Премиальный лист премии «Поэзия» был оглашен 15 сентября 2019 года. Назвать лауреатов премии организаторы обещают в первой декаде ноября. Но мне кажется, в ноябре не произойдет ничего интереснее того, что уже произошло.
Краткая предыстория. Весной этого года объявили, что на смену существовавшей 13 лет премии «Поэт» явилась премия «Поэзия», учрежденная Благотворительным фондом «Достоинство» и облеченная той же целью: «находить и поощрять выдающиеся произведения современной поэзии и поэтического перевода, литературную критику, посвященную поэтическому творчеству» (цитирую новость ТАСС с сайта премии). Материалом премии стали публикации 2018 года на русском языке – стихи, поэтические переводы и критические статьи либо книги. Для стихов в премиальном отборе участвовал лишь один текст, опубликованный в сетевых и печатных СМИ.
Признаться, я не заметила, чтобы «потомица» сильно отличалась от «предшественницы». В жюри «Поэзии» вошли литературовед Игорь Волгин, поэт Дмитрий Воденников, публицист Евгений Бунимович, профессор МГУ Татьяна Венедиктова и другие.
Даже если состав жюри изменился поименно, это не значит, что концептуально. Правда, члены жюри могли участвовать в премии на общих основаниях, но тогда не работать в жюри – и здесь ничего принципиально нового. Что еще? Немаловажные цифры – за «Стихотворение года» положена награда в 300 000 руб лей, за «Поэтический перевод» и «Критику» – по 200 000 руб лей.
Я бы, наверное, сделала наоборот, ибо родить стихотворение от всей души легче, чем найти в чужой поэзии «источник высокого наслаждения» (см. Стругацких, «Сказку о Тройке») и написать об этом статью, но… остается согласиться с мнением организаторов. Упрощен премиальный процесс: оглашение Короткого списка не предусмотрено, претендентами на премию становятся все члены Премиального списка.
Ну и на этапе работы экспертов (а он длился пять месяцев, с 1 марта по 1 августа) были попытки представить в премии популярных сетевых авторов и рэперов поэтическими текстами в отрыве от медийных форм их присутствия. Это было интересно задумано, но, как показали дальнейшие события, не так воплощено. Во-первых, «оторвать» текст от медийной формы оказалось невозможно: к стихотворению Ростислава Амелина приложена ссылка на ролик в Youtube – это место публикации или медиапродукт? Во-вторых, попытки отбора вызвали почему-то неудовольствие представителей рэп-тусовки.
К середине сентября эксперты «новорожденной» премии отобрали сто поэтических публикаций 2018 года, 15 поэтических переводов и 10 критических статей. И понеслось. Насчет поэзии. Насколько могу судить, критика и переводы не вызвали такого – да и никакого – ажиотажа. Я нисколько не удивилась, прочитав в обоих списках хорошо знакомые имена. Видимо, как и все.
Михаил Визель назвал поэтов премиального листа деятелями «широчайшего эстетического спектра» и привел несколько имен: «…от всем известных Дмитрия Быкова и Веры Полозковой до … радикала- верлибриста Кирилла Медведева, от представителей старшего поколения Аллы Боссарт и Яна Каплинского до молодого экспериментатора Ростислава Амелина… прозаики Ксения Букша и Алексей Сальников, а также директор Государственного литературного музея Дмитрий Бак».
Смиритесь – я приведу полностью премиальный список номинации «Стихотворение года».
Из этого списка мне незнакома где-то десятая часть имен, разрешите обойтись без примеров. В остальном же – та же предсказуемость, что и в других номинациях. В большинстве случаев предсказуемость оправданная – поэты-то и вправду хорошие. С одним но, о котором дальше.
Промежуточный выбор оргкомитет сопроводил комментарием, подкаст коего прозрачен: «Мы живём в тесном литературном пространстве предсказуемых реакций. Несложно заранее воспроизвести претензии к проекту по отдельным именам и целым направлениям, включенным в списки, со стороны профессиональных игроков. Но мы уверены, что представленные стихотворения – в нашем случае мы можем написать «стихотворение» вместо нейтрального «текст» – лучшее из того, что создаётся сегодня в пространствах традиционных поэтических практик. Премиальный список показывает широкий, пусть и не полный, диапазон методов и способов письма, сосуществующих на поляризованном, объединенном лишь русским языком поле, на котором работают современные авторы».
Уже вечером 15 сентября в соцсетях стали появляться краткие, как восклицательные знаки, посты выбранных авторов, делящихся радостью. Под ними стремительно нарастали поздравления и похвалы. А параллельно с ними, в той же виртуальной реальности, нарастали язвительные реплики.
Вскоре они трансформировались в рассуждения о том, правомерно ли был включен в список Такой-то да Сякой-то, гадания, почему обошли вниманием Того и Этого, не было ли в решении экспертов предвзятости Тех и Других.
В ход пошли и национальные темы: кто-то взялся подсчитывать в списке количество жителей других государств, где говорят (особенно пишут стихи) по-русски, и насчитал до обидного мало. Его выпад тут же уравновесили тезисом, что, напротив, русской поэзии в списке недочет. Прозвучали «более русские» и «менее русские» имена – тоже с полемикой. Эксперты, разумеется, взялись объяснять, парировать, урезонивать…
В общем, оправдалась ирония организаторов насчет предсказуемых реакций. А не отреагировать на премиальный список стало даже как будто неприлично. Отчего один хороший прозаик высказался гениально: «Вкус мой в поэзии застарелый, прямой и покрытый мхом. Ходасевич, Иванов, Заболоцкий и т. п. Поэтому я стараюсь не вступать в дискуссии о стихах, понимая, что есть люди, которым нравится совсем другое. Вот и о премиальном списке премии «Поэзия» ничего толком сказать не могу». Мой личный вкус тяготеет не к Ходасевичу, а к «Московскому времени», но я в фейсбуке не высказалась по другой причине: решила написать эту статью.
Глядя по соцсетям, премия «Поэзия» вызвала в обществе хайп, сравнимый по накалу и значимости с отношением к «московскому делу». Многие разгневанные, вопрошающие, резонерские и ядовитые посты модернизированный фейсбук уже увел с глаз долой, так что их теперь не отыщешь (или сами авторы убрали). Запомнился вопрос кого-то из рэперов или деятелей сетевой визуальной поэзии, почему их так мало на сто человек – и ответ организаторов, что, мол, честно искали, да не нашли достойных. В преамбуле к премиальному списку было сказано:
«Поэзия» продолжит работу в этом направлении в будущих сезонах. Напряжение сняли?.. Время покажет.
Некоторые не поленились провести собственный анализ премиального списка и назначить ему альтернативу. Одного товарища, пишущего под псевдонимом (что и помешало, по его словам, борьбе за премию «Поэт», ибо псевдонимы не рассматривались) ругали за осеннее состояние души, но все равно репостили с приговоркой «некоторое развлечение». Читать кое-где забавно:
«Ростислав Амелин – наивная паранаучная космогония про Золотые Астралы, демонстрирующая явные признаки шизофрении.
Полина Барскова – какой-то черновик, постепенно теряющий рифмы и смысл, с дурной пунктуацией и даже орфографическими ошибками.
Василий Бородин – типичный журнальный стишок, написанный скорее нейросетью, чем человеком, причём почему-то на мотив английских баллад.
Ольга Брагина – плоская акынская проза скучающей женщины.
Ксения Букша – ещё один пример черновика, только более лаконичного.
Карина Лукьянова – ещё одна имитация Драгомощенко.
Мария Малиновская – снова имитация Драгомощенко.
Григорий Медведев – опять имитация, только Рубцова.
Кирилл Медведев – и опять имитация, но уже Летова.
Станислава Могилёва – ещё один закос под Драгомощенко.
Василий Нацентов – из пяти куплетов четырёхстопного хорея автор справился с тремя.
Евгений Никитин – 12-строчная зарисовка на мотив «Мурки», смысл не обнаружен».
В личный шорт-лист эксперта, на «взгляд, лишённый соперничества», некоторые с оговорками про «безрыбье», вошли Ольга Аникина, Дмитрий Быков, Всеволод Емелин, Сергей Золотарёв, Александр Кабанов, Игорь Караулов. Все участники этого же списка, а не привлеченные со стороны граждане. Любопытно будет посмотреть, насколько «любительское» голосование совпадет с профессиональным.
Стопроцентная объективность премирования невозможна, как невозможен в природе абсолютный вакуум. Выбор жюри всегда основан на собственном понимании прекрасного, представлениях об авторитетах, встроенности участников и отборщиков в культурный контекст, концептуальных предпочтениях и множестве других факторов, которые становятся реальностью, данной нам в ощущениях. Жюри нашей премии не стало исключением, назвав в числе критериев «точки сгущения общественного интереса», «всплески резонанса в литературном сообществе» и «календарный год» в качестве временной рамки, – то есть выстроило собственную систему координат, как сделало бы любое жюри на своем месте.
Оспаривать субъективную реальность так же глупо и бессмысленно, как объективную – реальность холодного снега, мокрого дождя и взрывающегося пороха. Чем бодаться с жюри, заведи собственную премию да вручай её «от противного». Хорошо сказал Дмитрий Кузьмин: «… самое любопытное …с премией «Поэзия» – это то, чего с ней не произошло. Не столь важно, кто из действующих русских поэтов не представлен в исходном «списке ста», – мы и так знали, что в современной русской поэзии действует больше ста поэтов». Знанием этим и утешимся.
Кузьмин считает, что премия не слишком отличается от премии «Поэт», так как все равно сведется к определению и увенчанию лучшего поэта года. Культуртрегер хотел бы от нее большей революционности. Его пожелания оспаривать тоже не будем.
Я не об оценках экспертов и соответствию званных – избранным, а о другом.
С 2015 по 2018 год я на страницах «Бельских просторов» вела рубрику «Книги и прилавки». Рубрика соединяла критический разбор поэтических книг с публицистическим обозначением темы: где, на каком «прилавке» и за какую цену можно приобрести сегодня сборник стихов каких авторов.
Рубрика выходила три года с перерывами. Она «охватила» лотки литературных фестивалей, книжные лавки культурных центров и знаменитого ЦДЛ, онлайнпродажу книг и некоторое количество книжных магазинов в разных городах России, включая самодостаточный «Фаланстер» и «обыкновенные» книжные сети. Прекратилось ведение рубрики, когда я поняла, что новыми прилавки будут разве что географически, но не по сути. В продажу попадают в основном книги раскрученных и медийных авторов – и я писала о сборниках Бориса Гребенщикова, Эльдара Рязанова, Евгения Евтушенко, Веры Павловой, Вероники Долиной и Солы Моновой.
Из сегодняшнего премиального списка премии «Поэзия» я купила в открытом доступе книги Юлия Гуголева и Бахыта Кенжеева. Я авторов в списке плюсиками пометила. Сборник Гуголева 2010 года приобретен на яблочнокнижном фестивале «Антоновские яблоки», в эпицентре статусно- весёлой литературной тусовки (каковая в этом году не состоялась из-за отсутствия финансирования), то есть в месте, тоже претендующем на элитарность. Но фестиваль несколько лет сочетал элитарное культурное наполнение с народными гуляниями, пока не выяснилось, что это не окупается… На том же фестивале, в том же 2015 году был приобретен и сборник стихов Ремонта Приборова – но он не считается, потому что этот автор- гомункул в премиальный список не входит. И лишь книга Бахыта Кенжеева «Крепостной остывающих мест» досталась мне в гуще народной – в магазине «Fix price» в Гороховце Владимирской области. Рядом с ним продавались книги стихов Кирилла Ковальджи, статей и прозы Лидии Чуковской и Александра Иличевского.
Какими неисповедимыми путями они попали в магазин «Все по одной цене», понятия не имею (коммерческая тайна!), но больше никогда ни до, ни после я не встречала таких качественных книг в непрофильных торговых точках.
Ясен месседж? Такие страсти закипели вокруг предварительного списка лауреатов премии «Поэзия», а ведь все эти сто поэтов известны ограниченному кругу людей. Их книги продаются в узкоспециализированных магазинах в столицах и самых «продвинутых» городах страны; на творческих вечерах; в интернете «по требованию»; раздаются друзьям и сочувствующим; сдаются в библиотеки. Вряд ли кто-то питает иллюзии относительно числа «требований» или спроса в библиотеках – но лучших способов нет. Читателям не из (с горькой иронией) «нашего круга» были доступны книги лишь двоих претендентов почти за десятилетие.
Да, я не могла скупить для своего проекта все книги в России, наверняка кого-то пропустила – но численные поправки вряд ли будут существенны.
И особняком стоит Дмитрий Быков с его газетными колонками в стихах, другая история.
Мы уверены в уместности формулировки о «точках сгущения общественного интереса»?..
Ну, сегодня все эти хорошие поэты «висят» в сети и там наиболее доступны.
Извините, но там еще много кто висит, и все они – поэты, и все они с читателями, а то и с фан-клубами… Настроив оптику, видишь – происшедший вокруг премиального списка хайп в масштабах общества – никакой не хайп. Он даже не буря в стакане воды. Он для подавляющего большинства россиян, даже вроде бы культурных и читающих, что-то вроде землетрясения в Антарктиде – далеко и не трогает. Даже когда будут подведены итоги, «Поэзия» не потрясет Россию и не сделает поэтов ближе к их потенциальным читателям-почитателям. Для этого нужно что-то совсем другое… Придумать премию, ставящую поэтов в центр внимания всего общества – вот это была бы революция!..
P. S. Славы Вольфа Мессинга мне не добиться. Самонадеянно заявив, что вряд ли произойдет что-то более интересное, чем уже произошло, я отправила статью в редакцию. А оно произошло!..
Того, что конфликт вокруг премиального списка наберет новые обороты, в принципе, стоило ожидать. Любопытно то, как эскалация произошла.
Пока все это вершится лишь в фейсбуке, где и началось, и не выходит на официальный сайт премии – да и выйдет ли?.. На страницах литераторов стали появляться статусы – разборы стихотворений из премиального списка под хэштегом #премия_поэзия_разбор. Как можно судить со стороны, начал рецензировать коллег по списку Евгений Никитин, затем предложил коллегам продолжить его дело, и многие авторитетные в литературном мире люди присоединились и продолжили. Те разборы, что я читала, были доброжелательными – но спровоцировали полемику, а в литературной полемике иные берегов не видят. Затем один из организаторов премии Виталий Пуханов (хотелось бы обойтись без имен, но не представляю как) связал этот флэшмоб с тем фактом, что поэт Владимир Гандельсман попросил снять свое стихотворение с рассмотрения жюри. Стихотворение Гандельсмана рассматривал Василий Бородин и сделал качественный разбор – и аналитический, и лестный. Якобы в комментариях под разбором возникли споры, и прозвучало слово «травля».
Позиция Пуханова в том, что «команда поддержки» Никитина «устроила балаган» из обсуждения стихотворений премиального списка, который оскорбляет заслуженных поэтов. Позиция Никитина – флэшмоб благо, в его рамках многие люди взялись писать рецензии, и все они были восхищенными, кроме нескольких, написанных самим Никитиным. Он даже намекнул, что пока выходили благожелательные отзывы, всех все устраивало. Разумеется, под постом Пуханова началось столкновение мнений, куда влились и лично заинтересованные, и наблюдатели; разумеется, эта полемика в литературных рамках не удержалась, перешла на личности и на обидные словесные конструкции. На воскресенье, 22 сентября, выразили желание изъять свои стихи из премиального списка также Лев Оборин и сам Евгений Никитин, причем каждый назвал своего «виновника» такого решения. Не исключено, что поветрие пойдет, и жюри будет работать с основательно усеченным списком стихов – и это главное, ради чего я придала статье постскриптум.
Есть ли шанс, что и организаторская команда претерпит изменения к ноябрю, предсказывать не возьмусь, уже прокололась с одним «прогнозом»…
Мне ближе позиция тех спорящих, кто считает, что стихи (да и романы, картины, пьесы и музыкальные композиции, все, что мы зовем искусством!) обнародуются ради реакции публики, а не только узкого круга почитателей и ряда высоколобых специалистов.
Нет – той самой широкой аудитории, ставшей, если кто не понял, главной героиней этой статьи. Я как идеалист думаю: чем больше людей имеет возможность читать стихи самых возвышенных поэтов, тем лучше. И если читатели «недопонимают» – самое время просвещенным проводить то, что братья Стругацкие называли «пассивной реморализацией». Но, честно говоря, я не верю, что реплики, похожие на травлю, исходят от совершенно посторонних людей просто в силу их неподготовленности – чаще они становятся методами сведения счетов или способами реализации литераторов.
Вечен антагонизм на тему, какой надлежит быть критике – но он странный. Как будто между полюсами исключительной хвалебности и разудалого хамства не существует промежуточных остановок. Фамилию покойного Виктора Леонидовича Топорова в спорах вокруг «Поэзии» просклоняли знатно в контексте рубки сплеча.
Не знаю, не знаю, по-моему, давно уже ему на смену пришли другие критики, не топором, а напалмом выжигающие несимпатичных авторов и не умеющие держать себя на грани «порки» текста без личности писателя… Мне-то казалось: достаточно в литературной критике не путать объективные указания на недостатки с унижением – но и корректность с подобострастием. Достигнет ли «шум» вокруг премии «Поэзия» ушей народа, станет ли он поистине социальным явлением, покажет время.
Опубликовано в Бельские просторы №10, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!