Настала уже среда, шла третья неделя после каникул, когда учительница математики Ольга Евгеньевна Левицкая забеспокоилась: у нее в классе пропал мальчик.
Уже с восьмого ноября, с первого дня новой четверти мальчик по имени Миша не появлялся в классе. Ольга Евгеньевна напрягала память, пытаясь сообразить: писал ли ей Миша в Вайбере, а может, по СМС, что заболел, или она сама додумала эту причину его отсутствия как самую вероятную?
В последнюю пару лет память иной раз стала подводить Ольгу Евгеньевну. Работая в школе с девяносто второго года, она вплоть до самых недавних пор легко удерживала в уме не только фамилии учеников, имена- отчества их родителей и номера кабинетов коллег, но и разнообразные увлечения подопечных, особенности их семей и даты детских дней рождения. Теперь же стройная система накопленных в сознании Ольги Евгеньевны фактов и впечатлений о школьниках и школе начала понемногу рассыпаться.
Она уже не могла уверенно сказать, ездил ли Коля Ш. в 2002 году на Николаевскую сопку или остался дома, была ли Дина У. на выпускном или сразу после экзаменов уехала с родителями в Петербург. Эта начинающаяся расплывчатость воспоминаний очень не нравилась Ольге Евгеньевне, потому что она, как математик, во всем любила точность.
Ладно бы там дела давно минувших дней, но тут-то все случилось буквально две недели назад. Говорил Миша о своей болезни или нет? Пожалуй, не говорил: среди звонков нет пропущенных ни от него, ни от его матери. В конце концов, это не так важно. Важнее узнать, когда он придет в школу.
Ольга Евгеньевна нашла номер Миши и нажала кнопку вызова.
– Абонент недоступен, – с неуместной веселостью отозвались на том конце провода.
Слегка заволновавшись, Ольга Евгеньевна нервным жестом откинула челку и набрала Мишину мать. Отцовского номера у нее не было: по сведениям соцпаспорта, отец жил отдельно и в воспитании ребенка особенного участия не принимал.
– Абонент отключен, – сообщили на сей раз сдержанно и сухо.
«Уже вечер, специально отключили, может», – попыталась убедить себя Ольга Евгеньевна, но на сердце у нее стало неспокойно.
На следующий день в самом начале урока она спросила своих подопечных-шестиклассников:
– Ребята! Вы давно видели Мишу? Кто общался с ним?
Пропавший Миша учился на четверки, но всегда был замкнутым, необщительным ребенком и часто сидел на перемене один, что-то рисуя в тетради. Ольга Евгеньевна делала попытки пообщаться с мальчишкой, но он тут же захлопывал тетрадку и уходил.
От консультации психолога мать отказалась.
Какие-то контакты с Мишкой поддерживали только двое детей: рассудительный миролюбивый Никита и бойкая девочка Лиля.
– Мы его не видели давно! – уверенно сказал Никита, а Лиля энергично помотала головой в знак согласия.
Остальным ученикам и вовсе было нечего сказать. Есть ли Миша, был ли Миша, будет ли Миша – им казалось одинаково все равно, и гораздо больше они думали о том, будет ли сегодня самостоятельная: в элжуре ее прописали, но на последнем уроке математичка про это не говорила.
Ольга Евгеньевна проводить самостоятельную не стала. Едва дождавшись окончания уроков, она тут же стала искать в истории звонков номер Мишиной матери. Неласковый голос опять рапортовал ей о том, что с абонентом поговорить не удастся. Номер самого Мишки тоже был по-прежнему недоступен. Ольга Евгеньевна догадалась зайти в Вайбер: у матери последним днем посещения значилось девятое ноября, у Миши – восьмое.
– Пропали! – тревожно прошептала Ольга Евгеньевна. – Может, авария какая случилась…
Воображение Ольги Евгеньевны стало рисовать ей жуткие в своей явственной зримости картины: вот Мишка с мамой садятся в машину (в такси, конечно, откуда свое авто у одинокой матери?); вот машину заносит на крутом повороте, и она врезается в грузовик; вот мелькают огоньки скорой помощи…
Дома Ольга Евгеньевна выпила пятнадцать капель корвалола. Немного успокоившись, она стала говорить себе, что, может быть, не все так плохо, и этот самый Мишка просто на каникулах укатил в какую- нибудь глухую деревню к двоюродной бабушке, да и застрял там без связи. Как раз пошли первые морозы, перестал ходить паром, и глупый мальчишка со своей мамашей так и остались в богом забытой деревне, откуда не выбраться теперь до самого ледостава.
И со связью там, конечно, беда – иначе бы позвонили ведь, не заставляли так беспокоиться…
Наутро она снова решила поспрашивать детей, теперь уже на перемене. К Никите с Лилей присоединилась еще Сонечка – хрупкая, застенчивая девочка с тонкими, будто у фарфоровой куколки, чертами лица.
– Давно вы, ребята, общались с Мишей? – опять спросила Ольга Евгеньевна.
– Да мы не так что сильно общаемся с ним… Он картинки прикольные рисует, иногда показывает нам, – пожал плечами Никита.
– Он хороший, конфетами делится, – похвалили Мишу девчонки.
– Но родители у него строгие, – заметил Никита. – Ничего ему не разрешают. Ни на компьютере играть, ни гулять вечером. Даже на день рождения не разрешили никого пригласить.
Ольга Евгеньевна уточнила:
– Родители, говоришь? У него же только мама.
– Нет, у него и папа какой-то есть! Я его видела. Худой такой, – сказала Лиля.
Ольга Евгеньевна нахмурилась. Худой папа, конечно, лучше, чем никакого. Однако давно ли он появился? Выходит, мать нашла сожителя. Дело, понятно, хозяйское, но как он влияет на ребенка? И уж не к его ли родне поехал Мишка и теперь не может вернуться? А вдруг в той деревне карантин?
Вон сейчас какая сложная эпидемиологическая ситуация…
После обеда Ольга Евгеньевна отправилась в кабинет социальных педагогов. Одна из них, полная и с виду добродушная Татьяна Геннадьевна, в прошлом была учителем физкультуры, сейчас преподавала на ставку ОБЖ, вела юнармейский класс и отлично умела стрелять из винтовки. Другая, Илона Борисовна, несколько лет служила в детской комнате полиции, но, устав от этой тяжелой работы, устроилась пусть не на хлебное, но спокойное место в средней школе.
– Здравствуйте. У меня пропал мальчик, – с порога изложила свою проблему Ольга Евгеньевна.
Татьяна Геннадьевна, нехотя оторвавшись от компьютера, жестом пригласила сесть:
– Рассказывайте.
Ольга Евгеньевна потеребила пояс:
– С восьмого ноября не вышел на занятия. Я считала, болен, мама присылала эсэмэску. Ну, а тут время идет, пять дней я на больничном была с горлом, выхожу – а его нет. Номера недоступны.
– Все понятно, – глубокомысленно заметила соцпедагог. – Семья благополучная?
– Не очень, как видно, – вздохнула Ольга Евгеньевна. – Мать жила с ребенком одна, сейчас сожителя нашла. Дети в классе говорят – обращаются с Мишей плохо, к компьютеру он не подходит, день рождения не праздновали…
Татьяна Геннадьевна возмущенно тряхнула гривой пышных волос:
– И вы еще молчали! Да там семью, может, надо ставить на учет! Звоните опять этой вашей маме. И если ответит, пусть немедленно в школу. Скажите, директор вызывает, есть вопросы.
– А если не ответит?
– Тогда завтра пойдем домой к ним.
Табель подготовьте, оценки мальчика за первую четверть, пустые клетки за вторую четверть. Распечатайте, чтоб были видны Н-ки, что сейчас его нет! И характеристику составьте. Заверим завтра у директора.
И пойдем искать вашего мальчика, куда деваться! Может, там эти горе-родители уже алко-наркопритон устроили, ребенка держат взаперти, а мы бездействуем!
– А что вы, не верите? – высказалась вторая соцпедагог, хотя Ольга Евгеньевна готова была поверить всему. – Вот тоже в одном году девочка была. Сигнал поступил, что бьют… Так оказалось, там родители такой шалман устроили дома! Пили не просыхая. А девчонка с виду приличная была!
Ольга Евгеньевна ушла в свой кабинет делать документы – характеристику и табель.
В рассказ Илоны Борисовны о дочери алкоголиков ей верилось охотно. Она могла бы рассказать истории даже пострашнее. В девяностые годы ее учеников- девятиклассников пару раз забирали из вытрезвителя. В начале двухтысячных семью одного мальчика ограбили наркоманы, и все родители в классе скинулись на помощь пострадавшим, кто сколько мог. А совсем недавно, три года назад, одна неплохая, правда, слабенькая в учебе девочка по имени Олеся стала прогуливать школу.
Вначале она говорила, что сидит с младшими братьями, но скоро обман раскрылся, и Ольга Евгеньевна пришла к ним домой, никого не предупреждая. Все закончилось слезами раскаявшейся Олеси, которая, оказывается, вместо уроков была на ипподроме – очень полюбила лошадей. Родители охали, шумели, но в конце концов пообещали дочери купить абонемент на ипподром и взяли с нее клятву, что больше прогуливать занятия она не будет. Особенно математику. И ведь не прогуливала – ну, кроме физкультуры пару раз в месяц.
Сонечка, Никита и Лиля на следующий день уже сами поинтересовались, как там Миша.
– Сегодня пойдем его искать, – пообещала им Ольга Евгеньевна.
В кабинете соцпедагогов ее уже поджидали.
– Характеристику заверили? – критически посмотрела на свежесделанные документы Татьяна Геннадьевна. – Ну ладно.
Подождите меня тут, сейчас я по юнармии табличку отправлю отчитаться, и пойдем.
Ольга Евгеньевна ждала минуту-две, пять… Размотала шарф, расстегнула пальто.
Волнение уступило место скуке. Учительница зашла в Вайбер, машинально набрала номер Мишкиной матери. Включила громкую связь. Внезапный долгий гудок заставил ее напрячь слух.
– Слушайте, мать вроде на связи появилась! – воскликнула Ольга Евгеньевна.
Илона Борисовна выключила гудящий радиатор, чтобы создать полнейшую тишину.
Трубку сняли, но в хаосе шорохов и бульканий человеческого голоса было не разобрать.
– Где вы с Мишей? – прокричала Ольга Евгеньевна бурлящему океану звуков.
Татьяна Геннадьевна судорожно потыкала пальцем в телефон, делая знак, что надо писать, а не кричать.
«Где вы?! Потеряла Мишу!! С 8 числа нет!» – не приученная к смайликам, Ольга Евгеньевна выражала свои эмоции обилием восклицательных знаков.
Через несколько секунд ей пришел ответ:
«Извините, что не сказали. Мы уехали в длительный отпуск. Сейчас находимся в Мексике».
– Ну что? – поинтересовалась Илона Борисовна, поеживаясь от сквозняка возле окна.
– В Мексике они, – ошеломленно проговорила Ольга Евгеньевна.
– Где? – в голос переспросили обе соцпедагогини.
Ольга Евгеньевна повторила.
– Может, врет она, – усмехнулась Илона Борисовна. – Видала я таких фантазеров. – Мать у той девчонки, где шалман был в гостинке, тоже говорила: на море мы поедем скоро, сейчас у нас временные трудности, тоси-боси…
– Так она только говорила, а эти вправду поехали, – не согласилась Татьяна Геннадьевна. – Откуда деньги у людей, вот что меня поражает! Тут работаешь на две ставки, и с классным руководством, и со всякими северными надбавками – и дальше Черного моря не уедешь никогда, да и на то целый год собирать. А эти – в Мексику!
– Да говорю я вам, врет она, – стояла на своем Илона Борисовна. – Дома просто закрылись и сидят. Напишите-ка ей, пусть фото пришлет.
Через пару минут Мишина мама прислала фотографию, где она, улыбающаяся, стояла рядом с сыном на фоне молочно- белых гостиничных стен.
– Ну что там, Мексика на фото? – усмехнулась Татьяна Геннадьевна.
Ольга Евгеньевна дала ей посмотреть.
– Хостел какой-то… Ну-ка, пусть еще ракурс другой снимет.
– Из окна, из окна! – подсказала Илона Борисовна.
«Видишь ты», – неуместно вспомнились учительнице математики строчки из песни про миллион алых роз.
Мишкина мать прислала фото из окна: в темно- синем сумраке среди смазанных городских огней виднелся смутный силуэт высокой пальмы.
– Ну что? Наши края?! – заранее торжествующе воскликнула Илона Борисовна. – Я этих горячих мексиканцев на участке навидалась – во!
– Не наши, – уверенно покачала головой Ольга Евгеньевна.
Татьяна Геннадьевна в раздумье постучала карандашом по столу.
– А может, это фотошоп? Пусть она еще фото билетов вышлет.
Через минуту загрузился снимок лежащих на черном билетов, где местом отправления значился Estambul. Ольга Евгеньевна молча показала их соцпедагогам.
– Хм, хм… – пожевала губами пышноволосая Татьяна Геннадьевна. – Живут же люди. Из Турции да в Америку! Напишите, что так не делается! В другой раз чтобы предупреждали хоть. Заявление вообще-то надо писать!
– Это понятно…
Ольга Евгеньевна взяла шапку и, не прощаясь, вышла из кабинета.
На улице падал мелкий снежок. В Мексике сейчас, наверное, тепло… Пальмы круглый год растут. Пальмы там – не то что местные – торчат в кадках, сухие, пожелтевшие, нелепые. Там пышные, вместо елки на Новый год. Есть у мексиканцев Новый год?
Наверное, нет. У них что-то другое. Другая жизнь. Показывали когда-то давно… «богатые тоже плачут». Хотя не все там богатые…
Некоторые еще бедней, чем мы. Зачем туда поехал Мишка? Почему не сказал?
Ольга Евгеньевна сморгнула набежавшие слезы. Сколько лет она работала в этой школе, сколько навидалась и наслушалась – страшного и смешного! И не боялась никаких дел. бегала за спортивную площадку ловить курящих старшеклассников. Отчитывалась директору за попавших в вытрезвитель пацанов. Получала от него же похвалу за этот выпуск, когда ребята закончили одиннадцатый класс. Делала ремонт в классе – вместе с родителями красила стулья, стены.
Родители благодарили за данные их детям знания. Ездила четыре года назад на форум защищать честь школы. Нигде не ударила в грязь лицом. была для всех уважаемым человеком. И вдруг такое… Вроде не напились, не подрались, даже не разругались, но просто промолчали… Уехали и не сказали.
На следующий день Ольга Евгеньевна зашла в свой класс. Вопреки ожиданиям, дети встретили ее заинтересованными лицами и тут же забросали вопросами:
– Как там Миша? Нашелся? Скоро придет?
Ольга Евгеньевна отошла к доске, сделала усмиряющий жест рукой, дождалась всеобщей тишины и нарочито интригующим тоном стала рассказывать:
– Собрались мы сегодня Мишу искать.
Домой к нему, думаем, надо идти. Ну, пропал ведь! А тут раз – мама его звонит! Оказалось, что Миша у нас в Мексике!
Ровно две секунды ребята молчали, а потом невысокий, светлоголовый Филиппенко изумленно проговорил:
– Так вы что, в Мексику к нему съездили?
– Ага! Перед уроками, быстренько! – съюморил хитроглазый Яшин.
– Как же он там живет? – обеспокоенно прошептала фарфороволицая Сонечка.
«Как, как. Кто бы знал», – успела подумать про себя Ольга Евгеньевна.
И вдруг экран ее телефона замигал.
Нажав на новые сообщения Вайбера, Ольга Евгеньевна прочитала: «Извините, связи не было. Мы попали здесь в карантин. Как только отпустят, возвращаемся обратно».
– Ребята, – чуть дрогнувшим голосом сказала Ольга Евгеньевна. – Миша вам привет передает и говорит, что как только их из карантина отпустят, так он к вам.
– А может, лучше мы к нему? – с лукавой улыбкой предложил Яшин.
– А вы позвоните ему, напишите – вот он вас и пригласит… Так. Достаем двойные листочки. Самостоятельная работа.
Опубликовано в Южный маяк №8, 2023
