Анна Фельдгун. ГДЕ ТЫ

Поисково-спасательный отряд

« ВНИМАНИЕ: ПРОПАЛ РЕБЕНОК!
В Москве в районе Сокол разыскивается 13‑летняя Арина Вяземская, которая пропала 20 мая 2018 года, и до настоящего времени ее местонахождение неизвестно.
Арина Вяземская, 13 лет Приметы: рост 158 см худощавого телосложения глаза голубые, волосы светлые ниже плеч Была одета: серая кофта с капюшоном, синие джинсы, бежевые кроссовки».
— Мама, ты идешь? Вон наш ряд!
Я пробежала глазами ориентировку на пропавшую девочку и погасила экран мобильного.
— Иду, Катюш. Я после спектакля отъеду по делам, посидишь с бабушкой, хорошо?
Катюха тряхнула белобрысой головой, что должно было обозначать кивок, и побежала занимать места. За последние пару лет дочка вытянулась и сильно повзрослела. Уже и ребенком не назовешь — обидится. В свои десять почти подросток.
Я кое-как влезла на затертый неудобный стул с промятой спинкой и открыла чат.
Маша: Выездным группам, сбор возле 2‑го выхода из метро «Сокол» в 19:00.
Старший на месте — «Искра».
Форма одежды — город. С собой фонарь, блокнот, ручка, ориентировки, скотч, ножницы.
16:48 С ориентировки на меня смотрел упрямый подросток. Девочка явно не желала фотографироваться: зубы стиснуты, смотрит в сторону. Во взгляде недовольство, нетерпение.
Снова «бегунок».
Бегунками мы называем детей, сбежавших по собственной воле. Сейчас тепло, решиться на такое легче, чем зимой, и количество поисков возросло. Сообщения о пропаже приходят несколько раз в неделю.
В фонд «Поиск пропавших детей» я пришла полгода назад, когда посмотрела фильм Звягинцева «Нелюбовь». Помню, как меня удивила возможность помогать в таком геройском и крутом деле. Оказалось, что попасть в поисково-спасательный отряд, а если коротко — ПСО, несложно. Люди там нужны всегда и для выходов, и для удаленной работы.
Моя мама как раз переехала поближе, в соседний подъезд, и у нее появилась возможность помогать с Катюшкой. Она давно обижалась, что мало видит внучку.
Какое-то время она ворчала по поводу моего интереса к поискам: «Что, в детстве в супергероев не наигралась?» Но это, если честно, только усилило мою решимость.
И я записалась в волонтеры.
Поэтому вместо уютного парка вечером меня ждала чужая, незнакомая, неблагополучная Москва.

Поиски

Яркие тени стволов и веток перечеркивали широкие полосы солнечного света. Асфальтовая дорожка превратилась в сказочную тропу. Даже скучные высотки-муравейники преобразились в лучах закатного солнца и почти нравились мне сегодня.
Неужели в такой вечер кому-то может быть плохо?
Грозовое небо и ветер, серые листья, ливни и грязь — вот подходящая атмосфера для преступлений, побегов, скандалов.
А сегодня время влюбленных на лавочке, пикников на траве и неспешных прогулок.
— Аня, отрабатываем площадки и магазины!
Я сегодня в паре с Олей. Она в отряде несколько лет. Кажется, Оля создана для этой работы. Даже выглядит как спасатель — крепкая, высокая, спортивная. Позывной «Искра» ей подходит. У нее есть и дети, и муж, и основная работа, а она все равно везде успевает. Не пойму, как ей это удается.
Сейчас мы осматриваем детские площадки, опрашиваем дворников, бабушек у подъездов, мам с колясками. Затем осмотр сетевых магазинов: туда бегунки часто отправляются отдохнуть, добыть еды и воды, сходить в туалет.
После отчета Маше, нашему координатору, мы получим распоряжения о дальнейшей работе. Координатор — квалифицированный, подготовленный специалист. Только он видит картину в целом и имеет доступ к персональным данным. Он же и общается с родителями и органами. И распределяет задачи между волонтерами, контролирует каждый выход.
Я даже не знаю всех обстоятельств пропажи, только самое основное: девочка не вернулась из школы в четверг, в двенадцать ночи родители заявили в розыск, утром обратились в наш фонд. Все родственники живут далеко, и девочка находится предположительно в своем районе. Других подробностей нам не сообщили.
Если до темноты не найдем Арину, скорее всего, поступит распоряжение обходить ближайшие к месту проживания подъезды. Там дети часто остаются на ночь.
Это страшно, когда ребенок убегает. Какими бы взрослыми и самостоятельными ни казались нам подростки, длительное пребывание на улице может угрожать их жизни. Они ввязываются в кражи, знакомятся с опасными людьми, замерзают, заболевают, травмируются.
А самое страшное: они не хотят, чтобы мы их нашли. Хотят, чтобы мама переживала. Чтобы родственники обыскали весь город, оценили потерю и жизнь волшебным образом изменилась. Но попадаться «ментам» и спасательным отрядам они не планируют.
Не доверяют. И искать от этого легче не становится.
Большинство детей находятся.
Но бывают несчастные случаи. Бывают смерти.
Бывают ненайденные дети.
Каждый раз, выходя на поиск, я читаю про себя мантру: «Найдись, найдись живым и невредимым, вот-вот сейчас, вот в этом подъезде…»
Это тяжело.
Но что-то меня здесь держит. И это не геройство.
— Аня, там подкрепление подъехало, Лика и Вадим.
Так что, если тебе к дочке надо, ты поезжай домой. Я Маше отчитаюсь.
— Хорошо. Надеюсь, утром не будет повода увидеться.
— Надеюсь. — Оля приобняла меня и побежала встречать ребят.
Сегодня возвращаюсь ни с чем. А так хочется, как после работы: отключить телефон, и все, отдыхаем, радуемся жизни. Но пока поиск не завершен, Арина будет жить в моей голове и просить о помощи.
До дома доехала, все в порядке.
20:08

Катя

— Мама, твой ход, проигрываешь!
Катя — особенная девочка. Конечно, так говорит каждая мама о своем ребенке. Но Катя не похожа на знакомых мне детей. И на меня не похожа. Упорная в занятиях, успешная, самостоятельная. Немного застенчивая с новыми людьми, но замкнутой ее не назовешь.
Я такой не была. Я капризничала, нервничала, замыкалась. У нас с мамой всегда были сложные отношения. Она хамски нарушала мои хрупкие личные границы, и я каждый день мечтала остаться одна.
«А что ты делаешь, а зачем, а кто, а почему?» — тошнит от этого. Ноль поддержки, максимум критики. «Подарок покупной? Могла и своими руками сделать!», «Спорт? Да когда ты последний раз на физкультуру ходила?», «Художник? На Арбате стоять будешь, картины продавать?»
Приятно познакомиться. Я — Аня, неспортивный менеджер на удаленке, без особых знаний, коммуникативных навыков и веры в себя.
Единственное, за что меня хвалили, — помощь по дому. Я могла бы стать непревзойденной уборщицей.
Серенькая, незаметная, скучная. И внешне, и внутренне.
Ни одному ребенку не желаю прочувствовать это на себе.
Ни за что не буду лезть к Кате в личные дневники, контролировать каждый шаг и выбор занятий. Не буду критиковать ее выбор.
Если бы мне дали возможность ошибаться, узнавать себя, бывать одной, наверное, я могла бы стать кем-то другим. Может быть, дизайнером, психологом или даже писателем. Умела бы общаться, не тратя время на тщательный подбор слов. И сделала бы уже ремонт в этой дурацкой маминой квартире.
Я задумчиво открыла новую карточку и выложила на стол. В «Каркассон» Катя давно играет лучше меня. Она вообще намного активнее и азартнее.
Я вот терпеть не могу соревноваться. Даже в настольных играх. Готова любую победу отдать, лишь бы все были счастливы, а я спокойна.
Как хорошо, что она не такая.
Телефон в кармане неожиданно завибрировал.
Оля: Анютка, привет! Мы сегодня снова в паре. Молодец, так часто выходишь! Буду ждать на «Соколе» в 16:00!
14:05 Люблю выходить на поиски с Олей. Она очень поддерживала меня, когда я пришла, помогала освоиться. И сейчас всегда старается подбодрить.
На поиски я специально вызвалась пораньше.
Днем Катя может оставаться одна, справляется. Так не придется просить маму зайти.
Оля, привет! Спасибо! Постараюсь приехать за‑ ранее!
14:21

Нашли

— Нашли, нашли!
— Кого нашли? — От неожиданности я не сразу поняла, о чем речь.
Но сияние в глазах Оли могло значить только одно.
— Бегунью нашли! Тетка родная позвонила. Наталья, кажется. Призналась, что Арина у нее. Тетка и не знала, что девочку ищут, та ей наплела, что родители в курсе, мол, уехали по работе и до них не дозвонишься. Дети, если надо, такого напридумывают, что следователь не разберется.
И чего ей дома не сидится?.. Маша говорит, родители адекватные. Хотя кто их знает.
— Да уж. Мою маму тоже все считали милой и доброй. Она такой и была — с другими. А на меня собак спускала. Вроде ничего страшного не делала — не била, не пила, учиться помогала. Но мне так плохо было! Тесно от вечного внимания и критики. И знаешь, Оль, я ведь тоже сбежать хотела. Но не решилась.
Сейчас Маша свяжется с оперативником по делу Арины и закроет заявку.
Надеюсь, у нее все будет хорошо.

Реабилитация

— Ну, как думаешь, поможет? — на ходу спросила Оля.
— Да вроде они нормальные, заинтересованные.
Может, и сработает.
Ты готова, Ань?
Нет. Я совсем не готова! Прошла всего неделя с поисков Арины. Дело закрыто, но родители беспокоятся за отношения с дочкой.
Маша с Олей предложили мне попробовать себя в качестве наставника.
В фонде «Поиск пропавших детей» есть специальная программа реабилитации после побегов — «Наставник». С подростками и родителями общаются психологи, проводятся познавательные и развлекательные занятия. Она нужна, чтобы дети не сбегали повторно.
Мне всегда нравилось это направление, но самой выступать в роли наставника слишком ответственно!
— Аня, хватит себя недооценивать! В реабилитации нужны люди. Ты и образование получила подходящее, и с людьми по-доброму общаешься, отзывчивая. Тебе надо попробовать! Маму зовут Елена Викторовна, отца — Андрей Михайлович. — Оля почти заталкивала меня в подъезд.
Черт возьми. Это все не обо мне! Я со своим желанием угодить совершенно не умею говорить нет. Ну какой из меня наставник? Ни дня практики не было, образование за уши притянуто.
С трясущимися коленями я поднялась на восьмой этаж. Позвонила в дверь и вздрогнула от резкого звука. Дверь открылась почти сразу.
— Анечка? Меня предупредила ваша старшая, что вы придете. Проходите, пожалуйста. На кухне будет удобно? Будете чай или кофе? — Передо мной стояла красивая темноволосая женщина, аккуратная, легкая, изящная.
— Дай человеку войти спокойно! Здравствуйте, Анна! — В коридор вышел отец Арины, протянул руку, словно деловому партнеру. Уверенный, серьезный.
Они оба выглядели настолько нормально, что я растерялась.
— Здравствуйте. Спасибо, я, наверное, откажусь от чая. У меня не очень много времени.
Мы прошли на кухню.
На меня нетерпеливо смотрели две пары воспаленных глаз.
Я вздохнула — как-то очень громко и резко.
И рассказала.
Рассказала о себе все, с самого начала. О детстве и юности. О том, какие моменты меня ломали. Как на всю жизнь запомнила фразу «А тебе-то зачем?»
Рассказала, как важно было слышать искренность в мамином голосе. Как хотелось узнать ее ближе. Как нужна была не фальшивая поддержка, а настоящая вера в меня.
Мы разговаривали долго. Об Арине, о том, как она чувствует себя сейчас. Пытались понять, что могло ее обидеть и чего ей не хватало.
Елена Викторовна оказалась чуткой мамой, немного тревожной — и оттого, возможно, опекала сильнее, чем надо. Андрей Михайлович, напротив, сдержанный и твердый, мог показаться ребенку холодным и бесчувственным.
И их Арина — чувствительная, эмоциональная, яркая девочка. Хочет стать актрисой. Мечтает о непонятных родителям приключениях.
И все.
Ничего такого, что могло бы вызывать серьезные опасения. Никаких пьющих родственников. Брошенных детей. Бедности. Разрухи.
Ничего, что не решалось бы разговором.
Просто подросток, которого перестали понимать мама и папа.
Как легко они потеряли эту дружбу, связь со своим ребенком. Не заметили, что Арина выросла и учится стоять на своем. Выбирать. Принимать решения. И сами не поняли, как попали в эту ситуацию.
Ближе к семи вечера за мной зашли Маша с Олей — пора было возвращаться домой.
— Елена Викторовна, Андрей Михайлович, если решитесь участвовать в программе реабилитации, свяжитесь со мной. Сможете пообщаться с психологом. Может быть, и наша Анна подключится! — Маша еле заметно подмигнула мне.
Мы тепло попрощались с родителями и двинулись к метро.
Навалилась усталость. У меня едва хватало сил переставлять ноги.
Я проспала всю дорогу до своей станции, как будто не ложилась неделю.
Уже подходя к дому, прочитала сообщение: Маша: Знаю, ты еще не определилась с участием в про‑ грамме.
Но Арина осталась пока у тетки. Родители подумали и разрешили ей пожить отдельно. Говорят, что не хотят давить и постараются дальше сами разобраться. Так что с этой семьей пока отбой.
Ты сегодня отлично поработала.
19:46
Как, Арина осталась? Я перечитала сообщение.
Все так: они прислушались к своей дочери.
Оказывается, бывают и такие родители.

Где ты?

Я отперла дверь, скинула сумку и прошла на кухню.
— Катюша! Я дома!
Из приоткрытого окна доносились детские крики с площадки. Стоит такая погода, а мы почти не выходим из дома.
— Знаешь, я в последнее время совсем заработалась. Может, прогуляемся?
Тишина. В наушниках она, что ли?
— Катя! Где ты?
Я прошла в ее комнату. Никого. Внизу живота пробежал холодок.
— Катя-я!
Перед глазами начали мелькать фотографии детей, которых я искала. Меня замутило. Мысли обрывались и перебивали друг друга.
«Звонить, звонить в ПСО, нет, нельзя, сначала полиция, почему меня не было дома? Катя, Катюша, Катенька, что-то не так, может быть, она… куда она могла… почему я… ключи…»
— Стоп, — прошептала я. — Стоп. У тебя не было ключей от нижнего замка. Ты не могла закрыть дверь на два замка.
Я нервно открыла сумку, с третьего раза достала телефон и, не попадая по значкам, нажала кнопку вызова.
Мама, конечно, ждала моего звонка.

Где ты

— Зачем ты забрала ее? Что случилось? Почему не предупредила? — Я влетела в квартиру и, не разуваясь, прошла внутрь.
— Ничего не случилось! Мать с ней плохая случилась, вот что! Сидеть надо с ребенком и гулять с ним!
Мне показалось, что по лицу этой женщины проскользнула злорадная ухмылка.
Катя робко вышла ко мне. Испуганная, бледная.
Я схватила ее за руку, вытащила из квартиры и поспешила в лифт, не слушая ругань, несущуюся вслед.
— Мамочка, ты чего, отпусти меня, я уже большая!
Отпусти!
Я наконец смогла разжать руку, и Катя отступила от меня на шаг.
— Она больше не станет забирать тебя без спросу, я обещаю!
Сердце колотилось в груди, в висках, под коленями. Как она могла?
— Это я попросила меня забрать.
Я замерла. Ничего не понимаю.
— Мама, я не думала, что ты будешь так волноваться, извини меня! — Катя расплакалась. — Просто тебя совсем нет дома, и ты не рассказываешь, куда уходишь, и не любишь со мной играть!
— Катенька, но мы же играем, и гуляем вместе, и в театр вчера ходили. — Я почти плакала вместе с ней. — Я думала, ты сама хочешь оставаться одна!
— Я хочу быть там, где ты!!! — Катя прижалась ко мне, рыдая и дрожа худеньким телом.
Меня пронзило резкое чувство вины, боли и сожаления.
Когда я успела отдалиться? Когда перестала быть близким человеком для нее? Почему не заметила беды у себя под носом?
Я бегаю за чужими детьми, рассказываю родителям, как жить, и не замечаю проблем с собственным ребенком.
— Катя, прости меня. Теперь я буду там, где ты.
Всегда буду там, где ты.

О сложностях и любви

Оля: Аринка вернулась домой, представляешь? И дня не прошло! Родители передают спасибо всем, кто участвовал в поисках!
09:15
Намного проще увидеть проблемы других. Разобрать их по полочкам. Сравнить со своей ситуацией и решить: «Это случилось, потому что вы здесь и там не правы. А у меня все по-другому, поэтому со мной такого не случится».
Но это самообман. Случиться может с каждым.
Намного проще жалеть себя и переносить на детей свой опыт, чем разглядеть их чувства.
Я спасала дочку от того, чего боялась сама, — навязчивости, наглости, неуважения, вмешательства. А она хотела тепла и близости. Искренности.
Быть со мной рядом.
Намного проще быть хорошей для чужих, чем для близких. Уступать, приходить заранее, быть отзывчивой.
Этакая доброта из страха брать ответственность на себя.
Мне надо было о многом подумать.
Утром я позвонила маме, хотела поговорить. Но, наверное, не все родители готовы слышать. И не все дети готовы с этим мириться.
Поэтому она через неделю переезжает обратно, на другой конец города.
Осталось решить пару вопросов с волонтерством.
— Алло, Маша? — Я вздохнула. — Я не могу больше участвовать в поисках. Всю ночь думала. Ведь я не детей искала, а решала собственные проблемы с мамой, что-то ей доказывала. И, занимаясь этим, запустила отношения с дочкой. Сначала мне надо позаботиться о себе и своей семье.
Позаботиться о том, чтобы сделать двух самых близких людей счастливыми. Дочку и саму себя.
— Хм. Вот это да. Хорошо, Ань, я тебя поняла.
Но если передумаешь, мы тебе всегда рады! Возвращайся.
— Не буду обещать. Не уверена, что это мое. Но, знаешь, я тут купила себе литературные курсы.
Я обязательно напишу рассказ о нашем поисковом отряде.
Обязательно напишу.
Ведь если я, взрослая, не сумела решить проблемы с мамой, то как сложно это дается подросткам?
Они всегда будут убегать. Даже из «благополучных» семей.
И родители должны знать, что так бывает и что есть люди, которые хотят и могут помочь.