ПИНХАС И ЕГО ЗВЕРИ
бабушкина сказка
1.
Старый Пинхас художником был,
Не любил рисовать он людей,
Рисовал он белых китов,
Берберийских серебряных львиц,
Рыб, умеющих петь псалмы,
Птиц, что в клювах приносят мёд,
Вот ползёт мимо смерти змей,
Вот парит в огне стрекоза.
И у этих волшебных существ –
И у птиц, и рыб, и зверей –
Человечьи были глаза.
2.
В Могилёве молельный был дом,
На отшибе стоял, на краю,
Потихоньку ползя в овраг.
Старый Пинхас ходил в этот дом
Каждый день и пятнадцать лет.
И текла за окном река,
И молился внизу народ,
Умирал и рождался свет,
Приходила большая вода –
Поднимался художник ввысь
И расписывал тёмный свод.
3.
Он закончил свой радостный труд
В сорок первом году, по весне.
Старый Пинхас в небо смотрел –
Собирался, наверное, в путь,
Но пришли к нему сапоги,
Много-много чёрных сапог
И не дали смотреть наверх.
Он сказал: – Не моя вина,
Что случилась со мной эта жизнь,
Как я начал жить – так живу,
Мне до смерти до самой жить!
4.
Сапогом был повержен он в грязь
И в гнилой приведён был барак,
Где росли из чёрной земли
Только нары заместо берёз.
Этой ночью молельный дом
Ярым пламенем в небо взмыл,
Стены корчились в красной мгле,
Брёвна сыпались вниз, в овраг,
Дым густой над водою висел.
А когда расписанный свод
Обвалился, тогда огонь
Закричал в миллион голосов,
И соткалась тогда из огня
Вереница белых китов,
Берберийский серебряный лев,
Рыбы, шепчущие псалмы,
Птицы, в клювах которых мёд,
Не боящийся смерти змей,
Непалимая стрекоза…
И у этих волшебных существ –
И у птиц, и рыб, и зверей –
Человечьи были глаза.
5.
А у лагеря был комендант.
Сапоги его были чисты,
Как слеза младенца Христа.
А жена его Ирмой звалась.
Было скучно в лагере ей,
И хотела она портрет.
Только где художника взять?
И шепнул коменданту капо,
Что в бараке номер один
Доходяга есть – старый жид,
Говорят, он обучен мазне,
Может быть, и сгодится на что.
Привели его поутру.
Не любил рисовать он людей,
А тем более – чистых таких.
Не дрожала его рука,
Надоело руке дрожать.
И сидела смирно жена
Коменданта на жёлтой софе,
Пачку «Джуно» в руках вертя
С жёлтой надписью на боку.
6.
А когда был написан портрет,
Долго чистый смотрел комендант:
То ль пленила глаз бирюза,
То ли свет на бумаге играл,
Или просто в портрете том
Человечьи были глаза?
Старый Пинхас пошёл в барак,
Не убили – и хорошо!
И тогда смог поднять он глаза
За полгода – пожалуй, раз.
И увидел: поверх столбов,
Крыш дырявых и ржавых поверх,
Над его неубитой землёй
Умирал и рождался свет.
Вкруг него проплывали киты,
Берберийский волшебный лев,
Рыбы, шепчущие псалмы,
Птицы, в клювах которых – мёд,
Не боящийся смерти змей,
Несгорающая стрекоза…
И у птиц, и рыб, и зверей
Человечьи были глаза.
ИСКУШЕНИЕ ХУДОЖНИКА
Марку Шагалу
Ты скажи мне, расскажи, мой кузнечик!
Ты зелёное оставь баловство!
Много видел на Руси ты местечек,
Не видал ли среди них моего?
Я не в шутку – я серьёзно!
Называется Лиозно,
Там ручей воркует слёзно,
Как виолончельная струна,
И на противне на жарком
Место есть гусиным шкваркам,
Там, где были мне подарком
Воздух, и деревья, и луна.
Я на собственном холсте встану прямо
И пройду я сквозь него, как сквозь дым,
Ты поплачь в моё плечо, идиш мама!
Видишь – я опять пришёл молодым.
Ты всплесни руками громко,
Тяжела моя котомка,
Прядей рыжая соломка
По моим рассыпалась плечам,
Я лечу, боюсь упасть я
От нахлынувшего счастья,
И небесное причастье
Людям раздаю по мелочам.
– Где вы шили ваш костюм?
– Я? В Париже!
– А я знаю, где Париж?! Бог со мной!
– Километров тысяч пять, и не ближе!
– Это ж надо, в той глуши есть портной!
Ты замри, замри, картинка:
Вон скрипач стоит у рынка,
На его носу горбинка,
На виске – засаленный картуз,
Пахнут пальцы рыбьим жиром
Пред субботним вечным пиром,
И взлетаю я над миром,
Пробуя вселенную на вкус.
И в прохладную корчму, в гости к Доде
Я войду, оставив зной на дворе,
– Здравствуй, Додя! Ты, слыхал, умер вроде?
– Да, тогда, в сорок втором… в октябре…
Что со мной? Судите сами:
Я брожу под небесами
И с живыми мертвецами
Разговоры пьяные веду,
Но мой сон, увы, не вечен,
Я бедою изувечен,
И глядит парижский вечер
На мою еврейскую беду.
Но…
Ты скажи мне, расскажи, мой кузнечик!
Ты зелёное оставь баловство!
Много видел по Руси ты местечек,
Не видал ли среди них моего?
Опубликовано в Литературный Иерусалим №31
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!