В большую темную квартиру на 1-й Тверской-Ямской гости собирались тихо, воровато оглядываясь. К спиритическим путешествиям у новых властей вопросов пока не было, но настроения чекистских начальников так переменчивы.
После холодного и смердящего мочой парадного в натопленную квартиру входили почти как в рай: шумно здоровались, энергично скидывали вещи, почти готовы были целовать хозяйку, но сдерживались, конечно. По Москве гуляло столько бактерий и вирусов, занесенных воинскими эшелонами и мешочниками, что в чувствах надо было проявлять осторожность. Больницы были переполнены больными тифом, испанкой и корью, лекарств не хватало. Дров, кстати, тоже, но в квартире дипломированного медиума было тепло.
— А в Америке, говорят, люди ходят по улицам в марлевых масках и в трамваях в них ездят. Испанки боятся, — объяснила пожилая путешественница, усаживаясь за стол и погружая разутые ноги во влажный теплый песок, насыпанный под столом в специальную емкость.
— И у нас бы ездили, да марли не достать, — вздохнула ее подруга. — А вообще, культурная страна! Я бы хотела как-нибудь там оказаться. Только не в Нью-Йорке. Там негров много, а я их боюсь.
— А чем это вам негры не угодили? — вступил плешивый господин с кавалерийскими усиками. — Те же люди. Не страшнее чекистов.
— Вы что такое говорите, нашли с кем сравнивать, — испуганно зашелестела полная дама в светлой блузке. — Чекисты хотя бы бандитов ловят, а негры кого? Вшей на аркане?
— Чекисты ваши тоже только вшей ловить способны, да еще, может, честных людей, у кого еще совесть осталась.
За столом зашикали и непроизвольно увеличили с плешивым дистанцию. Гармония круглого стола оказалась нарушена.
— Товарищ, заткнитесь уже, кто вас пригласил сюда, честное слово. Если вам нужны неприятности, идите на Лубянку, что здесь-то забыли? Мы приходим к Клавдии Ильиничне отвлечься от безрадостных будней, опасностей, посмотреть на счастливых людей по ту сторону колючей проволоки, а вы опять тыкаете нас мордой в дерьмо. Ведите себя прилично или проваливайте, — авторитетно заявил мужчина в пенсне.
— Хорошо, хорошо, извините. Не будем о неграх, — пробурчал плешивый. — Я ведь не ходил раньше на спиритические сеансы. Почем мне знать, может, это все шарлатанство и сто первый способ отнять копеечку у простого народа. Хочу сам проверить, может, и не зря сюда запись на три года вперед. Отвлечься мне тоже хочется.
— Вот и сидите спокойно, недоверчивый вы наш, — подхватила тему женщина в длинном жаккардовом френче и шляпке, тоже, видать, из бывших. — Клавдия Ильинична настоящий физик, выпускница Бестужевских курсов! Знаете, кто был ее учителем?
— Кто?
— Попов! Александр Степанович!
— Изобретатель беспроволочного телеграфа?
— Вот именно! Они вместе ходили с учителем на кладбище и общались с духами при помощи электричества. Потом эта техника пригодилась и для морского дела.
— И как же они при помощи телеграфа с духами общались? — удивился молчавший до этого худой мужчина в галстуке и длинном плаще, который почему-то не был оставлен на вешалке. — Какой-то странный маршрут для прогулок со студентками.
— А куда, по-вашему, должен был профессор вести студентку, на танцы, что ли? Раньше нравы были не то что сейчас — стакан воды называется… Распутники. Вот и водил ее на научные занятия, в лабораторию свою, на кладбище. Они там железные штыри в могилы втыкали и подавали на них электрический ток с помощью динамо. Да не просто так, а морзянкой. А в сторожке у кладбища за столом сидел друг Попова, Рыбкин, и фиксировал ответные сигналы грозоотметчиком, это прибор такой, его тоже Попов изобрел.
— Значит, оставляли Рыбкина в сторожке, а сами к могилкам? Ай, молодцы!
— Тьфу на вас, извращенец.
— Молодой человек, не хочешь — не слушай, а нам не мешай, — сделала замечание пожилая дама. — И что же он там нафиксировал?
— Ну, в основном то же, что и передавал Попов. Собственно, в этом и был эффект беспроволочного телеграфа, принесшего ему славу и деньги на покупку имения в Тверской губернии. Там, кстати, Александр Степанович с Клавдией Ильиничной свои опыты продолжили и очень усовершенствовали технику. И кое-что еще узнали, кроме морзянки.
— Да как же они продолжали, когда с Поповым на даче семья жила?
— Ну что вы такой упертый, ей-богу! Исключительно научный интерес, я вас уверяю. Правда, в усовершенствованиях они переусердствовали, кажется, и у Попова случился инсульт. Совсем молодым умер, в полном расцвете сил… Но Клавдия Ильинична дело жизни изобретателя не оставила и применила его на пользу всем жаждущим общения с потусторонними силами, то есть нам.
За столом помолчали.
— А вот и Клавдия Ильинична, здравствуй, голубушка, — с искренним радушием поднялась навстречу хозяйке дома недавняя рассказчица. — А мы тут о твоих опытах вспоминали. Куда сегодня отправимся? Есть уже наметки?
— Здравствуй, Аглая. А куда хотите? — обратилась к гостям женщина-медиум, продолжая приготовления к трансу.
Она поставила на спиртовку серебряную опиумницу с порошком самого тонкого помола, разожгла огонь и проверила влажность песка под столом. Потом разулась и заняла свое место на высоком кожаном стуле с медными подлокотниками.
— Хорошо бы в Китай… — мечтательно прошептала путешественница со стажем. — Я обожаю эту страну! Длиннющие каналы с лотосами, работящие люди, Фарфоровая башня…
— Фарфоровую башню, к вашему сведению, разломали какие-то повстанцы еще 70 лет назад.
— Очень жаль… Я читала про нее в какой-то старой книжке. Из нее можно было видеть весь Нанкин с окрестностями. А звон колокольчиков, развешанных вокруг каждого этажа, лился над городом, как песня усталого ветра. Но в Китае и без башни хватает чудес! Одна китайская стена чего стоит. Мой муж видел эту стену, когда строил Маньчжурскую дорогу. Где он сейчас, мой Савва…
— Да, в Китай было бы неплохо слетать. И в Америку тоже… А я раньше в Баден любил ездить, видел там Чехова, кстати, — поделился плешивый. — Да где сейчас курорты. Разве что в лагерь принудительных работ назначение выпишут… Замолкаю, замолкаю, — добавил он, почувствовав осуждающие взгляды путешественников.
— Ну, в Китай, так в Китай. Сама давно мечтала. Главное, чтобы электричество не выключили, — сказала Клавдия Ильинична и оценивающе посмотрела на подвешенную над столом лампу. — В последнее время на электростанции Брестского вокзала постоянные перебои. А путь не близкий.
Горьковатые пары опиумного порошка уже начали свое незаметное действие, наполняя собравшихся чувством единства и эйфории. Гости возложили руки на стол и стали ждать контакта медиума с духом.
Клавдия Ильинична глубоко задышала, закрыла глаза и подняла руки кверху. Тусклая электрическая лампочка над столом начала тревожно мигать, щелкать и, наконец почти погасла. В то же время державшиеся за руки путешественники почувствовали легкое электрическое покалывание в районе лодыжек, толчки и глухой стук стола. Запах опиума уже не казался таким горьким, всем стало не до него на фоне отчаянных гримас медиума.
Наконец Клавдия Ильинична устало откинулась в кресло и грубым мужским голосом произнесла:
— Он здесь.
— Кто?
— Дух. Из Китая, кажется. Вы можете задать ему вопросы.
— Как звать тебя, дух, — собравшись с мыслями, спросил мужчина в пенсне.
В ответ стол задрожал, электрическое пощипывание ног усилилось, и все явственно услышали стук: звонкий, глухой, глухой, звонкий, потом пауза. Опять два звонких и глухой, пауза, два звонких.
— Пу И, — перевел не снявший плащ мужчина.
— Это китайский император? Но он ведь, кажется, жив! — удивился плешивый. — Или умер уже? Вы ничего не напутали?
— Я был офицером Императорского флота, — гордо ответил плащ, — и морзянку знаю лучше, чем вы родинки у себя на теле!
— Ну, к родинкам я не приглядывался, так что вам не трудно поверить. Но, может, букву какую пропустили…
— Или две… — продолжила мысль пожилая, — ведь стук-то нечеткий. Бог его знает, как там звук от духа на стол идет.
— Нет, точно Пу И, — обиделся офицер, — но, может, не император! В Китае народу — прорва, может, у них людей с именем Пу И — сколько у нас Романовых! Не каждый Романов царь.
— А давайте проверим, — предложила Аглая, — пусть покажет нам Фарфоровую башню!
— Которую снесли?
— Ну да, если это другой Пу И, давно умерший, для него показать башню будет плевое дело.
— А если ныне здравствующий?
— Не сможет показать. Или что-то другое сделает, проявит как-то себя. Ну я не знаю.
— Хорошо, — согласился плешивый, поворачиваясь к медиуму, — Пу И, покажи нам Фарфоровую пагоду в Нанкине!
Люди сидели, прислушиваясь к электроразрядам и шорохам, и гадали, как дух справится с заданием.
Рука лежавшей на кресле Клавдии Ильиничны затряслась и потянулась к столу, совершая характерные рыскающие движения.
— Он ищет карандаш и бумагу, — догадалась Аглая, — это же излюбленная техника духов! Вселяются в руку медиума и рисуют! Сейчас мы все увидим.
Аглая подвинула к руке Клавдии Ильиничны блокнот и карандаш, лежавшие у спиртовки, и подвинулась ближе к медиуму, чтобы лучше видеть рисунок. Дрожавшая рука схватила карандаш и, не обращая внимания на лежавшую в трансе хозяйку, принялась быстро-быстро чертить на бумаге. Вниманию изумленных граждан предстал образ башни с гладкими стенами и большими окнами. Никаких загнутых по китайской традиции кверху карнизов между этажами не наблюдалось, а вместо колокольчиков вдоль стен были развешаны какие-то панели, наподобие стеклянных парусов. К башне вела грубая лестница из входящего в моду бетона, а вместо изящного шпиля из сложенных друг на друга камней наверху виднелся какой-то столб с набалдашником.
— Ну вот, очевидно же, что дух никогда не видел Фарфоровой башни, — разочарованно сказала потерявшая мужа путешественница. — Она вся была украшена резьбой и арками, окна и двери на каждом этаже обрамлялись белым фарфоровым кирпичом, а широкая лестница к главному входу была низкой и сплошь выложена камнем!
— Так какую же башню нам показывает этот самозванец? — грозно спросил мужчина в пенсне.
Медиум обиженно повернулась на кресле, обратив к собравшимся голые плечи и собранные в пучок волосы.
— Ну зачем вы его обижаете, — постаралась разрядить ситуацию Аглая, — может, он показал нам какую-то другую фарфоровую башню. Может, китайцы ее снова выстроили, только по-другому, современными дешевыми материалами. Так-то похожа, высокая.
Медиум начала потихоньку разворачиваться к столу.
— Не слышал я о таком строительстве, — неуверенно сказал плешивый. — Впрочем, новости до нас из Китая доходят плохо. И у них бардак, и у нас…
— Товарищ, не отвлекайтесь, — перебила его Аглая. — А давайте попросим его показать себя? Фото императора ведь помните. В круглых очках.
Рука Клавдии Ильиничны вновь потянулась к листу, на этот раз не так быстро и уверенно, и стала рисовать какой-то портрет в знакомой собравшимся технике художников РОСТА. На рисунке проявилась мужская фигура с грозным лицом, тянувшая указательный палец прямо в зрителя. На заднем плане виднелось странное монументальное здание, напоминавшее одновременно и античный храм, и кремлевскую башню, а под плакатом — то, что это плакат, можно было не сомневаться, — читалась подпись: «Строители, счет идет на минуты!» Рядом с фигурой мужчины рука медиума зачем-то пририсовала группу людей в медицинских масках и ковш, вероятно, трактора, с лозунгом «Закопаем вирус вместе с короной».
— Интересно, это опиум так действует или наш дух умом тронутый? — спросил офицер флота. — Он наконец снял свой плащ и почти лег на стол, чтобы рассмотреть лицо Пу И. — Он вроде китаец, а пишет по-русски, да еще в новой орфографии. Никаких «ер» и «ять».
— Действительно, — согласился человек в пенсне, — но он может быть и русским. Или самоедом. Сейчас в Москве кого только не встретишь. Идет, скажем, дворник, глаза узкие, лицо круглое, едва успеешь подумать, что китаец, а он на тебя матом! Да без акцента! Знамо, русак, пьет только до одури. Может, наш дух тоже, того, алкоголик.
— А почему он строителями командует? Может, все же император? — с надеждой спросила Аглая.
— А это мы сейчас узнаем! — злорадно протянул плешивый. — Пу И, где ты живешь?
Стол опять затрясло, послышались неуверенные удары, причем капитан так и не смог их перевести в буквы, потом стало тихо, и только огонь спиртовки стал вдруг ярче и ровнее. В синем свете пламени стал проявляться маленький круглый стол с сидевшим за ним полурусским-полукитайцем, который тонкой серебряной трубочкой втягивал в нос рассыпанный на блюдце порошок.
— Что это? — испуганно шепнула Аглая, вцепившись в локоть оставшегося без плаща офицера.
— Не знаю. Наверное, наш дух. Давайте попросим его осмотреться.
Дух начал крутить головой направо и налево, даже посмотрел в окно. Путешественники увидели непривычную золоченую мебель, странную картину на стене, в которой двигались людские фигуры и передвигались футуристические машины, как на экране синематографа, и уходящую к Кремлю широкую улицу.
— Вроде Тверская, но сразу не узнать, — произнес человек в пенсне. — Широкая и гладкая дорога, совсем новые дома, фонари. Ни конки, ни экипажей, одни гладкие, как яйца, машины… Может, это Москва в будущем?
— Час от часу не легче! — взмолился плешивый. — Ну как дух может быть в будущем? Он ведь потому и дух, что тело у него умерло!
— А это что? — кивнула в сторону Пу И Аглая.
— Шарлатанство сплошное, что-то вроде стереоскопа, — уверенно произнес плешивый и ткнул пальцем в Пу И.
Синий огонь спиртовки опалил палец так, что собравшиеся почувствовали запах мяса; плешивый с визгом отдернул руку и попал офицеру в лоб; тот ловко вытащил локоть из хватки Аглаи и со всей мочи заехал обидчику в ухо. Плешивый свалился под стол, попал обожженными пальцами в мокрый песок и тут же получил разряд током.
Некоторым путешественникам это показалось очень забавным, они хохотали и дергали друг друга за пальцы, скатывались под стол в поисках электрических приключений и хватали соседей за мокрые лодыжки; дамы визжали и пытались лягаться; стол ходил ходуном.
Когда все немного успокоились и вытащили из-под стола заплаканного плешивого, спиртовка почти догорела, а медиум сладко спала в своем кресле.
— И что это было? — опять затянула свою песню Аглая. — Может, это опиум виноват? Клавдия ведь говорила, что он у нее особенный, прямо из Индии. Кто его знает, что в него по пути просыпалось…
Спиртовка загорелась ярче, над столом опять появился мужчина с трубочкой, наклонился к своему блюдцу и снова исчез. Медиум только всхрапнула.
— Не похоже, — сказал в пенсне и проверил страницы блокнота. Рисунки были на месте. — У меня есть только одно объяснение.
— Какое?
— Это не он дух, а мы.
Над столом повисло молчание.
— То есть Пу И в будущем вызывает за столом духов и вызвал нас? Всех сразу?
— Да, как-то так.
— Значит, мы умерли? — тихо спросила Аглая и всхлипнула.
— Не плачь, — постарался успокоить ее офицер, — все умрут. Но в нашем случае это не обязательно результат трагедии. Пу И живет в далеком будущем, когда мы состарились и умерли, так что жалеть себя пока рано.
— Так давайте спросим, как при нем изменилась Москва, — предложила путешественница со стажем.
— Хорошая идея! — поддержал ее плешивый. — А как мы это сделаем, раз наш медиум в отключке?
— Знамо как, стуком! — догадался мужчина в пенсне. — Раз духи мы, Пу И наш стук должен услышать.
— Точно! — обрадовался морской офицер и приготовился стучать. — Что спросим?
— Пусть снова покажет себя сначала.
— «Явись!» — отстучал офицер. Звонко-глухо, звонко-глухо, звонко-глухо-глухо, — стучали костяшки. Ноль эффекта. Звонко-глухо, звонко-глухо…
Наконец в свете горелки снова возник Пу И. Он сидел за столом и грустно смотрел свой домашний синематограф, в котором он же, в медицинской маске, стоял среди людей в белых халатах и в таких же масках и что-то объяснял, махая руками, а на полотне мигало слово «самоизоляция».
— Спроси его, — попросила Аглая, — продолжается ли у них испанка?
«У вас эпидемия?» — отстучал офицер.
Лампа над столом заискрила, потом погасла, и ножки стола снова начали подпрыгивать. Офицеру это напомнило землетрясение, которое он как-то пережил в Константинополе. Глухо-звонко-звонко, звонко-глухо.
— Да.
— Что за медицина у нас такая, никак с вирусом справиться не могут! — нахмурилась любительница Китая. — Муж говорил, в Манчьжурии вирусы иголками лечат, и помогает!
— Ну, то Китай, древняя цивилизация. А я не люблю уколов. Лучше спиртом лечиться, — сказал в пенсне.
— И всю жизнь ходить в маске… Хорошо, хоть марля у них появилась. Интересно, масок-то на всех хватает? — спросила Аглая.
Офицер быстро отстучал вопрос.
Глухо-звонко, звонко, глухо. «Нет», — донеслось в ответ.
— Странно, — проворчал пострадавший плешивый, — дорогу на Тверской смогли сделать, а марли все так же не хватает.
— У вас что, все еще правят чекисты? — внезапно прокричал он духу.
Путешественники вновь отпрянули от контрреволюционера.
— Он сумасшедший, — послышались голоса. — Нет, ошпаренный! Да отстаньте вы от него!
Стол между тем вздрогнул и опять начал стучать глухо-звонко-звонко, звонко-глухо. Собравшиеся помолчали.
В это время очнулась медиум, посмотрела на шкатулку, в которую давеча сложила собранные с участников деньги, и четко простучала своим пухлым кулачком:
— Ну хоть рубль-то твердый?
Глухо-звонко, звонко, глухо.
— Да что же это такое, не меняется ничего! — вздохнул плешивый. — Та же испанка, те же чекисты, тот же военный коммунизм.
— Зато электричества у них, наверное, много, — решил поддержать попутчика офицер.
Пу И в свете горелки произнес «да», что легко читалось по губам, уронил голову на руки и заплакал. Спиртовка погасла.
Ошарашенные путешественники несмело начали вылезть из-за стола, благодарить Клавдию Ильиничну и расходиться в темную, промозглую Москву.
— Почему же он все-таки заплакал, когда сказал про электричество? — неожиданно спросила Аглая.
— Поживем — увидим, — хмуро предположил морской офицер.
Опубликовано в Юность №5, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!