Уже полчаса Полина сидела на низком лакированном стульчике и смотрела в одну точку – в центр узора на ковре. Мальчики катали по полу машинки, а девочки возились в кукольном уголке. В холле, как обычно, было шумно, все кричали. То и дело кто-нибудь затевал драку или начинал реветь. И тогда над общим гамом, как чайка над волнами, воспарял голос Марины Витальевны. Полину он успокаивал, хотя был довольно визгливым, резким и пронзительным.
Чем-то этот голос напоминал пение женщин в народных костюмах, которые Полина недавно видела на празднике в парке. Совсем другой голос был у дородной Зои Петровны: низкий, глухой, гортанный. От него внутри у Полины все сжималось. Всякий раз, когда Зоя Петровна обращалась к девочке, воспитательница была чем-нибудь недовольна: то Полина слишком медленно собиралась и всех задерживала, то никак не могла доесть суп, то вообще оказывалось, что она надела шапку задом наперед. И если в такие моменты Зоя Петровна сама бралась переодеть девочке шапку или шарф или застегнуть курточку, то делала это такими грубыми, порывистыми движениями, что Полине казалось, будто бы ее хотят задушить.
Марина Витальевна была другая. Какая она, Полина пока не поняла. Однако в те часы, когда работала Марина Витальевна, девочке не приходилось постоянно сжиматься и через силу вдыхать разлитый в воздухе страх.
Вот и сейчас Полина была вполне спокойна и тихо сидела себе на стульчике. Она ждала вечера. Ждала, когда ее заберет мама.
Изо дня в день. Ждать приходилось долго.
А сейчас только приближалось время обеда, из кухни доносился кисло- сладкий запах вареной капусты.
Полина помнила тот летний день, когда она сидела дома на клетчатом диване. Мама вернулась из кухни и опустилась рядом. Она произнесла размеренно, ровным тоном: «Полиночка, папа с нами больше жить не будет». Девочка никак не отреагировала на эту новость. В конце концов, ей было только три года и она еще плохо разговаривала. А когда мама вышла из комнаты, Полина повернулась к стене и стала разглядывать обои с рисунком из черно- белых ромбиков. И вдруг отчетливо подумала (не столько словами, сколько мыслеобразами): «Никогда больше никого не буду любить». Она чувствовала у себя в груди будто бы снежный комок, который увеличивался, как обычный снежок, когда его катаешь по земле.
Маме нужно было выходить на работу.
Она говорила дочке: «Моя работа недалеко от садика. Я возьму подзорную трубу и буду на тебя смотреть. А ты, пожалуйста, веди себя хорошо, слушайся воспитательниц».
В первый день Полина плакала. Но это не помогло – мама все равно ушла. Кажется, у нее на глазах тоже блестели слезы. А потом Полина уже не плакала. Она просто ждала.
Воспитательниц слушалась – старалась как могла делать все, что они говорят. С детьми не играла. Те, к счастью, тоже к ней не приставали. Обычно девочка находила себе какой- нибудь укромный уголок в холле, а во время прогулки – на площадке. В тихий час она никогда не спала, а лежала, отвернувшись к стене.
Сегодня с утра было все как обычно. Ненастное осеннее утро, сырой воздух, опавшие листья в лужах под ногами. В коридоре Полина крепко- крепко обнимала маму, пытаясь задержать хоть на одну лишнюю минутку. И вот теперь воспитанники играли, а Марина Витальевна то и дело подходила к кому-нибудь из них, прекращала споры или поправляла одежду. будто бы волной, ее прибило к окну – большому, с широким подоконником, на котором стояли резиновые игрушки. И вдруг немолодое лицо ее озарилось детским восторгом: «Ребята, смотрите, белка! белка пришла к нам в гости!» Вся группа тут же кинулась к подоконнику. Дети прильнули к стеклу. Все, кроме Полины. Ей было неинтересно. Мало того, Полина по привычке смотрела не на детей, не на игрушки, а в пустоту.
Кто-то легко коснулся ее плеча. Девочка вздрогнула и обернулась. Рядом стояла Марина Витальевна. «Иди посмотри на белку», – ласково предложила она. Полина покорно подошла к подоконнику и равнодушно посмотрела сквозь стекло. Она привыкла слушаться. Их садик был со всех сторон окружен хвойным лесом. И вот на крыше небольшой пристройки к противоположному крылу здания Полина заметила движение. Ярко-рыжий зверек, казавшийся длиннее из-за опущенного и вытянутого хвоста, легко скользил по серой черепице. Через каждые несколько шажков белка останавливалась и приподнимала головку. Ее пушистые ушки стояли торчком и чуть подрагивали. Полине вдруг показалось, что белка смотрит на нее. И в этот момент уголки губ девочки сами собой поползли наверх.
А снежный ком в груди сделался каким-то рыхлым, еще немного – и из него побегут весенние ручейки. Полина поняла, что произошло настоящее чудо: ведь белка пришла в гости именно к ней! Потому-то, умело цепляясь коготками за черепицу и изгибая хвост то в одну, то в другую сторону, зверек так весело и лукаво поглядывал на девочку! Еще несколько ловких, виртуозных движений – и белка достигла молодой ели, росшей совсем близко. Тут выяснилось, что зверек к тому же умеет летать – совершив головокружительный прыжок, он зацепился за одну из веток. Невысокая елка чуть всколыхнулась. Полина проследила глазами, как белка, обтекая ствол, спускалась все ниже и ниже, пока наконец не скрылась из виду в густом кустарнике. Еще немного постояв у окна, Полина медленно обернулась и не спеша оглядела холл. Пушистый бардовый ковер на полу, разноцветные зверушки по периметру зала, мальчики и девочки в футболках с яркими рисунками. Полина словно впервые увидела все это, и ей стало интересно.
Почему-то вспомнились мамины слова про подзорную трубу: сейчас Полина особенно остро ощутила, что мама где-то рядом, даже если девочка ее не видит. Так же как ушедшая в густой лес белка не исчезла насовсем. Конечно, она еще не раз встретится Полине на пути и посмотрит на девочку своими веселыми блестящими глазками.
Опубликовано в Южный маяк №8, 2023
