Как давно ты живешь за границей? Скучаешь ли ты по русскоязычной среде?
За границей я живу не так давно, уехал с началом горячей фазы, потом я возвращался в конце апреля — начале мая в Москву, затем я уезжал на месяц во Францию и примерно четыре месяца живу в Ереване. Кроме того, нельзя сказать, что я совсем отстранен от русскоговорящей среды, потому что я здесь со своими друзьями. Так же в Ереване все, так или иначе, умеют говорить по-русски.
Но скучаю ли я по моей России? Да, конечно.
Стал ли ты больше читать на русском после переезда?
Когда ты погружен в большое количество горизонтальных связей, то проще чувствовать себя не совсем отдельным. Кроме того, я работаю в русскоязычной среде — с детскими стихами, записываю подкасты на русском языке. Это так же дает возможность чувствовать связь. В данный момент много сил уходит на изучение армянского и других языков — сейчас я больше сосредоточен на том, чтобы исследовать другое.
Легко ли тебе изучать иностранные языки?
Я вообще люблю учиться, изучать новое. В том числе, и языки.
Кто твои любимые поэты и поэтессы? Кто последний поразил из них?
Сложный вопрос. Если говорить о современности, то, например, Оксана Васякина.
Мы работали с ней вместе в детском лагере во времена, когда она была ещё неизвестной поэтессой. Она показала мне стихотворения других авторов. Так я узнал про Фёдора Сваровского — он занял нишу в моей жизни. Оксана читала вслух его «Монголию», когда мы сидели у костра. Тогда же я узнал Лионозовскую группу.
Василий Бородин важен для меня —я люблю его лаконичную форму.
Григорий Дашевский —иногда. На Арзамасе недавно выходил очень симпатичный материал о нём: разные люди —друзья, знакомые (кто-то из них профессионально занимается литературой, кто-то—нет) —читают и комментируют его стихотворения. Я слушал это примерно год назад, во время болезни, и это был приятный опыт.
Ещё мне нравится, как пишут мои друзья.
У тебя есть музыкальный проект “Терпение”, потому будет несколько вопросов о музыке. Кто на твой взгляд пишет лучшие тексты песен на русском?
Из российских групп это «Краснознаменная дивизия моей бабушки», «Созвездие отрезок», иногда «Хадн Дадн». Очень классные штуки. Есть белорусские русскоязычные проекты, они делают отличные тексты. Например, «Петля пристрастия» — на мой взгляд, прекрасно. Была ещё группа «Серебряная свадьба», теперь у её солистки есть отдельный проект. Замечательный проект — «Федя Фокин», у группы tsuefa! есть красивые песни на его стихи.
Есть ли песни, где музыка не важна?
Наверное, такое может быть. Например, абстрактный реп — там музыка играет второстепенную роль. Думаю, что такое существует, но, в целом, я воспринимаю и музыкальную составляющую тоже, для меня это важно.
Может ли быть хорошая песня, в которой наоборот не важен текст?
Конечно, для песни текст запросто может играть второстепенную роль. Для себя таких проектов пока назвать не могу, но, возможно, это упущение. Но в теории — конечно.
Когда ты пишешь текст, ты сразу понимаешь, стихотворение это или песня?
Обычно — да. Я пишу либо одно, либо другое. Потому что, если я пишу стихотворение, мне важен ритм, но передавать его приходится другими средствами. Его нельзя создавать произвольно, чтобы потом положить на мелодию — ритм создается из строк, слов. Вместо аранжировки — ритм строки, звуков. А с песней — ритм строки не важен, ее можно делить как угодно, она будет взаимодействовать с музыкальным ритмом — совсем другая история. Стихи — это очень большая вещь. Музыка — тоже, и они отдельно друг от друга. Если положить стихи на музыку, мне кажется, они потеряют часть своего шарма, потому что пропадает естественный стихотворный ритм, он заменяется музыкальным.
Как ты понимаешь, что на песню нужно снять клип?
Это довольно случайная история. Появлялись режиссеры, которые были готовы снять клип на конкретную песню. Стечение обстоятельств.
Любой режиссер рад (особенно в моем случае отсутствия нормального бюджета), когда песня короткая, потому что каждая секунда хронометража — это дополнительная работа, тем более, что клипы — анимационные. Я рад был бы снять клипы на любые свои песни — были бы люди, которым я доверяю и которые готовы в это вложиться, так как это довольно дорого.
Во многих твоих песнях раскрывается идея эскапизма, можешь ли ты назвать это одной из главных тем твоего творчества?
Да, наверное, у меня есть много песен, в которых по-разному можно это приложить. Отвечая на вопрос напрямую — нет, я никогда для себя не вербализовал это как тему творчества. Хотя, очевидно, это действительно проходит красной нитью по части песен, но с очень разных точек зрения. Разные песни касаются разных проблем, областей, вещей — хотелось бы предложить решения, но у меня их нет. Потому всё, что получается — написать песню о том, как я сталкиваюсь с этим, и ничего — выпадаю. С другой стороны, это то чувство, которое мне интуитивно интересно описывать, оно вызывает некий аффект. Но в последнее время это не такая ключевая тема для моего творчества. Может быть, идея побега интересует меня не только в творчестве, но и в жизни. Мне всегда хочется по-тихому куда-то смыться.
Интересно (или неинтересно), что в «Картинках с моря» (альбом «Терпения» 2021 г. прим. ред.) к концу эта линия становится максимально не эскапистской историей. Наоборот — ты смотришь на то, что всё плохо, и не отворачиваешься. И, если позвать хор друзей, которые споют с тобой, смотерть будет полегче.
Сам процесс творчества — это для тебя скорее эскапизм или вовлеченность в мир? Ты через него уходишь от мира, или связываешься с ним?
Последнего больше, чем первого. Хотя любое занятие, которым я увлечен, отвлекает меня от всех остальных занятий — в этом смысле можно сказать, что я убегаю, но вообще идея отворачивания мне неприятна. По крайней мере, сейчас. Может быть, когда я только начинал что-то делать, было по-другому.
Я выпустил всего два альбома за миллион лет — наверное, они создавались из очень разных состояний. Безусловно, хочется через творчество связываться, открывать дорожки к действительности, реальности, взаимодействовать.
Если придется убегать — то нужно делать это не одному.
В чем заключается твоя работа в Арзамасе? Какой твой любимый материал,
выходивший там?
Я занимаюсь детскими проектами. Раньше была «Детская комната» Арзамаса, теперь есть отельное детское приложение Арзамаса, которое и я придумывал в том числе. Оно называется «Гусьгусь», и формально я — редактор. Некоторые вещи я веду сам — например, подкасты, курсы, ещё мы делаем аудио для детей. Также у меня много «продуктовых» обязанностей — отвечаю за то, чтобы с приложением всё было хорошо, придумываю вместе с коллегами детский контент, организовываю совместную работу, взаимодействую со звукорежиссерами, и делаю ещё много-много всего.
Любимый материал на «Гусьгусе» — великолепно оформленный саунддиректором Юлией Глуховой рассказ Нины Дашевской «Канатоходец» — очень красивый материал. Он вышел в рубрике, где авторы сами читают свои произведения — стихи и рассказы. Она здорово его читает, он красиво оформлен и сам рассказ великолепный. На «Гусьгусе» ещё есть отличный курс про археологию, я его обожаю.
В Арзамасе я люблю материал про Дашевского, я про него говорил ранее.
Сам я веду подкаст про птиц в качестве человека, который ничего не понимает в
птицах, он называется «Витю видел?»
Ты имеешь обратную связь от детей, контактируешь с аудиторией?
Довольно мало, меньше, чем все остальная редакция, потому что у всех есть дети, а у меня только племянница. У меня раньше было много работы, связанной с детьми. Я работал в демократической школе, вожатым в детских лагерях, чуть-чуть был бебиситтером, чуть-чуть репетитором. На протяжении жизни моя работа была связана с детьми и подростками, так что раньше я больше взаимодействовал с ними напрямую. Сейчас мало.
Пишешь ли ты детские стихи? Если нет, то хотел бы?
Пока нет, я вообще очень мало пишу. Я не уверен, что я формально принял идею, что я поэт — я нигде не публиковался, и никто не интересовался тем, что я пишу. Но! В целом — я хочу всё, это мой базовый модус. Мне всё интересно, и писать детские шутки — тоже. Я уважаю разные детские жанры — и стихи, и рассказы, и вещи для подростков, и мультфильмы. Поэтому — да, хочется писать всё, и детское тоже.
Была ли работа, которая тебе сильно нравится, или наоборот?
Я много где работал, иногда долго, иногда понемножку. У меня был опыт работы в журнале “New times” – я работал битредактором на одном выпуске. Я рад всему этому опыту. Это как с романтическими отношениями — если не произошло что-то совсем ужасное, например, насилие, то чаще всего хочется смотреть на это как на опыт. Работа, которая у меня сейчас, мне очень нравится.
Были ли у тебя учителя в творчестве, которых ты бы знал лично? Или ты только вдохновлялся чьим-то творчеством?
У меня есть некоторая проблема с концептом «учителя». Есть много людей — знакомых и незнакомых, у которых я что-то брал, пытался сделать похожее — мне нравилось, как кто-то делает что-то и мне было интересно, как они это делают. Таких много — это все, кого я уже перечислял, плюс те, кого я забыл назвать, плюс предыдущие поколения поэтов — от Цветаевой до Пригова. Цветаеву я дико обожал в детстве. С музыкой — я очень много всего слушаю, и иногда мне что-то хочется сделать похожее. Я всё время у всех всё тырю. Но так, чтобы была одна фигура длительное время, ментор или менторка — не знаю. Были взрослые персоны, но не в творчестве. Например, моя классная руководительница, или моя мама, когда она была жива. Я не учился у них в творческом смысле, но мне было ценно, что они просто есть как личности.
Долго ли ты пишешь стихотворение, или оно приходит к тебе сразу?
Это зависит от стихотворения, но целиком, от начала и до конца, обычно ничего длиннее нескольких строчек не появляется. Это чаще всего работа, какая-то часть текста появляется легче, какая-то — сложнее. Нужно посидеть. Но учитывая то, что у меня нет особо длинных вещей, всё дописывается за один присест. Не мгновенно, но за один раз. После я могу посмотреть на текст и какие-то вещи подправить. Обычно это занимает несколько часов.
Что для тебя главное в поэзии — открытие, эмоция, красота?
Можно очень по-разному подходить к тому, зачем ты пишешь стихотворение, какими средствами пользуешься — всегда от разного можно ловить кайф. Я люблю несколько разных поэтов за разное. Например, Бородина я люблю за лаконичность формы и за идею о том, что поэзия даёт потрогать неуловимое. Остается отдельное ощущение от стихотворения как от артефакта, которое ты до этого не испытывал. А, например, у Сваровского — совсем другое — драматическое повествование, дополненное ритмическими средствами. У него — магический реализм, грань реального и нереального. А Оксана Васякина стремится к тому, чтобы точнее описать реальное. От разного можно получить удовольствие.
Хотел ли бы ты издать книгу своих стихов и почему?
Чуть-чуть об этом думаю. Я показывал стихи в журнал «Носорог» — это была первая и последняя попытка издаваться. Ещё я делал самиздатовскую дурацкую книжку в пяти экземплярах. Сейчас я думаю, что это было бы интересно. Только я совсем ничего не знаю про эту индустрию.
Читаешь ли ты поэтов на иностранных языках?
У меня нет постоянной практики. Время от времени читаю, потому что мне интересны языки в целом и поэзия на этих языках тоже. Если я читаю перевод, то стараюсь читать и оригинал. Я даже читал стихотворения на китайском, потому что изучал китайский. Сейчас читаю на армянском, мы с подругой переводим армянские песни, часть из которых — на стихи армянских поэтов. Ещё читаю на французском, английском и испанском.
Примеряешь ли ты стихи, написанные в прошлом (в золотом и серебряном веках), на современность?
Думаю, что большая часть того, о чем писалось ранее — не важно, в золотом веке или в античности — вполне накладываются на современность. Есть проблемы, которые невозможно было обсуждать до современности, но есть те, которые были ранее и теперь с ней пересекаются.
беседу вели Анастасия Волкова и Иван Плотников
Опубликовано в Противоречие №4, 2023
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!