Поэт из Ярославля Евгений Коновалов в 2020 году после долгого перерыва выпустил сразу две поэтических книги. Prosodia публикует две главы из его неоконченной исторической поэмы «Затмение» — они посвящены атмосфере февраля-марта 1917 года и звучат очень актуально.
СПРАВКА О ПОЭТЕ. Евгений Вячеславович Коновалов — поэт, литературный критик Родился в 1981 году в Ярославле Доцент Ярославского государственного университета, кандидат физико-математических наук Стихотворения и критические статьи публиковались в журналах «Арион», «Вопросы литературы», «Звезда», «Знамя», «Интерпоэзия», «Новая Юность», «Новый берег», «Октябрь», «Урал», «Prosodia» и др Лауреат первого международного поэтического конкурса «Критерии свободы» им И Бродского (2014), третьего и пятого международных поэтических интернет-конкурсов «Эмигрантская лира» и др В качестве критика удостоен премии журнала «Арион» (2019) Автор четырёх книг стихотворений, среди которых «Голос ко времени» (М : Стеклограф, 2020) и «Парная флейта» (совместно с Олегом Горшковым, Ярославль: Академия 76, 2020) Живёт в Ярославле.
ЧЕМ ЭТО ИНТЕРЕСНО. Евгений Коновалов обычно пишет нарочито затруднённо, не пытаясь упростить сложных мыслечувств Их сложность передаётся всеми возможными стиховыми и синтаксическими средствами, что выдаёт эстетическую установку, характерную для художника, развивающего традицию модернизма, — в этой традиции статуса художника-интеллектуала не может оспорить ничто Само то, что живущий сегодня поэт берётся за замысел большой исторической поэмы, тоже говорит о многом Язык этой поэмы неожиданно легче и разнообразнее стилистически Ведущий отстранённый авторский голос перебивается конструкциями из чужих голосов, стилизациями документов, речей того времени Всё это создаёт эффект концентрации ракурсов и голосов, которая позволяет создавать сжатую стереоскопичную картину эпохи Ну и, конечно, нелишне напомнить, что в феврале 1917 года Россия пережила протесты, которые имели, пожалуй, наибольшее значение для всей её истории Атмосфера протестов, пришедшихся на начало 2021 года, как минимум подогревает интерес к этой теме, как максимум — заставляет вспомнить о них.
ИЗ ПОЭМЫ «ЗАТМЕНИЕ»
Глава 20. Февраль
Холодно. Втридорога. Озверело.
Засветло в очередях то и дело
матом шинельным полна мотня.
Лес костылей. Гулкий и ковкий
сплав демонстраций и забастовок
закаливается день ото дня.
— Марту такому никто не обрадуется…
— Хватит нам тыкать! Мы не скоты…
— Морозить волков — под сорок три градуса…
–—Закрыли завод — не закроете рты…
— Паровозные трубы… полопались… обледенел
подвижной состав… хлеб на перепутье… но…
— Не бойтесь! Министр наших внутренних дел
совещается с духом Распутина…
— Да из чего гоношится так Риттих?..
Россия стояла и будет стоять!..
Заговор мерещится? Не смешите…
Охранит Государя Господняя рать…
Не столько голодом, сколько слухом
полнится Петроград. Зло и глухо
перебарываются страх и стыд.
Случайно подобран, за всё благодарен
в окна запертых булочных и пекарен
ключом булыжник летит.
— Успех! К Мейерхольду уж не прорваться…
— Роскошь декора чудна и нелепа…
— Что ещё надо тут оборванцам?..
— Хлеба! — Хлеба!
— Господа! Сей же час продовольственные запасы…
— Что вы лезете без удержу и терпежа?
Дабы не мешать действовать массам,
хлеб можно и придержать. —
Путиловский… Обуховский… Ижорский…
выходят за други своя — под жёстким
прищуром казаков. Цель близка.
День ото дня всё гуще и злее
толпы и выкрики. Ярче алеют
флаги. Громче ропщут войска.
— На фронт не желаем! Штыки развернём-ка…
— Оружье-то вот оно! Зашибу…
— Долой Протопопова! Долой немку!..
— Прикажут опять разгонять толпу…
— Разговоры в строю! Все под прицелом…
— Хватит уже! Настрелялись в народ…
— Братцы, бастуй! Кровопийц-офицеров
бейте! —
Секунда — и штык в живот.
— Коли его все! У-у, попался волк…
— Теперь-то уж не поедет к блядям…
— Взбунтовался Волынский гвардейский полк…
— Не стреляют, агитируют по площадям…
С Выборгской стороны от рабочих
всё почернело. К ним сверхурочно
подвигается видная за версту
гуща солдат. Вполоборота
залпом? — но нет! — на линии фронта
братаются — на Литейном мосту.
Всё перемешано, и драться не с кем.
Мартовский воздух пьянит и орёт:
— На Невский! — На Невский!
— За нас казаки! — Казаки за народ!
—————————————————————
— У начальника штаба в друзьях кадеты…
– Не вопреки, только благодаря…
— А если царь не пойдёт на это…
— Можно заменить и царя…
Императорский поезд уже под парами, готовый
отправляться назад
в девятнадцатый век. Утром выехать из Могилёва,
никогда не прийти в Петроград.
— Самоубийственно. В сердце пожара…
— Бог даст, ничего. Пускай поезжает…
Скрип сапог на перроне. Честь отданная утихла,
и на выдохе — лёд.
К неизвестности. Двое суток без связи. На рельсовых стыках
новый век настаёт.
— Судьба России решится вскоре,
а он убегает к семье из-за кори…
Манифесты, парады, приёмы, петиции — мало-помалу
лыко в строку плелось заодно,
пелись гимны, молебны, ползлось по ухабам и встало
днесь на станции Дно.
— Разговор должен быть скор и краток…
— Условия тяжёлой войны…
— Пора нам давно навести порядок…
— Разногласия с Думой устранены…
На котурнах истории генерал Рузский
Николай Владимирович, а за ним в свой черёд
не то дьявол над ухом, не то русский
бунт, не то православный цареубийца-народ.
— Самодержавие разрушительно для страны и много
бедствий сулит, говорю без прикрас…
— Я ответственен перед Россией и Богом…
— Сейчас не время для фраз!..
Не докладывает! куда! человечьим лаем
загоняет дичь и рычит опять…
— Царь царствует, правительство управляет!..
— Я не готов этого понять…
Хороши генералы… телеграфная ижица…
глаза сверкают, хоть свет туши…
— Вспомните Павла! Если не подпишете,
я не отвечаю за вашу жизнь!
…красные флаги на баррикадах…
— Отрекайтесь!
…убеждают без устали, тычут в карту…
— Отрекайтесь!
…о присяге забыли, одни приказы…
— Отрекайтесь!
К лучшему, впрочем. Уеду в Ливадию. Прошу покорно
управляться в свою
разночинную голову. Наконец-то оставят в покое
меня и мою семью.
— Ваше Величество! Имя исправлено…
— Михаилу не по плечу риски Авеля…
— В тексте на этот счёт мало ясности…
— Отрок-то не усомнится в опасности…
— Лишь цесаревичу вверит Россия…
–—Я не готов расстаться с сыном.
Глава 21. Междуцарствие
«Срочные новости! В дни великой борьбы с врагом
ныне угодно Всевышнему испытать Родину на глухом
поприще смуты. Утверждая благо отечества в том,
чтобы соединиться и с последним усилием борца
довести войну до скорого и победного конца,
по долгу совести мы почитаем отречься от титула и венца.
В согласии с Думой слагаем теперь верховную власть
к законодательным учреждениям. Заповедуем не впасть
в грех и раздор, брату нашему помогать и свою часть
всем исправно внести в единство народа, переполох
умиротворить, дать государству время на новый вдох,
и да поможет бедной России Господь Бог».
— В три дня слинять! Дольше с брошенной
женой объясняются! Так полеветь!
— Без царя на престоле оченно можно бы,
труднее без царя в голове…
— Отречение в пользу… тихо! внимание!..
— Позвольте, позвольте же договорить!..
— Эй ты, шляпа! Кончай дипломатию!..
— Не надо царя! Мы сами цари!..
— А кто выбрал Временное правительство?..
— Отвечайте, господин Милюков…
— Из депутата в министра-то вылезти…
— Нас выбрала революция! — Ого-го!
— Оружие и продовольствие про запас нести…
— Извольте пожаловать в кабинет…
— Каковы гарантии моей безопасности?
— Михаил Александрович, гарантий нет.
— В эпицентре бунта и произвола…
— В таком случае я отказываюсь от престола.
Торжествующий Керенский в чужом кителе.
Рукопожатие при расставании.
— Господа, вы ведёте Россию к гибели,
я не последую за вами.
Бронеавтомобили летят на убой.
Лязганье пулемётных лент.
Кровь на колоннаде. Конвой
мартовских ид. Верней — календ.
Красный бант — на княжеских-то грудях.
Не демонстрация — куча мала.
Пена от крика. Во всех церквях
лупят колокола.
— Пришло время за руки всем нам браться!
— Господа, начинается эра братства!
— Мастеровые! Солдаты! Дамы!
— Посчитаемся мы ещё с господами…
— Дым? Откуда? Всё так красиво!..
— Громят полицейские архивы…
Белыми чайками кружат доносы,
протоколы, свидетельства — над купоросом
Фемиды, охваченные огнём
вседозволенности с беспамятством, и помалу
опускаются к набережной канала
обугленным вороньём.
Под ударом приклада гремит об углы
бронза гербов. Шинели — в рост.
Сорванные двуглавые орлы
выпадают из гнёзд.
Городовых между львами Невы
рвут на части машинами. Рёв трибун. Тормоза.
От весенней сияющей синевы
неба — ломит глаза.
——————————————————-
На скамье, на тумбе, на куче снега
косноязычен и убедителен
кашель и крик, нисходящий с неба
к благоговейному торжищу митинга.
Шапку роняет новый оратор —
о земле и о мире — теряя силы,
напрягая голос, ведёт оратай
до сих пор молчащую Россию.
Всё учится говорить или слушать,
ежели сызмальства горе мыкать.
Парфюму и фраку страшней и лучше
видно завшивленных и немытых.
Как уживаются, как до жути
друг над дружкой, особо с голоду,
два этих мира жестоко шутят,
веком боярским ещё расколоты.
— Свобода — распивочно и на вынос…
— И то верно, пьян с поведением…
— Эдак орать, не нужен и клирос…
— Это теперича разве деньги…
— Ваше благоутробие набить, и ладно…
— Точит лясы да балясы затвор…
— Имею право — так, значит, бесплатно!..
— Воля — и конченный разговор!..
Гуляет губерния, пьёт городами
мал-мала и старым-стара…
— Ни дня не сидели, не голодали
болтуны, адвокаты, профессора…
В два дня за депутатскими спорами
начерно взято, насмерть одето
общинное и соборное
слово и дело: советы.
— Не столковаться нам с рохлями теми, но
пролетариат ещё не готов…
— Хорошо, пусть поправят до времени
под надзором наших штыков…
— Дадим опомниться, и царская армия
растопчет революцию всё равно…
— Средство действенное и элементарное
самими массами нам вручено…
«Совет солдатских и рабочих депутатов постановил
дисциплину — в строю, но вне строя пустить в распыл
отдание чести и титулование. Фронт и тыл
устанавливаются отныне равными в правах.
Провести избрание войсковых комитетов во всех частях
от нижних чинов — и сегодня же, на совесть и страх.
Гвардия, действующая армия, артиллерия, флот
пусть определяет по одному представителю от рот
и отправляет завтра к Таврическому дворцу. Наоборот,
приказы военной комиссии Государственной думы не испол-
нять,
если они противны постановлениям совета. Охранять
всякого рода оружие от выдачи офицерам. Печать».
— Бедная армия… Не поздоровится
фуражке с погонами — за всё отплатят…
— Да уж, пошла избушка по горнице,
сени по полатям…
Локти кусать с шевронами — не пора ли
царским советникам или глотать аршин?
Если бы два дня назад генералы знали
о приказе номер один…
Опубликовано в Prosōdia №14, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!