Атлас
Розовым цветом малинника
Платье в траве у пруда.
Женщина ждёт именинника
Из глубины живота.
Май распускается мошками,
Свод – головой малыша:
Атлас пинается ножками
Он его не удержал.
Липкие волосы темные:
Начал свой путь пилигрим.
Ноги её разведённые
Небо держали над ним.
***
Я обращаю взгляд на паука –
Владельца всех возможных ног
вселенной –
Он видит смерть во мне, и неизменно
Не дрогнет ни одна его нога.
Он вязко спит в прокуренном углу,
Он чутко бдит вокзалы жуткой ночи –
Где в поездах тревожных многоточий
Идёт весь мир в предмартовскую мглу.
Имея столько ног, он ворошит
Двумя клыками пряжу паутины,
Как чешую безнравственной ундины –
Моряк, что с ней безнравственно лежит,
Сойдя на мель с торгового суда.
Имея столько ног, он остается,
На кряжистых правах первопроходца,
И не сбежит отсюда никуда.
Я полюбил его, и сквозь века
Паучьей жизни против жгучей шерсти,
Мы будем штопать паутину вместе,
Ведь я теперь похож на паука.
***
За одним за другим
Мы уходим
Под музыку пашен
В снегу:
– Ты умеешь совсем умирать?
– Не умею.
– А я не могу.
И в свинцовые сумерки нашей заветной
зимы
Посвящалось беспамятно
долгое-долгое мы.
А под снегом
Сопит
В облепиховой почке весна.
Сквозь шторма снегопадов
Гвидону та бочка тесна:
Ни поднять головы, ни могучих плечей
Развести,
Даже талую воду не сжать и не спрятать
в горсти.
Мы по снегу – и ветер
Раскатистый и зубастый:
Приведи нас в тепло
Наш невидимый снегопастырь –
По такому морозу едва ли достанется дна
Под сугробом, чья смерть неприкаянна и
черна.
Приведи нас, без вьюги, по озеру,
Полынье
Там, где мы растворимся
на тысячи тысяч лье
Под водой.
И февраль
Понимая, что нас не съесть,
Проглотил карамель новостроек
уснувших здесь
Проглотил карамель,
не потребовав караместь.
И февраль отметает
На талую воду
Икру.
– Я с тобой никогда не умру.
– Я с тобой никогда не умру.
Я с тобой никогда не умру.
***
Я окунал холодную ладонь
В кувшин горячей влаги Водолея.
Нам Прометей навязывал огонь,
И мы сожгли за это Прометея:
За трезвый разум, выслужную прыть
За хищный взгляд, похожий на орлиный,
Которым он хотел разоблачить
Все наши водопадные низины.
И вязнет кровь из шеи рыбака
На зубе притаившейся сирены,
Когда ты в ожидании броска
Бурливо появляешься из пены;
Когда я здесь, преодолевши снег –
Моей страны: пурга, Гиперборея –
Смотрю, как приближается ко мне
Спокойное созвездье Водолея.
И мне легко. Река меня несёт
К твоим коленям. Пусть, когда я лягу
На воду – то заштопают мне рот,
И предадут на суд ареопагу,
Без права на ответ и на вопрос,
За то, что видел, как плывет белея –
Твой нежный контур выплаканных звёзд,
Среди костей и пепла Прометея.
***
Любовь глухонемых – как лучшее что
мог
Придумать бог, когда нет слов
для разговора.
И ночь слетает с них и бьётся в потолок –
Два ритма одного сердечного мотора.
Любовь глухонемых – все зрение двоих
По спинам и губам беспомощно разлито.
Так речь благоволит рукам глухонемых –
И пальцам на губах –
ненужность алфавита.
Им нечего сказать вне плавящихся тел;
Молчанием любить, молчанием не раня.
Язык глухонемых, который в темноте
Один язык огня. Одно сплошное пламя.
***
Порождённый Кулибиным, пропастью
волчею и Авраамом –
Первородный питек, обрусевший господь
с напомаженным шрамом.
Держит в лапе огонь, словно шею
растерзанной в кашу цесарки,
Отвернувшись от сварки.
Наливай мне своей первобытной водицы,
реликтовый дурень;
Подмешай мне туда среднерусские грозы,
еврейские бури.
Я твой сын – это значит – я тоже смогу
до финального вздоха
Не подняться с гороха?
И в застенках груди не расчешешь, не
вытянешь душу воловью,
И рука почернела, хрипишь и
надрывисто харкаешь кровью.
Потому ли сидишь, гематомы стянув
проводами потуже,
Ожидая снаружи
Семидневного неба, с окурком в зубах и
вселенной напротив.
Ты запомнишься ей: неприметен и слаб,
лицемерен, юродив.
И закуришь ещё, ожидая, что я захромаю
на запах,
Без раздумий и страхов.
Опубликовано в Южный маяк №1, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!