Евгений Водолазкин. Лавр. — М.: Астрель, 2012. — 448 с.
Задача автора была ответственной: главный герой романа «Лавр» — врач Арсений — не просто древнерусский человек, он — праведник. Больше того: в жизнеописании его узнаются жития известных на Руси святых. Понятно, что, избрав такого персонажа, Евгений Водолазкин — филолог, прозаик, эссеист, финалист национальной литературной премии «Большая книга» и премии Андрея Белого — хотел не столько описать Древнюю Русь, сколько отразить её «дух», то есть то, чем жили люди того времени, и во что они верили, чем спасались.
Но как это знание донести до читателей? Задача сложная даже для доктора филологических наук, много лет работающего с древними текстами. Как и какими словами рассказать о вере и о духовном пути человека? Выбранную автором манеру изложения можно назвать свободной, намеренно эклектичной: иногда герои говорят «по-старому», иногда вдруг переходят на канцелярский тон, что рождает комический эффект и снимает излишний пафос, а иногда (особенно в моменты, когда смысл важнее формы) рассуждают простым и предельно доходчивым языком. На первых порах эти переходы могут озадачить читателя, но скоро привыкаешь к такой манере, и она кажется единственно возможной.
Та же свобода присутствует и в построении сюжета. На обложке книги читаем: «Неисторический роман». При этом исторические реалии в романе есть: ярко описаны и город Псков, и путешествие в Святую землю, и монастыри, и быт людей. Но временами в виде снов и видений героев в повествование неожиданно попадают фрагменты из недавней советской жизни и «нашего времени». Эти «прорехи во времени» так же неслучайны, как и меняющийся язык изложения.
Во многом «Лавр» — роман о времени. «Я скажу странную вещь, — говорит один из героев. — Мне всё больше кажется, что времени нет. Всё на свете существует вневременно, иначе как мог бы я знать небывшее будущее? Я думаю, время дано нам по милосердию Божию, чтобы мы не запутались, ибо не может сознание человека впустить в себя все события одновременно».
Если говорить об аналогах в мировой литературе, то книга отдалённо напоминает «Сиддхартху» Германа Гессе (хотя различий всё же больше, чем сходства) и «Неупиваемую чашу» Шмелёва (и там, и здесь герой через любовь земную приходит к небесной).
Любителю искать в литературе одну только «правду жизни» будет сложно смириться со сценой погони юродивого Фомы за юродивым Карпом по водам реки Великой или с краюхой, которую отшельник, прихватив с собой из монастыря, ест почти полгода, и она всё не кончается. Однако читатель образованный и чуткий найдёт в «Лавре» больше правды, чем в ином историческом труде. Он также получит удовольствие от юмора, которого в романе много, причём умного и доброго (что редкость в наши дни). Живо описаны и друзья Арсения, и второстепенные и эпизодические персонажи, с которыми его сводит судьба.
Многие окружающие его люди Средневековья, прямо скажем, мрачноваты и не очень проницательны. Не раз герой сталкивается с непониманием, недоверием и жестокостью. Что поделаешь — люди «не от мира сего» во все времена раздражали обывателей.
Критиков, сетующих на отсутствие в современной литературе положительного героя, хочется обрадовать: Арсения (он же Устин, Амвросий и Лавр) можно без обиняков назвать таким долгожданным героем.
Возлюби ближнего своего, как самого себя, — эта христианская заповедь звучит лейтмотивом всего романа. Но любовь — усилие, любить — значит, чем-то жертвовать, и главный герой не жалеет себя.
Больше того — он отрекается от себя, от своей личности во имя спасения свой возлюбленной, а вместе с ней спасает многих людей вокруг, и так любовь умножается. И передаётся читателю.
Опубликовано в Лёд и пламень №2, 2014
