домой оглядывающуюся и спотыкающуюся дочь.

Из сообщений средств массовой информации:

«В Государственной Думе рассматривается вопрос об усилении наказания за сексуальные преступления, совершённые по отношению к детям».

Вторник, 25 сентября 2012 года. 21 час 00 минут

— Всё!.. Отдыхаю…— Табунцов, поужинав, бухается на диван.

Берёт с пола пульт телевизора, секунду думает и кладёт его опять на пол.

— Настюха!..

Девочка прибегает из другой комнаты:

— А?..

— Поди сюда, маленькая.

Дочь подходит ближе.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Как учишься, рассказывай.

— Хорошо.

— Молодец. Двоек много нахватала?

— Нам ещё оценки не ставят.

— А чего так?

— Не знаю.

— Учиться-то нравится?

— Нравится.

— А что нравится больше всего?

— Учительница.

— Понятно. Читать научилась?

— Немножко. Хочешь, почитаю?

— Давай.

Настя вприпрыжку убегает в свою комнату, возвращается с «Азбукой», усаживается рядом с папой и раскрывает волшебную книгу.

Листает страницы и, показывая пальчиком, называет буквы. Папа Вова с удовольствием удивляется и восхищается. Наконец девочка закрывает «Азбуку».

— Ну как?

— Отлично.

— Я ещё раньше школы умела читать.

— Да, я знаю. Ты вообще у нас талант…— он гладит по голове покрасневшую от удовольствия дочь.— Дорогу-то запомнила, которую мы тебе с мамой показывали?

Настя вопросительно смотрит на отца.

— Ну, из школы до дома?.. По которой тебя мама встречает?.. А если придётся одной идти, не растеряешься?..

— Нет.

— У меня пока возможность есть, я тебя отвожу, мама встречает, но когда-то не смогу, или мама не сможет. Тогда придётся самой. Поняла?

— Поняла.

— Ладно… Вот ты мне скажи лучше, чем вы там на танцах занимаетесь?

— Ну, папа,— искренне удивляется ребёнок.— Чем на танцах занимаются? Танцуют.

— Логично,— соглашается Табунцов.— А преподаватели кто у вас?

Звать их как?

— Ирина Юрьевна и Александр Викторович.

— Ага… Ну а с тобой кто чаще занимается?

— Александр Викторович.

Папа Володя глубоко заглядывает в ясные глаза ребёнка:

— Так. Ты вчера была на танцах, да?

— Вчера.

— И что вы делали?.. вчера?.. на занятиях?

— Упражнения всякие. Гнулись. Ножки учились ставить.

— Какие ножки?

— Вот эти,— Настя откладывает «Азбуку» и поднимается с дивана.

Ставит ступни во вторую, а затем в пятую позицию. Это у неё легко получается. Детские связки эластичные, а косточки гибкие.

— Здорово…— серьёзно говорит отец.— И что же он делал?.. Александр этот… Викторович?.. Он подходил к тебе? На занятиях? Подходил?

— Да.

— И что делал?

— Показывал, как правильно.

— Да это я понял, понял. Как он показывал, расскажи.

— Ну я же сказала, папа! — дочь удивлена недогадливостью отца.— Показывал, как я должна ножки правильно ставить.

— Интересно. Интересно…— папа изображает на лице живое внимание.— И что он делал?.. Вспомни.

— Брал за ножку и помогал.

— Совсем интересно,— папа Володя садится на диван, напрягает руки и сжимает тяжёлые костистые кулаки.— Он тебя брал за ножку?

— Да.

— Где брал, покажи.

— Вот здесь,— девочка показывает на стопу и голень.

— И другим девочкам тоже показывал?

— Тоже.

— И тоже брал за ножки?

— Брал.

В комнату входит мама.

— Что вы тут обсуждаете, друзья?

— Тема очень интересная,— хмурится отец.— Очень-очень интересная тема.

— Какая?

— Доча…— отец протягивает «Азбуку» ребёнку.— Положи учебник в портфель и можешь заниматься своими делами.

— Пока! — Настя скоренько выходит из комнаты.

— Ну? — настораживается Табунцова.

Муж молча и хмуро играет желваками на худом длинном лице.

— Я, может быть, ничего не понимаю,— начинает он,— но мне всё это уже начинает не нравиться.

— Что именно тебе не нравится?

— Танцульки эти ваши. В школе, я имею в виду. Как бы не дотанцеваться, мать!

— Что случилось?

— Сейчас говорил с Настей.

— И?..

— Оказывается, этот балерун трогает девочек за ноги. Всех. И Настю трогал. Она мне рассказала.

— И что это значит?

— Сама подумай.

— У меня неиспорченная фантазия, ничего не могу придумать.

— Нет, если ты скажешь, что это нормально, я тебе поверю. Когда учитель трогает девчонок сначала за щиколотки, потом за голень, потом за бёдра, а потом за всё остальное,— вот если это нормально, то танцуйте дальше. Только имей в виду: тогда отвечаешь ты.

— За что?

— За всё!

— Ты в своём уме?

— Я?.. В своём!

— Знаешь что?.. Я тебе с этого дня запрещаю смотреть телевизор.

— Вообще-то я ещё газеты читаю и радио слушаю.

Из сообщений средств массовой информации:

«Чудовищный по степени своего цинизма случай произошёл в городе А. Тридцатишестилетним педофилом была похищена годовалая девочка. Преступник выхватил её из коляски, стоявшей без присмотра у продуктового магазина, и скрылся. Мать, по её словам, всего на минутку забежавшая за хлебом, не обнаружив своего ребёнка в коляске, немедленно позвонила в полицию. Нашлись люди, которые подтвердили, что видели бежавшего мужчину с маленьким ребёнком на руках. Примерно через час похититель был обнаружен в своей квартире. Там же находился и похищенный ребёнок. К несчастью, насильник уже успел надругаться над девочкой. Даже видавшие виды служители порядка были шокированы цинизмом произошедшего».

Среда, 26 сентября 2012 года. 13 часов 10 минут

Андрей Васильевич Рузавин преподавал информатику в городском педагогическом колледже. Как к специалисту в самой востребованной на сегодняшний день области, к нему обращались многие коллеги со служебными и личными просьбами. Покладистый Рузавин никому не мог ни в чём отказать. Мягкий характер и неумение сказать «нет» создают человеку в повседневной жизни немало сложностей. Как правило, такие люди, если они ещё и хорошие специалисты, в своё свободное время занимаются решением чужих проблем.

О том, что он размазня, Андрею Рузавину заявила Евгения, ещё задолго до развода. Её тоже можно было понять: она устала от его бесконечной скорой компьютерной помощи там и сям. Ведь он частенько задерживался после работы, торчал у себя в кабинете или на дому у товарищей. Деньги брать за свой же труд ему было неудобно. Тратить время и силы на чужих людей удобно, а брать хоть какое-то копеечное вознаграждение, видите ли, неудобно! Семье бы столько уделял времени и участия, как другим людям! Они что, ему родственники, что ли?.. Но они тоже молодцы: видят, что дурачок, и ездят на нём. На дурачках всегда ездят. Бывают люди, которые не могут отказать, но совесть-то надо иметь! Не берёт он деньги — значит, плохо даёшь. Дай так, чтобы взял. Умеешь просить, умей и отблагодарить человека.

Рузавин выслушивал жену, поддакивал, оправдывался, соглашался, обещал брать плату за работу, но поделать с собой ничего не мог. Человек хороший, но бестолковый,— решила жена. Такой — не для жизни.

С таким пропадёшь. И Евгения Рузавина, приняв волевое решение, ушла от чужого дяди, на которого батрачила парикмахером. Взяла кредит и открыла собственный салон, взяв в аренду в пятиэтажке у фонтана закрывшийся неприбыльный магазинчик канцтоваров.

Спрос на парикмахерские услуги всегда был, есть и будет, поэтому прогореть она не боялась. За день на три корочки хлеба в любом случае зарабатывала. Размазня-муж со своей нищенской зарплатой уже никак не лимитировал её.

Собственная финансовая независимость всегда даёт человеку уверенность в себе и своих силах. Кажется, что сама судьба за тебя, только бери то, что она предлагает.

Рузавиной вскоре судьба предложила одинокого разговорчивого клиента средних лет, с машиной «хонда» и пусть не очень большим, но приличным собственным бизнесом. Евгения, интересная брюнетка, по молодости и глупости вышедшая за тюфяка Рузавина, хорошо подумав, решила использовать шанс. Использовала. Переехала с дочерью в новое гнездо. Прежняя квартира была её собственностью, и Андрея Рузавина, как не имеющего прав на жильё, без долгих разговоров выселили. Теперь Евгения сдавала свою пустую квартиру в аренду, чем дополнительно приносила денежку в семейный бюджет.

В этой истории личных отношений нет виноватых: жизнь одна, и каждый устраивает её так, как считает нужным. Если не складывается с человеком, зачем продолжать обманывать и обманываться?

Нужно честно решиться на поступок. Ведь так?.. Ребёнок, конечно, пострадает в семейной ломке, ребёнка, конечно, жаль. Но ведь, в конце концов, и ребёнку будет тяжек груз ответственности за разбитую жизнь матери, прожившей из-за дитя с нелюбимым человеком.

«Мама, я от тебя не требовала такой жертвы»,— скажет потом дочь и будет права. Поэтому надо прежде всего думать о себе. Ребёнок счастлив только тогда, когда счастлива мать. Несчастная мать ещё никогда не делала счастливыми своих детей.

Итак, весной этого года Рузавины развелись. Бездомного Андрея Васильевича приютили в студенческом общежитии, где на четвёртом этаже сдавали комнаты молодым преподавателям. Не такому уж молодому Рузавину пришлось смириться со своим новым статусом, так же как с общим коридором и общим туалетом. Ничего не поделаешь: жизнь иногда заставляет человека многое начинать сначала.

Андрей Васильевич начал искать выход. И чем серьёзнее задумывался, тем отчётливей понимал: путь в этом направлении только один… Преподавательский состав в колледже — преимущественно женщины. Есть подходящие по возрасту и одинокие. Большинство с жилплощадью. Это важно. И в его ситуации, и вообще. Да, у него есть на примете дама. Преподаватель русского и литературы. Чуть старше его, но это ерунда. Нравится, и уже давно. Сама не догадывается, наверное. А может, и догадывается. Догадывается, конечно.

А если всё же нет?.. Сказать?.. Как?.. На четвёртом десятке опять эти проблемы! Красней, как мальчик, признавайся… Как, допустим, к ней обратиться: по имени-отчеству, просто по имени? Ольга Борисовна, вы мне нравитесь… Ольга… Оля… Надо набраться духа и подойти к ней. Повод нужен, а его пока нет. Эх, Ольга… Борисовна… Чего ж делать-то?.. Повод нужен, конечно,— сидя в своём кабинете информатики, размышляет Андрей Васильевич. Нужен повод.

«Педофилия не пройдёт!!!» — надпись на рекламном баннере при въезде в город М-ск, 2012 г.

Понедельник, 1 октября 2012 года. 19 часов 30 минут

Владимир Табунцов несколько дней таксует на внутренних линиях и не выезжает на межгород. Сегодня, под окончание смены, отвозит пассажира в райцентр, небольшой городок. Семьдесят километров туда и семьдесят обратно. Доставив по адресу, заруливает на автовокзал.

Находит двоих попутчиков. Берёт по цене автобуса. За сорок минут доезжают до М-ска. Всю дорогу молчат. Пассажиры незнакомы, и оба неразговорчивые. Один — постарше, за пятьдесят, второй — парень, немного за двадцать.

В новой части М-ска вдоль улицы Ботанической установлено множество рекламных баннеров. Табунцов мало обращал внимания на изображённые там радостные лица, на эти проценты, кредиты, мегафоны, билайны, миры пластиковых окон, галереи железных дверей и так далее, но глаз уже привык к определённой последовательности определённых картинок.

Переждав красный на первом светофоре при въезде в город, Табунцов трогается на жёлтый. Огибает стоянку автобусов конечной остановки нового города. Здесь с девятиэтажных жилых корпусов начинается улица Ботаническая.

Вдруг взгляд Табунцова притягивает яркое пятно. Отреагировав быстрым движением глаз, он видит на одном из баннеров новое содержание. Багровый фон огромного прямоугольника словно кричит крупными чёрными буквами: «Педофилия не пройдёт!!!» С тремя восклицательными знаками. Табунцов непроизвольно задерживает взгляд на баннере. Задерживает всего на секунду. Но впереди пешеходный переход, по которому, не торопясь, идёт полная пожилая женщина. Видя, что приближающееся такси не сбавляет хода, она неловко ускоряет шаг. Табунцов успевает ударить по тормозам. Пассажиры охают и еле удерживаются на заднем сиденье. Испуганная женщина, разглядев сквозь лобовое стекло дурака-водителя, возмущённо крутит пальцем у виска. Табунцов нервно выдыхает короткое хлёсткое слово.

— Засмотрелся не туда,— оправдывается перед пассажирами.

— Аккуратно, не дрова везёшь,— делает замечание тот, что постарше.

— Видали, что написано на щите?..— Табунцов внимательно ведёт машину дальше.— Ну, как-то это… уже чересчур…

Ему хочется зло поговорить на эту тему, но пассажиры молчат.

Им, видимо, наплевать.

Дома Владимир Табунцов явно не в настроении. Он глотает ужин, не чувствуя вкуса пищи. Лариса обращает внимание на состояние мужа.

— На работе что?..

— Нет.

— Что тогда?..

— Поговорить надо.

Входит Настя. Идёт к матери с надутенькими губками.

— Можно я мультики посмотрю?

— Ты уже загоняла видик.

— Нет ещё.

— Он скоро крякнется.

— Не крякнется.

— Ладно, иди. Но недолго. В десять спать.

Девочка убегает к себе в комнату.

— Есть тема,— отвечает Табунцов вопросительному взгляду жены.

— Слушаю.

— Я сегодня в школу подъезжал. Ну, где Настя учится.

— В гимназию?

— В гимназию, да.

— Зачем?

— Учителя вызвал… Хореографа этого… Он как раз там был… Спросил, как Настя… Есть ли способности у девчонки…

— И что он ответил?

— Ответил, что есть.

— Ну вот. Доволен?..

Табунцов пристально смотрит на жену.

— Не за этим я приходил туда.

— А за чем?

— Взглянуть на хмыря этого.

Лариса Табунцова не понимает.

— Не понравился он мне. Патлы, как у бабы, серьга в ухе, манерный.

Не понравился.

— Он женат. С ним всё в порядке.

— Не надо мне! Они все прячутся за баб!..— он ковыряет что-то на крышке стола.— Давай Настюху забирать с танцев.

— Ты что, совсем?! — возмущена до растерянности Лариса.

— Совсем будет, если опоздаем!.. Ты плакат видела на въезде в город?

— Какой ещё плакат?

Табунцов рассказывает.

— В Москве постановили — на местах, как обычно, перестарались, вот и всё,— ничуть не удивляется Табунцова.

— Педофилия не пройдёт… Значит, она проходит. Просто так такое не пишут на обозрение всего города. Есть причина. И есть реальная угроза.

— Хорошо,— сдержанно выдыхает супруга.— Что ты предлагаешь?

— У него на роже написано, что он извращенец. У меня руки чесались дать ему в рыло. Так, для профилактики.

— Ты брось свои пацанские замашки! А то влетишь когда-нибудь!..

И не вылетишь!

— Бить таких надо. Это не люди.

— Ну, заберём её с танцев — чем ребёнок будет заниматься? Ей развиваться надо. Прививать хороший вкус. Она — девочка. А танец — это искусство.

— Давай отдадим в секцию. Хоть на плавание, что ли.

— Ага… Они там вообще в купальниках. А если тренер массаж ей будет делать?.. Как ты к этому отнесёшься?.. Я хочу посмотреть на тебя, когда твоя дочь скажет, что ей на тренировке массировали бёдра и ягодицы.

Табунцов заметно бледнеет:

— Куда деваться от этих выродков?!..

— Ну? И чем ей прикажешь заниматься?

— Ничем. Пусть дома сидит и уроки учит.

— Давай уж сразу в монастырь!

Раздражённые родители на минуту замолкают, отвернувшись друг от друга.

— Знаешь,— играя желваками, наконец говорит Табунцов.— Я тут в Интернете заходил на эти сайты… Мне реально захотелось взять автомат.

— Не заходи куда не надо.

— Мы живём в чужом мире, понимаешь? Этот мир не для нас. Он для извращенцев. Для них все условия. Поэтому и плодятся, как тараканы.

— Возьми, возьми автомат… давай!

— Это целая армия. Они вербуют наёмников. Их становится всё больше. И танцор этот — их легионер.

— У тебя точно с головой…

— Не дай Бог тронет мою дочь… Я разорву его… разнесу всю школу!

— Я зачем ребёнка в гимназию отдавала?! Зачем водим в такую даль?! Зачем, я тебя спрашиваю?!.. На танцы чтобы отдать её!.. устроить в этот «Эдельвейс»!.. Туда ещё не каждого берут! Месяц не походила — уже забираем?!

— Лучше перестраховаться.

— Ты сам-то понимаешь, что это идиотизм?..

— Я тебя предупредил.

Из сообщений средств массовой информации:

«В посёлке И. отчим изнасиловал свою малолетнюю дочь».

Вторник, 2 октября 2012 года. 11 часов 40 минут

— Андрей Васильевич, можно к вам? — в кабинет информатики заглядывает Ольга Борисовна, преподаватель русского языка и литературы.

Рузавин в своём компьютерном — один. Сидит за столом и заполняет журнал группы, бывшей у него на прошедшей паре. Услышав голос, чуть вздрагивает от неожиданности и поднимает голову.

— Да, да, пожалуйста. Прошу.

Ольга Борисовна, приятная шатенка с хорошей фигурой, входит в аудиторию. Через пару шагов останавливается и виновато улыбается Рузавину.

— Андрей Васильевич, дорогой вы мой, выручайте.

Рузавин дотрагивается до очков.

— В каком плане? — он чуть растерян.— Да вы проходите.

Она проходит.

— Присаживайтесь.

Она садится на краешек стула.

— Слушаю вас.

— Я не отвлекла?

— Нет. Журнальчик заполняю. Свободная пара.

Ольга Борисовна делает расстроенное лицо.

— Вы знаете, я полный чайник в компьютере. Но учиться же надо. Мы ведь не только учим, но и сами постоянно учимся чему-то… Купила ноутбук недавно. Ну, так… документацию оформлять, и не только. Потихонечку знакомлюсь. Процесс идёт, так сказать. Но вот вчера вечером, видимо, куда-то не туда нажала, и исчезла эта панелька… ну, где полужирный, курсив, интервалы. Линии всякие… вот всё это дело исчезло.

Раз! — и не знаю, куда подевалось. А без этого, сами понимаете, ни напечатать, ни схему, ни таблицу, ничего. Куда нажала, сама не поняла.

— Давайте посмотрю.

— Правда?.. Вот спасибо. А прямо сейчас сможете?

— Конечно. Бук где?

— У меня в кабинете. Сейчас принесу.

Она поднимается и выходит из класса.

Рузавин тоже встаёт, подходит к окну, опять трогает очки, снимает их, теребит в руках, надевает, ходит от окна к двери и обратно, снова садится. Через минуту входит Ольга Борисовна.

— Вот.

Рузавин раскрывает ноутбук, включает питание.

— Сейчас посмотрим, что у вас тут…— заходит в Word.

— Вот видите…— она указывает изящным накрашенным ногтем на отсутствие нужных знаков в третьей верхней строке.

Рузавин щёлкает мышкой.

— Всё.

— Так просто?

— Ну, в сущности, да.

— Для того, кто знает. А для меня… тёмный лес.

— Ничего, научитесь. Может, ещё что-то где-то?..

— Вроде нет… Спасибо большое. Извините, что беспокою по таким пустякам.

— Ничего. Обращайтесь.

Ноутбук играет отключение, и Рузавин складывает его.

Ольга Борисовна благодарно улыбается и, аккуратно взяв свою вещь, направляется к двери. Андрей Васильевич от волнения даже приподнимается со стула.

— Ольга Борисовна!

— Да? — останавливается она.

— У вас сейчас пара?

— Да.

— Теперь у меня к вам просьба.

— У вас?

— У меня…— в его голосе слышится некоторое напряжение.— Парочка минут свободного времени у вас найдётся?.. не больше.

Ольга Борисовна, не ожидавшая встречной просьбы, на мгновение задумывается.

— Хорошо… Мои сочинение пишут.

Рузавин подходит к ней, отчего она внутренне напрягается.

— Ольга Борисовна… Только не удивляйтесь моей просьбе, она будет… наверное, неожиданная.

— Постараюсь,— осторожно обещает Ольга Борисовна.

— Дело в том,— начинает Рузавин,— что я… как бы это сказать?.. решил взяться за себя. В смысле здоровья.

— Похвально. Это ещё никогда и никому не мешало.

— Лишний вес, так сказать, он никого не красит… я себя имею в виду.

А у нас в общежитии, где я живу… я в общежитии живу после развода…

— Я в курсе.

— Вот. В общаге у нас, в подвале, оборудовали спортзал. Тренажёры поставили, штанги, гантели разные… Вот, хочу походить туда, позаниматься.

Рузавин замолкает, внимательно следя за движением мысли в глазах собеседницы.

— Хочу туда ходить,— повторяет он.

— Очень хорошо. А в чём проблема?

Рузавин снимает очки и, протерев стёкла, снова надевает их.

— Проблема в том, Ольга Борисовна, что мне нужен партнёр по занятиям. Очень нужен. Сам я несобранный в этом плане и… в общем, нужен человек, который бы меня поддерживал, а я его… Вот.

— Так…— пытается сообразить Ольга Борисовна.— И этим партнёром вы предлагаете стать мне?

— Да.

Рузавину становится чуть легче оттого, что самое страшное уже сказано. Он даже слегка приободряется, видя женскую растерянность в её глазах.

— А почему я, Андрей Васильевич?

— Не знаю. Просто вы, и всё.

— Странно, Андрей Васильевич, странно.

— Нет, вы не подумайте, в этом нет ничего такого…

— Да я понимаю… и всё же… как-то оглоушили меня,— она не знает, что ответить.

— Студенты там занимаются в понедельник, среду и пятницу, а преподавательские дни — вторник, четверг, суббота. С шести до восьми вечера. Не обязательно два часа. Можно с полчасика — и уйти. А?..

Как вы смотрите?..

— Даже не знаю,— никак не может принять решение Ольга Борисовна.

— Ну давайте разочек сходим. Понравится — пойдём ещё, нет — значит, всё.

— Вы считаете, что я толстая?

— Нет, нет! — испуганно машет руками Рузавин.— Да вы что!.. У вас прекрасная, замечательная фигура. Просто мне надо. Это надо мне.

А вы… О!.. у вас всё в порядке.

— Ну, что с вами делать? — вздыхает Ольга Борисовна.— Принимаю предложение. Собственно, почему бы и нет? Тоже уж не девочка, надо следить за собой. Вы правы. Договорились.

— Спасибо,— вспотевший от волнения Рузавин расслабляется.— Вы далеко от нашей общаги живёте?

— Да не очень.

— Сегодня вторник…

— Нет, только не сегодня.

— Хорошо, а в четверг?

— В четверг давайте. Во сколько встречаемся?

— Ну, в шесть устроит?

— Вполне.

— Лады. В четверг, в шесть, в подвале.

— В подвале?

— Да. Это как спускаться в душ. Душ — справа двери, а в зал налево.

— Поняла… Ну, до встречи?..— она доходит до дверей и останавливается.— Ещё раз спасибо за помощь.

— Не за что. Вам спасибо.

Она выходит. У него опускаются плечи. Ощущение после таких объяснений всегда одно: будто машину угля перетаскал.

Заметка в районной газете города М-ска под заголовком «Шок!»

«В городе М-ске задержали педофила, сообщает следственное управление следственного комитета по К-скому краю. В пятницу, 21 сентября, в одном из районов частного сектора сексуальному насилию со стороны ранее судимого мужчины подверглась восьмилетняя девочка. „Мужчина увидел мальчика и девочку, возвращавшихся из школы. Схватив на руки ученицу второго класса, он затащил её в заброшенный сарай, где совершил в отношении девочки насильственные действия сексуального характера“,— рассказали в управлении. В районе был введён план перехвата, который позволил задержать злоумышленника в тот момент, когда он пытался выехать из города. Сейчас в отношении мужчины возбуждено уголовное дело по ч. 4 ст. 132 УК РФ за совершение насильственных действий сексуального характера. Проводится комплекс следственных действий, направленных на установление всех обстоятельств произошедшего. Страшное преступление — повод задуматься для всех взрослых. Не оставляйте без внимания плачущих или кричащих детей. Это может спасти чьё-то здоровье или даже жизнь.

Ведь вырвавшийся от педофила мальчик бежал домой за помощью, громко крича…»

Среда, 3 октября 2012 года. 12 часов 40 минут

Звенит звонок, отпускающий первоклашек гимназии по домам. Дети, натягивая на себя курточки, выходят из классов в коридор. Здесь их ждут мамы, бабушки, дедушки.

Быстренько одевает и уводит Леночку Рузавину её мать Евгения.

Рядом, у соседней двери, ждёт своего ребёнка Лариса Табунцова.

— Мама, я уже умею читать. Екатерина Анатольевна меня сегодня похвалила,— говорит Настя, пока мама застёгивает ей курточку.— А мы сейчас покушаем — и на танцы?..

Табунцова молча берёт дочь за руку, и они идут по коридору крыла, отведённого под младшую школу. У лестницы поворачивают налево и выходят в фойе. Вокруг галдят школьники. Впереди то и дело хлопает тяжёлая входная дверь, которую не придерживают бегающие туда-сюда ребятишки. Школьная перемена — маленький, отдельно взятый кошмар. Бедные учителя!..

Из танцевального класса выходит Александр Викторович Мяль – дер. Он одет в долгополое чёрное пальто, затянутое поясом в талии, и чёрную войлочную шляпу. Александр Викторович замыкает класс и идёт к выходу. Здесь он встречается с Настей Табунцовой и её мамой.

— Здравствуйте! — радостно улыбается ему Настя.

Так искренне радоваться встрече со знакомым взрослым может только ребёнок.

— Здравствуйте,— бодро откликается Александр Викторович.

Он приоткрывает дверь и галантно пропускает дам вперёд. Они втроём выходят на широкое крытое школьное крыльцо.

— Мы домой, кушать,— сообщает Настя педагогу.

— Вот и отлично. Покушаете, отдохнёте — и на занятия,— Александр Викторович торопливо отсчитывает каблуками ботинок семь бетонных ступенек и идёт по асфальту двора, ещё влажному от ночного дождя.

— Александр Викторович! — решается окликнуть его Табунцова.

Педагог останавливается и оборачивается.

— Подожди, доченька, меня здесь,— просит Настю мама.

Оставив дочь на крыльце, Лариса спускается и подходит к Мяльдеру.

— Я вас слушаю.

— Александр Викторович…— Табунцова немного смущена.— Я хотела сказать, что мы сегодня не придём на занятия.

— Почему?

— Да как вам сказать?..

— Понимаю. Заболели?

— Нет, не в этом дело,— Табунцова смущается ещё больше.

— Что-то случилось?

— Нет. Не случилось ничего. Просто… Александр Викторович, вы нас извините, но… мы решили забрать Настю из танцевальной студии.

— Вот как? — удивляется Мяльдер.— А причина?

— Причина?..— Табунцова оглядывается на дочь, стоящую на прежнем месте.— Причина… Даже не знаю, как объяснить… Мы подумали, что рановато ей. Пусть попривыкнет к учебным нагрузкам. А танцевать потом.

— Может, вас испугали материальные обязательства, о которых я говорил вам? Но поверьте, они не так обременительны. Все эти сборы на костюмы, обувь не так часты, и они посильны, честное слово.

— Нет, не в этом дело.

— Тогда в чём?

Табунцова по-прежнему избегает глаз собеседника.

— Вообще-то муж хочет отдать Настю в спортивную секцию.

— В спортивную?

— Да.

— Если не секрет, в какую?

— Окончательно ещё не определились,— через паузу отвечает Табунцова.

— Понятно,— Александр Викторович, задумчиво сжав губы, соображает.— Я спрашиваю, потому что у вашей девочки есть способности: она высокая, худенькая, гибкая, схватывает всё на лету. На мой взгляд, вы привели её именно туда, куда надо. Мне думается, что и Насте нравится танцевать.

— Да, ей нравится,— с готовностью подтверждает мать.

— У неё есть творческая фантазия. И вообще — она девочка для творчества. А спорт… спорт?.. Не знаю.

Табунцова молчит, виновато глядя в сторону.

— Жаль… жаль… У Насти в самом деле способности.

— Да я согласна с вами, но…— у Табунцовой предательски ломается голос.— Но, к сожалению, я не смогла переубедить мужа.

Александр Викторович разводит руками:

— Ну, это дело семейное, я могу только советовать. Решение в любом случае принимают родители. Вы ходите к нам ещё слишком мало, чтобы делать категоричные выводы. Походите ещё с месяц, присмотритесь. Определитесь с видом спорта. Тогда другое дело. А так… в никуда — смысл?.. Подумайте ещё.

— Хорошо, мы подумаем,— суетливо обещает Табунцова.

Из телевизионного шоу:

Ведущий: «Вечером девятнадцатого июля Юрий спустился с четвёртого этажа дома, в котором он проживает, во двор, чтобы увести малолетнего сына домой, но среди играющих детей его не обнаружил. Одна из девочек сказала обеспокоенному отцу, что какой-то дядя увёл мальчика в соседний подъезд. Юрий поспешил туда и, поднимаясь по лестнице наверх, увидел на одной из площадок дикую картину. Некий молодой человек совершал сексуальное надругательство над его шестилетним сыном. Будучи кандидатом в мастера спорта по боксу, Юрий нанёс насильнику несколько ударов, отчего тот, ударившись головой о бетонный пол, скончался на месте. Против Юрия возбуждено уголовное дело. Надеемся, что суд будет максимально объективным. Сегодня Юрий — гость нашей программы. Встречаем его…»

Зал аплодирует.

Четверг, 4 октября 2012 года. 18 часов 20 минут

Тренажёрный зал общежития педколледжа.

Собственно, тренажёров здесь мало, в основном — свободные отягощения. Помещение — восемь метров в длину и четыре в ширину. Маленькое окошко на улицу вровень с тротуаром. Бетонный пол аккуратно застелен полосами тёмно-серого списанного паласа.

На стене объявление: «Вход в спортивный зал только в носках или босиком». Стойка для жима штанги лёжа, стойка для приседаний, набор лёгких штанг с прямым и изогнутым грифом, гантели литые и разборные, велотренажёр, тренажёр «беговая дорожка» и, наконец, универсальный тренажёр с двухсотфунтовым набором отягощений, на котором можно выполнять упражнения почти для всех групп мышц. Здесь же металлическая шведская стенка с перекладиной для подтягиваний, напольные весы для контроля за собственными успехами и старенький музыкальный центр: эмоциональная подзарядка — важный элемент занятий. Отопление в общежитии уже дали, поэтому в зале тепло. На стенах висят надёрганные из спортивных журналов плакаты с фотографиями мастеров бодибилдинга — мужчин и женщин.

Окошечко чуть приоткрыто, так как в зале занимаются несколько человек и воздух помещения пропитан испарениями разгорячённых физической работой тел. Трое мужчин и четверо женщин. На музыкальной волне звучит один из «эфэмов». Сегодня — преподавательский день. Ведёт занятие Олег Николаевич Ким, физрук колледжа, в прошлом спортсмен-тяжелоатлет.

Женщины, молодые педагоги, отдают предпочтение аэробным нагрузкам: беговая дорожка, упражнения на мышцы живота, талии и бёдер. Мужчины налегают на силовой тренинг.

Выжав лёжа последний, десятый, раз тридцатипятикилограммовую штангу, Рузавин с помощью Олега Николаевича, контролирующего новичков, аккуратно укладывает её на сёдла стоек. Глубоко дыша, поднимается на скамейке. Близоруким взглядом ищет и находит Ольгу Борисовну. В паре с другой женщиной она выполняет упражнение на пресс. Отдохнув пару минут, Андрей Васильевич по рекомендации тренера последовательно делает по подходу на мышцы ног, спины, плеч и рук.

— Несколько дней мышцы будут болеть,— говорит Рузавину Олег Николаевич в конце занятия.— Вы заставили их сегодня работать, и они отреагируют на непривычную нагрузку выбросом молочной кислоты. Это хорошая, спортивная боль, не пугайтесь её. Приходите по расписанию, даже если жжение в мышцах не прекратится,— так организм быстрее восстановится. Ну а на сегодня достаточно. Проверили свои силы — уже хорошо. На следующем занятии чуть снизим нагрузку, но выполним больше повторений… У вас близорукость?

— Минус три.

— Конечно, лучше бег, плавание, лыжи и велосипед, но, как говорится, если очень хочется, то можно. Рекорды ставить не будем. Заниматься для удовольствия. Не перенапрягаться…

Ольга Борисовна, как новичок, тоже решает, что ей хватит. Остальные педагоги, имеющие больший стаж занятий, продолжают тужиться и потеть. Рузавин, задержавшись у дверей раздевалки вместе с Ольгой Борисовной, легко и непосредственно предлагает:

— Давайте я вас провожу. Уже темнеет.

— Светло ещё, Андрей Васильевич,— так же непосредственно отказывает Ольга Борисовна.

— И всё же,— настаивает Рузавин.— А вдруг на вас нападут? Я отобью.

Видите, как накачался?

Он шутливо демонстрирует бицепс правой руки, который совершенно не разглядеть под солидным слоем жирка. Ольга Борисовна смеётся:

— Ладно. Если вам скучно и нечего делать…

— Скучно и нечего,— с готовностью подтверждает Рузавин.

Она по-женски очень мило пожимает плечами:

— Хорошо.

— Я быстренько к себе,— радостно суетится Андрей Васильевич.Оденусь и спущусь. Подожду вас на вахте… Без меня не уходите,— добавляет он, убегая.

— Хорошо, хорошо.

Она заходит в раздевалку и прикрывает за собой дверь…

До дома Ольги Борисовны около двадцати минут ходу. Они идут не торопясь.

— Как вам первое занятие? — спрашивает Рузавин.

— Главное, чтобы хватило моральных сил на следующие.

— Да-а, придётся бороться с ленью, а это серьёзный противник.

В затянувшейся паузе они шагают по угасающей желтизне октябрьских листьев. Последних листьев, осыпавшихся на тротуар.

— Спасибо, что вытащили меня. Я сама ни за что бы не догадалась.

Да если бы и догадалась, то не нашла бы силы воли. Спасибо.

Они опять молчат.

— А у моей дочери послезавтра день рождения,— говорит Рузавин.

— Да?.. Поздравляю.

— Семь лет… В школу ходит… В гимназию… Первый «Б».

Ольга Борисовна просто кивает головой.

— Завтра подарок пойду выбирать. Как вы думаете, где лучше игрушку купить?

— Да их везде полно.

— Подскажите.

— Ну… на Ботанической. В центре. Бывший магазин «Кооператор», знаете?

— Конечно.

— Там специализированный отдел. Огромный выбор. Так и называется: «Детские игрушки». Да вы видели вывеску на улице.

— Отлично. Спасибо за совет.

Они какое-то время идут, говоря ни о чём и вместе с тем пытаясь нащупать тему для более или менее продолжительного диалога.

— У вас ведь сын? — спрашивает Рузавин.

— Да.

— Большой мальчик?

— Двенадцать лет.

— Уже взрослый.

— Пока ещё нет.

— Дети быстро растут. Моя ещё недавно поперёк столика помещалась, а сейчас уже в школу ходит.

Они переходят на светофоре перекрёсток, идут по Рабочей улице и через квартал поворачивают направо. Здесь, среди частного сектора, гулливерами возвышаются несколько серых панельных пятиэтажек.

Кое-где в окнах горит свет. Осенний вечер уже уверенно побеждает день. Огромные тополя стоят без листвы, протянув к октябрьскому небу голые ветви.

— Вам какие листья больше нравятся,— спрашивает Ольга Борисовна,— летние или осенние?

— В смысле? — не понимает Рузавин.

— Какие листья, на ваш взгляд, красивее: жёлтые или зелёные?

— Не знаю… Зелёные, наверное.

— Почему?

— Потому что живые.

— А мне нравятся жёлтые. Они ярче и привлекательнее.

— Может быть,— подумав, соглашается Рузавин.

— Странно… Стареющий человек, по сравнению с собой в молодости, становится морщинистым и безобразным, а умирающая листва, наоборот, пусть ненадолго, но хорошеет. Почему? Как вы считаете?

— Не знаю. Не думал об этом… Но наблюдение интересное.

— Ну вот и пришли,— останавливается Ольга Борисовна.— Я живу вон в том доме на втором этаже… Спасибо, что проводили.

— Приходите в спортзал.

— Обязательно. Всего доброго.

— До свидания…— у Рузавина вдруг начинает колотиться сердце.— Ольга Борисовна!..

Она останавливается и оглядывается:

— Да?..

— Ольга Борисовна… Пригласите меня к себе на чай.

— Что?..— теряется она.

— На чай…— неуверенно повторяет он.

— Прямо сейчас?..

— Нет, конечно… я говорю — вообще.

— А почему вдруг такое неожиданное пожелание, Андрей Васильевич?

Я чем-то спровоцировала его?

— Нет… Простите.

— Ну, согласитесь, я немножко удивлена.

— Ольга Борисовна… вы… мне… нравитесь… Вот что я хотел сказать.

Она смотрит в его испуганные собственной решимостью глаза и понимает, чего стоит Рузавину это признание. Отвечает не сразу, потому что подбирает слова:

— Знаете, Андрей Васильевич… это у вас… от одиночества.

Из сообщений средств массовой информации:

«Край захлестнула волна педофилии. С начала года пострадали от насильников семьдесят четыре ребёнка. Причём преступления становятся всё циничнее и страшнее. Люди сами выходят на охоту на педофилов.

С точки зрения закона их действия, возможно, и выглядят немного сомнительными, но их можно понять…»

Пятница, 5 октября 2012 года. 11 часов 45 минут

День ясный, тёплый, солнечный. Первоклашки гимназии в своих разноцветных курточках высыпают на школьный двор. Кого-то встречают взрослые, а кто-то, посмелее, уже идёт домой самостоятельно.

Настя Табунцова, не встретив маму в коридоре, выходит на крыльцо.

Не видит её и здесь. Такое случается впервые, и девочка обеспокоена.

Она оглядывается по сторонам, выискивая глазами кого-нибудь из родителей. Хлопнув дверью, мимо проходит одноклассница Лиза Бондаренко.

— А я сама домой хожу,— чуточку хвастливо говорит она Насте.

Настя с завистью смотрит на самостоятельную Лизу, спускающуюся по ступенькам крыльца. На её не покрытой капюшоном голове при каждом шаге вниз подрагивает большой белый бант.

— А я тоже могу сама пойти,— говорит Настя вслед задаваке.— Если захочу.

Лизин бант, который только и виден из-за ранца на спине, гордо скрывается за углом гимназии. Настя в нерешительности стоит ещё минуту. Вдруг в портфеле звучат детские позывные. Настя торопливо вынимает телефон. Звонит мама.

— Доченька, уроки закончились?

— Да.

— Ты где?

— На крыльце стою.

— Моя хорошая, слушай внимательно. Я сейчас не могу подойти, ну, так получилось. Я позвонила папе, он в городе, сейчас отвезёт пассажира и заедет за тобой. Ему там недалеко. Это совсем недолго, доченька. Подожди папу на школьном дворе. Его машину ты знаешь.

Никуда не уходи. Хорошо?

— Мама, а Лиза пошла домой одна.

— Какая Лиза?

— Бондаренко.

— И что дальше?

— Я тоже хочу.

— Не выдумывай. Ты ещё маленькая.

— Лизе ещё шесть лет, а она уже одна ходит. А мне семь. Мамочка, ну пожалуйста! Я ведь уже большая.

— Доча…

Вообще-то это выход. Ребёнок должен когда-то начинать ходить из школы самостоятельно. И когда-то это случится впервые. Почему бы не сейчас?

— Мама…— хнычет Настя,— я хочу пойти одна. Как Лиза. Я помню дорогу. Я уже всё знаю. Ты же сама говорила. Я взрослая. Я не заблужусь.

Мама Лариса нерешительно молчит в трубку.

— Дорогу хорошо помнишь?

— Хорошо! — радуется девочка обещающей маминой интонации.Хорошо помню!

— Ладно,— строго сдаётся мама.— Иди той дорогой, которой мы всё время ходим. Которую показывали тебе. Никуда с неё не сворачивай.

Я перезвоню папе. Поняла?..

— Поняла!..— кричит в трубку счастливая Настя.— Ну всё, я пошла.

Пока.

— Положи телефон в карман курточки, слышишь?.. Сразу отвечай на звонок. Всё, пока…

Настя прячет телефон в карман курточки и сбегает со школьного крыльца. Она проходит мимо стоящих во дворе девочки и её родителей. Девочку Настя знает, она учится в параллельном классе. Папа и мама этой девочки о чём-то раздражённо говорят друг с другом.

Конечно, Настя прекрасно помнит дорогу. Закинув ранец на плечи, она уверенно шагает по переулку вдоль ограды школы №11, мимо продуктового магазина «Визит», длинной жёлтой пятиэтажки и, наконец, выходит на Ботаническую, к знакомому пешеходному переходу.

Когда они возвращаются из школы с мамой, то мама, держа за руку Настю, смело подходит к «зебре». Водители тут же тормозят и пропускают. Сейчас Настя не доходит до края тротуара и останавливается от первой белой полосы в нескольких шагах. То ли водителям непонятны намерения ребёнка, то ли они просто делают вид, что не понимают… Автомобильное движение продолжается.

Настя стоит пару минут, не зная, как поступить. Решив позвонить маме, она уже нащупывает телефон в кармане курточки, как вдруг позади, совсем рядом, слышит мужской голос:

— Тебе на ту сторону, девочка?..

Настя от неожиданности вздрагивает и оглядывается. В шаге от неё стоит взрослый дядя. Он смотрит на девочку и ласково улыбается ей.

Пятница, 5 октября 2012 года. 11 часов 40 минут

Андрей Рузавин ждёт свою дочь у дверей класса. До звонка Евгения так и не появляется. Леночка выходит в коридор, держа портфель в одной руке, курточку в другой.

— Папа!..— радостно сверкает глазками ребёнок.

— Здравствуй, моя Ленточка… Давай я подержу.

Он берёт курточку и помогает девочке одеться.

— А где мама? — спрашивает дочь.

— Не знаю, я её ещё не видел. Она обещала тебя встретить?

— Да. Обещала.

— Значит, придёт сейчас. Мне тоже нужно её увидеть.

— Зачем?

— Поговорить.

Леночка надевает ранец на плечи, берёт папу за руку, и они дружно идут по коридору.

— У тебя ведь завтра день рождения? — немного загадочно спрашивает отец.

Девочка счастливо улыбается белой полоской только-только проклюнувшегося верхнего резца.

— Да, день рождения…— говорит она, и Рузавин вспоминает, что для него самого значил этот праздник в далёком детстве. Самый сладкий и долгожданный праздник в году.— А что ты мне подаришь?

— Завтра сама увидишь.

— Игрушку и мультики?

— Увидишь.

— Ты уже купил подарок?

— Нет ещё. Сейчас пойду покупать.

Они выходят на бетонный квадрат школьного крыльца.

— Где будем ждать маму? — спрашивает Леночка.

— Пойдём на солнышко. Сегодня утро такое тёплое. Последние тёплые деньки.

— А потом?

— А потом?.. Потом дожди, холод и зима.

Они спускаются по ступенькам, всё так же за ручку, и выходят на солнечный участок двора. Тут появляется Евгения. Она не слишком рада Рузавину и особенно не скрывает этого. Подходит к дочери, берёт её за руку и решительно отрывает ребёнка от отца. Леночка обиженно опускает уголки губ.

— Когда это закончится? — хмуро спрашивает Евгения бывшего мужа.

— Никогда. Она моя дочь, и я имею право её видеть.

— А у меня есть право не видеть тебя.

— Перестань… при ребёнке.

— Что тебе нужно?

— У неё завтра день рождения.

— Ну?

— Я хочу прийти.

— Куда?

— На её праздник.

— К нам, что ли?

— А к кому ещё?

— Ты больше ничего не мог придумать? Давай ещё Серёга приведёт свою бывшую, и будем как дружная шведская семья.

— Глупостей не городи.

— Мне не надо высоких отношений. И видеть тебя в своей семье я не хочу!..— она перевела дух.— Это просто ни к чему, Андрей. Не обижайся.

— Но у моей дочери день рождения.

— Мама…— дрожит губками девочка.

Мимо проходит школьница из малолеток. Она стояла на крыльце, говорила по телефону, видимо, ждала провожатого, не дождалась и теперь идёт одна. В возникшей напряжённой паузе внимание Рузавина почему-то цепляется за розовый бант этой девочки. Красивый розовый бант с серебристой каймой. Рузавин провожает взглядом этот бант. Провожает просто так, из необходимости спрятать куда-то глаза.

— Хорошо. Давай сделаем так,— идёт на компромисс Евгения.— Ты можешь взять её завтра после четырёх, часика на два, на три. К себе, в общежитие. Попьёте там чая, побудешь с ребёнком. Потом приведёшь обратно. Устраивает?

— А тебя?

— Ты — отец.

— Ладно. Завтра в четыре захожу.

— Чкалова, двенадцать, квартира семьдесят пять. Второй дом от фонтана, на этой же стороне.

— Папа, ты придёшь? — чуть не плача спрашивает дочь.

— Конечно, конечно,— успокаивает её отец.— Жди меня завтра.

А сейчас я за подарком… Чкалова, двенадцать, семьдесят пять… от фонтана второй, я запомнил.

Евгения ведёт ребёнка домой. Девочка несколько раз оглядывается.

Отец смотрит ей вслед.

— Папа, ты придёшь? — почти выкрикивает Леночка, едва поспевая за быстро идущей матерью.

— Приду обязательно! — машет рукой Рузавин.

В последний раз Леночка оглядывается перед тем, как скрыться с мамой за серым углом панельного дома.

Рузавину нужно на Ботаническую, в магазин детских игрушек.

Где-то там же можно взять мультфильмы на диске. Вообще-то ему почти по пути с бывшей женой и дочерью, но они повернули налево и пошли к перекрёстку Чкалова — Ботаническая другой дорогой.

Андрей Васильевич выходит за пределы двора гимназии, идёт по проулку вдоль ограды одиннадцатой школы, мимо продуктового магазина «Визит», жёлтой пятиэтажки, и вот он уже на Ботанической. «Детские игрушки» на той стороне, где от сквера с фонтаном начинаются ряды магазинов — главные торговые точки города.

Подходя к пешеходному переходу, Рузавин видит здесь маленькую школьницу. Она явно собирается переходить дорогу, но боится приблизиться к «зебре». Фыркающие равнодушные автомобили не хотят замечать стоящего в растерянности ребёнка.

Андрей Васильевич узнаёт эту девочку. Узнаёт по розовому банту с серебристой каймой. Это она стояла на крыльце гимназии, а потом прошла мимо нервно беседующей четы Рузавиных. Девочка учится, как и его Лена, в гимназии. Высокая, наверное, класс второй, может, третий, но всё равно ещё совсем крошка. Рузавин решает помочь ей.

— Тебе на ту сторону, девочка?

Настя Табунцова оглядывается.

— Почему ты не переходишь? — спрашивает взрослый, глядя в доверчивые глаза ребёнка.

— Машины не останавливаются.

— Давай ручку…— он протягивает ей открытую ладонь.

Маленькая Настя медлит.

— Не бойся, я хороший дядя.

Она несмело берёт незнакомого взрослого за руку, и он ведёт её через дорогу.

— А я знаю, ты в гимназии учишься.

— Да, в гимназии.

— Во втором классе?

— В первом.

— В первом? — удивляется Рузавин.— А мою дочку ты знаешь? Её зовут Лена. Лена Рузавина.

— Нет у нас такой девочки.

— Ты в первом «Б»?

— Нет. В первом «А».

— Ну, тогда понятно. А Лена в «Б».

— Я ещё не знаю других девочек.

Они перешли улицу. Не выпуская руки ребёнка, Рузавин останавливается.

— Почему ты идёшь одна? Опасно через дорогу. Подрасти маленько.

Кто встречает тебя — бабушка?.. мама?..

— Мама, но она сейчас не может. Она разрешила мне одной.

— Давай я тебя провожу,— предлагает Рузавин.— Ты где живёшь?

— Там,— взмахивает рукой Настя.

— Ну, давай вместе. До твоего дома. Мне не трудно, правда. Договорились?..

— Договорились,— соглашается девочка.

Тут в кармане её курточки начинает мурлыкать телефон.

— Алло, папа!..— радостно восклицает ребёнок в трубку.

Пятница, 5 октября 2012 года. 12 часов 00 минут

— Ты зачем отпустила её одну? — Табунцов, разговаривая по телефону, одной рукой управляет машиной.— Ну и что, что просила?.. Не такая уж и большая… Постояла бы у школы, ничего бы не случилось… Пока не могу, у меня пассажир… Хорошо, пусть теперь ждёт у подъезда…

Открою ей, да… Минут через пятнадцать… Не надо, я сам ей позвоню… Где она сейчас примерно?.. У Ботанической… Звоню уже, не переживай… Ладно, всё: отпустила — отпустила… Давай…

Держа вниманием дорогу, он набирает дочь.

— Алло, папа! — звенит в трубке родной голосок.

— Привет, Настюха. Ты где?

— А?.. Что ты говоришь?..

Отец тоже плохо слышит ребёнка из-за сильного фонового шума на том конце связи.

— Где ты, спрашиваю? — повышает голос Табунцов.

— Мы перешли дорогу.

— Кто — мы?

— Меня провожает дядя.

— Какой дядя?

— Не знаю. Он сказал, что он хороший дядя.

У Табунцова напрягается рука, держащая руль.

— Настя, скажи мне, кто этот дядя?

— Я не знаю.

— Куда вы идёте?

— Домой.

— Куда — домой? — срывается на крик отец.— К нему?!..

— Что? — не понимает дочь.— Папа, я не слышу, тут машины.

— Настя!.. Алло!.. Ты меня слышишь?.. Никуда не ходи с этим дядей!..

Никуда! Стой там, где стоишь! Я найду тебя! Я сейчас!..

— Что? — пищит дочка в трубке.— Что?.. Не слышу.

Длинное жилистое тело Владимира Табунцова заливает горячая волна, ударяет в голову и выходит наружу обильной испариной.

Рубаха на спине вмиг становится мокрой и прилипает к телу. В следующую секунду Табунцов едва успевает затормозить в нескольких сантиметрах от заднего бампера пережидающей на перекрёстке светофор чёрной «ауди». Такси встряхивает, и пассажира на заднем сиденье бросает вперёд.

— Аккуратней, командир…

Водитель не слышит. Ни секунды не раздумывая перед красным глазом светофора, он чуть сдаёт назад, рвёт руль влево и огибает «ауди». Не обращая внимания на возмущённо гудящую шоферню, вклинивается в движущийся поток направо. На дороге создаётся аварийная ситуация.

— Э!.. э!.. э!.. мы куда?..— нервничает пассажир на заднем сиденье.

Не отвечая, водитель яростно гонит машину, опасно маневрируя.

Ещё квартал — и Ботаническая. На том перекрёстке горит зелёный.

Такси Табунцова, не снижая скорости, жалобно взвизгивает резиной на повороте. Пассажир в салоне испуганно хватается за сиденье.

Впереди, метрах в трёхстах, уже тот самый пешеходный переход… наконец-то… Настя точно где-то здесь, если он не успел увести ребёнка во дворы… это — дорога домой… она здесь, здесь… где же она?.. где?..

Табунцов сбрасывает скорость и, прижав машину к правому краю дороги, медленно движется вдоль тротуара, въедаясь глазами в идущих прохожих… — судорожно ищет своего ребёнка… и вот он их увидел!.. да, он видит их!!.. вот они… вот!!!.. Настю ведёт за руку невысокий плотный мужчина в очках. Он что-то говорит ей, она слушает. Что он говорит?.. куда ведёт?..— не возникает ни тени сомнения. Кровь закипает в жилах взбешённого отца. Поравнявшись с ними, он останавливается тут же, на дороге. Одной рукой распахивает дверцу, второй хватает что-то холодное, лежащее под рукой, и клубком оголённых нервов вываливается из машины. Он напоминает хищника, давно поджидавшего добычу и теперь сделавшего первый шаг в начавшейся охоте.

Споткнувшись о бетонный бордюр, Владимир Табунцов перепрыгивает железную оградку, отделяющую проезжую часть от брусчатки тротуара и, расталкивая прохожих, широкими шагами длинных ног бросается вслед за человеком, уводящим его дочь.

Он помнит только затылок этого человека и то, как беспомощно упали вперёд очки, брызнув разбитым стеклом на камни брусчатки.

Дальше — темнота… Сознание блуждает в этой тьме… Блуждает совсем недолго, может, долю секунды… и возвращается… Табунцов стоит, жарко дыша… В руке — тяжёлый разводной ключ… Мужчина с разбитой головой лежит у его ног, не двигаясь… С глаз Владимира Табунцова спадает пелена… Он осматривается по сторонам… Кругом бледные, испуганные лица остановившихся прохожих… В ушах надрывно звенит, он ничего не слышит из-за этого звона… Не слышит плача дочери, видит только её искажённый вздрагивающий рот и переполненные слезами детские глаза… Отбрасывает ключ в сторону и, шатаясь, словно смертельно уставший, подходит к Насте… опускается на колени… жадно обнимает ребёнка… прижимает к своему разгорячённому телу… отпускает дочь… садится на камни брусчатки… в отчаянии обхватывает голову руками… всё…

Из сообщений средств массовой информации:

«…погибнут миллиарды людей. Поверхность Земли превратится в ад.

Наша цивилизация подходит к роковой черте. Когда наступит судный день для человечества — через тысячу лет или уже завтра — не может сказать никто…»

Среда, 21 ноября 2012 года. 21 час 21 мин

За несколько тысяч километров от города М-ска сорокадевятилетний житель одного из мегаполисов, уверовавший в скорый конец света и не видящий пути собственного спасения, решает, что грядущая катастрофа освобождает его от соблюдения Божеских заповедей и человеческих законов. Он берёт свой самозарядный охотничий карабин, предназначенный для охоты на среднего и крупного зверя, отсчитывает двадцать патронов, двадцать первый — для себя, кладёт в карман и выходит на улицу…

Опубликовано в Енисей №1, 2018