Алла Докучаева. НА ТЕПЛОХОДЕ МУЗЫКА ИГРАЛА... - LitWeb: литературные журналы и книги. Обучение писательскому мастерству

Детективная история

Трагедия на теплоходе «Антон Чехов» казалась просто невероятной, немыслимой. За тридцать лет службы старенького, но к навигации добротно залатанного и аккуратно почищенного двухпалубного судна на нем не случилось ни одного запомнившегося ЧП. Репутация опытного капитана Туктарова и в пароходстве, и позже в частной фирме была безупречной, да и многие пассажиры, не раз на себе испытавшие профессионализм и доброжелательность руководимого им экипажа, занимали очередь именно на «Чехова», хотя второй туристский теплоход по новизне и удобствам правомерно называли лайнером девушки из пункта продажи билетов. Но, видимо, внешний блеск не столь привлекателен, если у него нет подпитки вниманием и заботой. И вдруг…
Последний сентябрьский рейс «Чехова», который теплыми деньками и теплой компанией любителей общения «на воде» обещал приятный отдых плюс знакомство с городами, включенными в маршрут только с нынешнего лета, был ужасно нарушен. Смятение команды, тревожное беспокойство плывущей публики, особенно среди обитателей верхней палубы, где в каюте-люкс и развернулась неожиданная драма.
Табличка с надписью «Капитан» — как раз напротив люкса, и Туктаров первым после стука в свою дверь рыдающей женщины увидел распростертое на постели тело. «Господи, что же это? Антон…» — причитала она сквозь всхлипывания, натягивая сбившееся тонкое одеяло на кровавое пятно цветастой простыни, которой был укрыт покойный.
— Алина, ничего не трогайте, — быстро пришел в себя капитан. — Мы подплываем к стоянке, вызовем полицию. Небольшой райцентр, но следователь, конечно, найдется.
Осторожно тронул ее за руку: «Я вас переведу в свободную каюту — есть одна, в конце коридора, возле входа в ресторан. Возьмите необходимые вещи. Давайте ключ».
Ее трясло, она заслонила лицо руками. Капитан подвел ее к шкафу.
Провожая по коридору, попросил: «Особо пока не распространяйтесь». Однако было поздно — на ее стук и плач выглядывали из всех ближних кают. Уже усадив ее в кресло и окутав широким шарфом из кипы прихваченной ею одежды, спросил тихонько: «Что же произошло?.. Где вы находились?»
— Я… я… меня не было в каюте, — подбородок ее дрожал. — Это же тихий час, после обеда. Муж всегда засыпает. Ну, я и ушла. А когда вернулась…
— Через сколько вернулись?
— Примерно через час. И увидела кровь. Там… подпростыней… Прямо в сердце… — и она опять зарыдала.
— Алина, успокойтесь, прошу вас. Надо взять себя в руки. Антона Юрьевича не вернуть, увы… Кто тот злодей?.. И за что?.. — он развел руками. — Я к вам Раилю Явдатовну пришлю. Хорошо? А мне идти необходимо.
Вызвал судового врача — подтвердить смерть, пригласил двух понятых из команды. Постучал жене: «Раиля, ты уж в ресторане перепоручи дела, посиди с Алиной… Золотова-то убили… Да не охай, сам ничего не знаю. Она в пустой, слева по коридору. А я с берегом свяжусь. Михаила как назло в деревню отпустил».

* * *
…Владлена Васильевна Ратникова, известный краевед, чьи статьи о старинных особняках и досоветских названиях улиц публиковались в местной прессе, пятое лето подряд устраивала себе круизы на теплоходе «Чехов». Отдыхала вместе с подругой Майей Борисовной Гончаровой, которую счастливо заполучила, когда еще в бытность свою в филиале Академии наук, задолго до ухода на пенсию, занималась поиском потомков тех знаменитостей, что хоть каким-то боком прикасались к изучаемой ею истории родного города и широкой территории вокруг него. Автор «Обломова» и «Обыкновенной истории» привлек ее внимание. Обнаружилось много Гончаровых, но никто даже близко не стоял к родне великого писателя. Зато доцент педуниверситета с такой фамилией оказалась пра-пра-пратроюродной или четвероюродной племянницей тех Гончаровых, к которым принадлежала Натали Пушкина. Деликатная невысокая Майя Борисовна смотрелась полной противоположностью крупной и решительной Ратниковой, однако обеих накрепко связал интерес к книге, к литературным и историческим памятникам. Их творческий тандем был оценен другими туристами теплохода как своеобразный центр интеллектуального досуга. В противовес безмятежной палубной тусовке, что пела и плясала то под баян называвшего себя диджеем Алика, долговязого парня с крашеным желто-зеленым ежиком волос посреди бритой головы, то под оглушительные звуки музыкальной техники, которой он управлял с видимым удовольствием. Молодежи в этом рейсе набралось наперечет — учебный год был в разгаре, и далеко не все родители позволяли своим чадам продлять каникулы. Но и старшее поколение не отставало от юных счастливчиков, которым повезло вместо душного воздуха классов и аудиторий, прогретых нынче щедрым сентябрьским солнцем, вдыхать свежий ветер речного простора и, главное, «отрываться по полной» под командные призывы культдиректора круиза Эльвиры Андреевны — дамы средних лет, умерявшей свои пышные формы суровой зелено-крапчатой униформой. Соседи по столу — пара «начального пенсионного возраста» — постоянно теряли своего десятилетнего внука Эдика, который, едва поздоровавшись с Ратниковой и Гончаровой, единым махом глотал кашу и бежал к друзьям, гордясь, что они хоть и гораздо старше, но его привечают.
Одна из его «взрослых друзей» прехорошенькая двадцатилетняя Лола приходилась внучкой бывшей сослуживице Ратниковой — библиотекарю Лилии Ильиничне. Девушка перешла на второй курс актерского отделения и утверждала, что в институте искусств посещение занятий считается «не совсем обязательным», а потому радостно напросилась сопровождать бабушку в двухнедельном путешествии. Лилия Ильинична входила в круг теплоходных эстетов. Ее внучка, живая и артистичная, привлекала не только смазливого молодого человека — выпускника средней школы Кирилла, который не стал подавать документы в вуз, ожидая армейского призыва, но и более солидных пассажиров мужского пола, наперебой вьющихся в массовых танцах около Лолы. Она сияла обворожительной улыбкой, никого особо не выделяя, но и не отпуская из плена своей расцветающей победительной женственности. А когда однажды во время зеленой стоянки около царственно-величавого действующего монастыря прошлась за ручку с благоговеющим от счастья Кириллом, получила от бабушки такой нагоняй — вроде бы шепотом, однако Ратниковой услышанный, — что даже слезу проронила и уж прикоснуться к себе во время танца разрешала с оглядкой. Между тем ее более солидный эскорт не только не таял, но прирос двумя весьма внушительными фигурами — молодящимся пассажиром из люкса, который ехал с молодой женой, беспрестанно меняющей шикарные туалеты, и довольно угрюмым господином с тростью, который слегка прихрамывал, мало говорил, но находился в той группе, где за Лолой в открытую ухаживал мужчина из самой лучшей на теплоходе каюты. Справедливости ради, знающие завсегдатаи отмечали, что лучшей она могла считаться только среди «менее лучших». Однажды Владлена с Майей туда путевку купили, получив к совпадавшему у них юбилейному месяцу кое-какие конверты с виршами, трогательно намекающими на содержимое: «Пусть хор друзей вас не оставит, звучит пусть много теплых слов, и жизнь пусть непрестанно дарит здоровье, деньги и любовь».
Убедившись, что люкс отличается от обычной с удобствами каюты только наличием второй комнатки, а стоит вдвое дороже, отказались в дальнейшем от ненужного шика. Однако проходя нынче мимо знакомой двери, которую как раз открывала державшаяся особняком обитательница люкса, заметили, что внутри произошли изменения: стены отделаны золотистым пластиком, на столе в вычурно изогнутой вазе красовались розы, а воздушные занавески на окне драпировались тяжелой переливчатой тканью. Владлена Васильевна не преминула перекинуться парой слов насчет обновления люкса с капитаном, который в свободное от вахт время охотно общался с пассажирами, и тот объяснил, что фирма, зафрахтовавшая теплоход на эту навигацию, закрепила люкс за своими сотрудниками, сделав предварительно евроремонт, и сейчас там отдыхает сам владелец с супругой.

Теплоход направлялся в длинный круиз, раздольные дни складывались не в одну неделю, потому, видимо, «культурница-милитари», как, посмеиваясь, называли громогласную Эльвиру Андреевну в «клубе Ратниковой», перенесла на чуть более поздний срок разрекламированный по радио вечер знакомств. Когда же он состоялся, то уровень самодеятельного концерта, в котором участвовали и «наиболее отважные» пассажиры, и наделенные талантами члены команды, превзошел все ожидания. Особенно отличились молодые из тусовки, возглавляемой Лолой, придумавшие несколько смешных сценок, и дети, чьи выступления готовила сама Эльвира при помощи своей внучки Регины. Та явно соперничала с Лолой — и внешне была хороша восточным разрезом ярких глаз, пунцовыми губками, ленивой грацией, но, главное, украсила концерт профессионально поставленными танцами в сверкающих блестками костюмах, смелые разрезы которых выгодно приоткрывали ее налитое смуглое тело. Она немного подрабатывала администратором по выдаче информации и ключей, поэтому не всегда присутствовала на танцах или экскурсиях, но молодежные полуночные бдения на корме не пропускала. В своих пристрастиях она была абсолютно свободна, не испытывая никакой видимой опеки со стороны вечно занятой Эльвиры Андреевны. В отличие от Лолы, которую бдительно «пасла» Лилия Ильинична, путешествующая за нею следом по палубам и кают-компаниям с неизменной книжкой в руках и готовой оправдательной фразой, что спасается от солнца.
В концерте приятно удивил старпом Виктор. Обладая приятным тенором, исполнил под гитару две песни Олега Митяева и одну свою с вполне приемлемым текстом. Ратникова даже позвала его на встречу «интеллектуального клуба», где Майя Борисовна обещала показать фильм о династии Гончаровых и связующих нитях с Пушкиным. Он пришел, причем вместе с высокомерной особой из каюты-люкс, что вызвало потом несколько минут шутливого обсуждения и расширило сферу «попутных» наблюдений Владлены, которыми она делилась с Майей, хотя та мягко протестовала: «Перестань вовлекать меня в свои фантазии». Но в данном случае быстро сдалась, когда сама заметила, как, оглядевшись по сторонам, взбежала на верхнюю палубу и юркнула в капитанскую рубку жена теплоходного хозяина. А в том, что вахту нес в этот час не Туктаров, а его главный помощник, убедилась чуть раньше, когда капитан спускался вниз и с ней поздоровался.
В общем отдыхательные романы и флирты набирали обороты. Во время очередной стоянки Владлена Васильевна «застукала» на укрытой деревьями скамейке целующуюся парочку и с удивлением узнала в объятиях ловеласа из люкса прелестную внучку круиз-директора Эльвиры. Однако когда вечером на отплытии из города пляшущая на палубе публика манипулировала флажками, тарахтелками и воздушными шариками, прощаясь с махавшими с пирса провожающими, то теплоходный босс по-прежнему пританцовывал рядом с Лолой. А Регина не спускала с него глаз. Но ее ритмичными призывно-обольстительными движениями, похоже, больше любовался желто-зеленый диджей Алик, который норовил отделиться от бурлящей толпы, чтобы нескладно дергаться в танце напротив юной красотки.
Столкнувшись после вечера знакомств у входа в ресторан с Эльвирой Андреевной, вежливая Майя Борисовна поблагодарила ее за удачный концерт и отдельно за выступление Регины, и та, отлепив от лица словно написанную на нем сверхзанятость, нацеленную на туристскую массу, а не на отдельных индивидов, тут неожиданно разговорилась: внучка учится в колледже, танцами увлечена, прима в коллективе городского Дворца культуры, даже ездила на конкурс в Варну.
Надо бы поступать в вуз, где есть такое отделение, но, беда, учиться не заставишь…
Майя Борисовна с неким лукавством похвасталась Владлене, что на сей раз превзошла ее в «детективном жанре» наблюдений за теплоходными «звездами».
Подруга, рассмеявшись, оторвалась от чтения новой книжки, о которой обещала рассказать на «литературном полднике», что нынче взялась провести Лилия Ильинична, продолжая свою библиотечную миссию. На этот сбор книголюбов, кроме речных старожилов, напросились несколько новеньких, в том числе соседи по столу — «прародители» Эдика, как они сами себя называли: Нонна Игоревна, главный бухгалтер почитаемого в городе стройтреста, и Степан Никифорович, который именовал себя «бывшим инженером», теперь абсолютно ненужным на родном заводе, когда-то крупнейшем в регионе, где уже больше половины цехов используется под торговый комплекс. Присоединилась и шумная кругленькая Зинаида, представившаяся мастером из модного салона, которая поделилась с Лилией Ильиничной воспоминаниями школьной юности — сплошными пятерками по сочинениям и двойками по математике, из-за чего пришлось поступить только на парикмахерские курсы. Было удивительно узнать, что угрюмый тип с тростью — ее муж, который когда-то работал в фирме теплоходного босса. «И вот прикипел здесь к этому Золотову, вообще своего благоверного не вижу», — похохатывала неунывающая Зинаида.
Книжникам в тот день не суждено было собраться: свершившаяся во время тихого часа трагедия перевернула весь устоявшийся на судне уклад, породив самые разные эмоции — недоумение, отчаяние, сочувствие, а у кого-то и усмешку: дескать, наказание за неправедное богатство. Да в России бывает ли другое? — пожимали плечами скептики. Одни жалели молодую вдову, другие пытались вычислить преступника. Кто-то обмолвился — не маньяк ли? И это вселило страх в наиболее тонкострунные души.

* * *
«Чехов» причалил к пристани, и строгим радиоголосом Эльвиры на берег попросили не выходить. Все сгрудились на палубе, едва не накренив судно в одну сторону, зато увидели, как по сходням поднялись двое в полицейской форме. Капитан встретил их у трапа, повел на второй этаж. Протянул ключ от люкса. Рядом уже стояла Алина, сменившая свои фешенебельные платья на джинсовый костюм.
— Это супруга погибшего, — представил ее Туктаров. Полицейский, что был возрастом постарше, кивнул: «Далеко не уходите, понадобитесь следователю».
И повернулся к Туктарову: «Следователя вызывали с садового участка — только успел доехать туда. Это далековато, но скоро уже прибудет. Мы все формальности пока проделаем — работы хватит…»
Туктаров лишних вопросов не задавал, и без того сообразил, что теплоход тут задержится не на полтора часа по расписанию. Хотел было спросить, как будет с трупом, но решил подождать до следователя. С теплохода, конечно, снимут.
Наверняка оставят в здешнем морге. А дальше что? Как же родне хоронить будет сложно. От дома ведь солидно отплыли.
Пока полицейские фотографировали и что-то измеряли, капитан стоял в дверях и не мог уяснить, зачем он тут нужен, но стоило ему сделать движение к выходу, как старший полицейский словно этого ждал: «Время не заметили, когда труп обнаружили?»
— Я в акте все указал, — ответил Туктаров, но назвал три часа дня, пояснив, что примерно тогда к нему постучала Алина: «С двух до четырех у нас на судне мертвый час, — сказал и спешно поправился, — тихий час. Он еще тогда не кончился, грохот в дверь да громкий плач всех перебудили». И добавил после паузы:
«Супруга его подскажет точнее, она покойного обнаружила».
Появился следователь — довольно молодой, в модных усах и бородке. Пожал руку капитану:
— Ваше имя-отчество? Здравия желаю, Марат Загирович. Я Кузовлев Олег Викторович.
Подошел к полицейским:
— Эко его угораздило… Говорят, большой босс. Хозяин ваш, да, Марат Загирович?
— Хозяин теплохода, — уточнил тот с твердостью, неожиданной при его приветливой улыбке и открытой доброжелательности ясных голубых глаз. Но, видно, потому и стал «маяком», как было принято писать о нем в газетах еще с советских времен, что сочетал в своем характере качества, без которых руководитель только таковым числится.
— Рана колотая. Нож или кинжал… Наверняка концы в воду, — следователь объяснялся с полицейскими, вызывал по телефону скорую. К капитану обратился по-деловому: — Когда труп увезут, буду с людьми встречаться. Кроме его супруги, подскажите, с кем есть смысл побеседовать. С вами позже поговорим, отдельно».
Туктаров, позвав Алину, сказал ей, что покойного оставят в здешнем морге, и услышал, как, едва открыв дверь к следователю, она запричитала, всхлипывая:
«Я только с ним. Я тоже высажусь». Уловил, как тот спокойно возразил: «Не смогу вас отпустить. Здесь совершено…»
«…преступление», — мысленно закончил фразу капитан и согласился с ним, ведь Алину можно считать первой подозреваемой. Пока что раздумывал, кто был бы полезен следователю, и остановился на Ратниковой: они с Майей Борисовной все и всех здесь знают, наверняка видели, с кем Золотов общался, а уж о том, что Алина водила шашни со старпомом, в курсе вся команда. С другой стороны, ее понять можно: благоверный возле молоденьких крутится, она вроде его-то куда моложе, но для юных девчонок уж почти старуха, вот и сама ему назло загуляла, а потом взяла и ткнула в самое его любвеобильное сердце. Видок у нее, правда, такой, что в гулянках на стороне вряд ли от мужа отстает…
Санитары прошли с носилками. Пассажиры сгрудились у борта. Ни привычного шума, ни досужих толков. Тихо и печально. Ратникова сидела у следователя.
Гончарова ждала своей очереди. После обменялись впечатлениями.
Майя Борисовна предположила, что ее скромные сведения об адюльтере Алины и кое-какие познания о танцевальном хобби Регины вряд ли особо заинтересовали следователя. А Владлена Васильевна похвалилась, что ее слушал очень внимательно и в конце поименовал «мисс Марпл». «А я его поправила на «миссис».
— И кого вы с ним назначили в преступники? — улыбнулась Майя Борисовна.
— У меня на подозрении пятеро, — невозмутимо продолжала Владлена Васильевна. — Алина, конечно, в первую очередь. На чем бы не был основан ее брак — на богатстве Золотова или, во что трудно поверить, на внезапной в него влюбленности, их отношения развалились. Но даже если муж ей глубоко безразличен, все равно, согласись, женщину заденет его к ней невнимание.
— Теперь такие нравы, что они могли договориться о полной свободе друг друга, — усомнилась ее слушательница.
— Нет, в этом случае ей обидно: он же на людях не скрывает своего равнодушия. В общем, для отмщения повод есть, тем более что и капиталы ей отойдут немалые.
— Ладно. Давай следующих кандидатов, — кивнула Майя Борисовна.
— Номер два — восточная соблазнительница Регина. После их поцелуев на скамейке она вечером такие взгляды на него кидала, когда он с Лолой любезничал.
Словно Зарема из «Бахчисарайского фонтана».
— Ну и что? На ее месте любая бы ревновала.
— Да, Майечка, любая, но не такая, как она. Вот смотри: для Лолы этот Золотов — один из поклонников, тешил самолюбие, что не только молодые у ее ног. Она девушка с правильным воспитанием, и женатый, пусть хоть богатый, ей не нужен, она нацелена на серьезный роман с обязательной свадьбой. Регина же из другой среды. Ее хамоватая командирша-бабка далека от Лилии Ильиничны, как черт от ангела. Ну даже если на бабушек не смотреть — и в хороших семьях из дочек порой вырастают такие сексуально-меркантильные девицы, никто уже этому не удивляется.
— Откуда ты взяла, что Регина меркантильная?
— Из своего жизненного опыта. Уверена, что она готова была пойти к нему на содержание. А там, глядишь, и жену вытеснить. Видела рекламу? Какой-то тип кричит даме, когда она садится в машину к другому: «Чем он лучше?» — и она в ответ: «Моложе».
— Влада, с твоими фантазиями трудно спорить. Ты всегда забиваешь своей темпераментной логикой, — ласково попеняла Майя Борисовна. — Значит, Регина…
А еще кто пал жертвой твоих умозаключений?
— Старпом Виктор. Ему сверхвыгодно избавиться от Золотова. Расчистить дорогу к Алине. Допускаю, что она ему действительно нравится. Он производит неплохое впечатление. Но, с другой стороны, можно и прикинуться ради немалой наживы и собственного теплохода. А еще лучше совместить и возлюбленную, и деньги. Может, они вообще сговорились, и все это на пару проделали. Почти как у Лескова в «Леди Макбет Мценского уезда».
— У тебя то Зарема, то Катерина Измайлова. Будто собрались здесь герои литературной классики. Скажи, а такой законный путь, как развод, уже не действует?
Обязательно убивать? Зачем сразу отказывать человеку в порядочности, да просто в разумности? — попыталась защитить Виктора Майя Борисовна. — Сама же говоришь, что производит неплохое впечатление. Мне так он симпатичен, да и капитан его, помнишь, как-то похвалил.
— Да, как серьезного своего помощника. Но это профессиональная характеристика. А человеческие качества могут быть совсем иными. Впрочем, разве я против того, чтобы мое предположение не подтвердилось? — мирно развела руками Ратникова.
Репродуктор зашипел и защелкал.
— Сейчас наш культорганизатор прикажет ужинать, — усмехнулась Майя Борисовна, а та произнесла неожиданно любезным тоном: «Уважаемые туристы, работники ресторана приглашают вас на запоздавший ужин. Всем приятного аппетита!»
— Видишь, как можно ошибиться в оценках, — уже в коридоре продолжила Гончарова. — Обычно короткое «Просим на ужин», а тут сама приветливость. Хоть как-то поднять людям настроение… Даже такой сухарь, как Эльвира, заслуживает за эту попытку положительного балла.
Теплоход тронулся ближе к ночи. Владлена Васильевна подняла ставни на окнах, проверила, плотно ли закрыла. Майя Борисовна одобрила: «Маньяк — не маньяк, а осторожность нам не помешает». Подруги улеглись, выключили свет, но прерванное обсуждение не прекратили.
— Диджея тоже будешь выгораживать? — Владлене Васильевне не терпелось высказаться. — Этот с петушиным гребешком верзила не так прост, как кажется.
За Региной следит неотступно. У нее с Золотовым вполне могло зайти дальше поцелуев, и убрать мешающего разлучника, самому попасть на его место, — почему бы нет? Станешь возражать? Но ведь задействованные в моих выводах персонажи так или иначе знакомы друг с другом. Регина и этот Алик здесь работают — не только же в нашем рейсе, их отношения завязались не сейчас. Как и у Алины с Виктором. Золотов нанимал команду, она как-никак жена его, и уж капитан с главным помощником наверняка ей давно известны.
— Пожалуй, что так. А диджей и у меня, Владочка, особого доверия не вызывает. Какой-то скользкий, из нынешних оболтусов, — откликнулась Майя Борисовна. — Среди моих студентов добрая треть таких. Будущие учителя, они и не помышляют о школе. Получат «корочки», как сами безапелляционно заявляют, и устроятся, где работы поменьше, а лишь бы деньги платили. Я поражаюсь: зайдешь в магазин — не техники, нет, в какой-нибудь обувной или даже женской одежды, — а там «продавец-консультант» — молодой парень, высоченный крепыш, ему бы дома строить, самолеты водить, да мало ли какой есть истинно мужской труд, а он с приклеенной улыбкой на чужие ножки туфельки примеряет.
— Вот именно, — подтвердила Ратникова. — Таким деньги посветят, они и убьют хладнокровно… Но последний мой кандидат вроде из другого теста. Это Кирилл, в Лолу влюблен по уши. Я даже сама сомневалась, назвать ли его следователю.
Но этот юноша, видимо, впервые потерял голову из-за любви, мог возненавидеть такого Золотова за одно только его постоянное присутствие рядом с «единственной и неповторимой». Будешь смеяться, но я опять обращусь к классике. Кавалер де Грие ради своей Манон…