ОПАЛЬНЫЕ КЛЁНЫ
Опальные клёны, опальные клёны,
Где ваши хвалёные кроны-короны?
Где высокомерные верные тени?
Где шепот проворных придворных растений?
Где ваши калёные в зелени латы,
Что стрелы дождей отражали когда-то?
Какими вы скверными скверами стали!
Листву ваших дней по Москве пролистали.
Осталось от вашего прошлого света
Лишь крошево листьев, отброшенных с веток,
Лишь сучья и ветви, застывшие немо,
Лишь ветры времен да остывшее небо!
В ГОРОДЕ ОСЕНЬ. СТАНСЫ
В городе осень срывает фальцетом
Аплодисменты листвы без труда.
Я не хожу на чужие концерты –
Я на свои то хожу не всегда.
Да и летаю душой крайне редко
В небе. Чего уж греха там таить.
Так что не зря ты задумалась, детка,
Стоит ли время поэту дарить?
Стоит ли слушать его откровенья,
Если ничто не изменится впредь?
Разве сгоревшие в печке поленья
Могут кого-то повторно согреть?
Разве воскреснут разлуки и встречи,
Если как лёд, прислонить их к виску?
Разве слова человеческой речи
Выразить могут любовь и тоску?
Листья неслышно срываются оземь,
Словно природа смывает грехи.
Лучше, чем эта продрогшая осень
В мире никто не напишет стихи.
ДРЕССИРОВЩИК СЛОВ
У меня простое ремесло,
Удивлять, наверное, и нечем:
Я всего лишь дрессировщик слов,
Звуков человечьей русской речи.
Я беру их из лесу домой,
Как зверушек на руках качая,
Чтоб кормить холодною зимой
Свежей рифмой за горячем чаем.
Друг за дружкой я их строю в стих,
Объяснив условие задачи –
Непослушных ёжиков своих,
Нареченных так, а не иначе.
Для того дана мне голова,
А в придачу к ней – язык и имя,
Чтобы беспризорные слова
Воспитать домашними, родными.
Тайну благозвучия храня,
Задыхаясь от любви и боли,
Сколько их прошло через меня
Перед тем, как убежать на волю,
Чтобы не томиться взаперти,
Устремляя взоры к небосводу,
Чтобы в новой жизни обрести
Крылья для полета и свободу.
Потому я и раскрыл тетрадь,
Собственного мира отраженье,
Чтоб их просто научить летать
Силой своего воображенья.
Если ты поднимешь в небо взгляд
И зацепишь им с пол-оборота,
Как по небу ёжики летят,
Знай, что это всё – моя работа!
СЕРЕДИНА ЛЕТА
Хоть на дворе лишь середина лета,
Но облака в июльском небе где-то
Уже осенним полнятся дождём.
А мы, боясь, что время провороним,
Ворон считаем и друзей хороним,
И электричку на перроне ждём.
Но пролетают электрички мимо
И тают спички дней неуловимо
Под безразмерным облачным зонтом.
А мы стоим посередине лета,
Не понимая, как случилось это
И как случится что-нибудь потом.
ПОЛЫНЬ
В сладком запахе яблок и дынь
Надо мною качается август,
И на вкус ощущается август
Сладким запахом яблок и дынь.
В сладком запахе яблок и дынь
Просто грех не наесться от пуза
Полосатых пузатых арбузов,
Что хрустящей водой налиты.
Этот запах и эти плоды,
И такие волшебные травы,
Что врачуют душевные травмы
Цвет шалфея и цвет лебеды.
В сладком запахе яблок и дынь,
В двух шагах от созревшего рая
Лишь в пыли у дороги полынь,
Как полы в полусгнившем сарае,
Все горчит, оставляя следы
В сладком запахе спелого лета…
Только стоит ли помнить про это,
Если сладостью полны сады?
КОЛЬЦЕВЫЕ
По Москве разбегаются кольца,
В растревоженный омут маня.
Кольцевые мои, успокойтесь,
В круговерть не тяните меня.
Видно, память вращаться устала
И застыла в вагонном стекле,
От прогулок по Тёплому стану
Ей, как видно, не стало теплей.
Так зачем же ей снова крутиться
Там, где время оставило след,
Оживляя себя по крупицам
Возвращением прожитых лет?
По Садовому ль буду слоняться,
Буду ль мчаться в метро по кольцу –
Леденящее “не прислоняться”
Мне опять прислонится к лицу.
Словно строгий служитель музея
Драгоценностей детских времён
Зазевавшегося ротозея
Замечанием в чувство привёл,
А сейчас из музея прогонит
Этот вредный старик, и тогда
Пронесутся в дверях перегоны –
Застеклённого детства года,
По Москве, разбежавшейся в кольцах,
Как круги по воде при грозе…
Кольцевые мои, успокойтесь,
Не тяните в свою карусель.
Опубликовано в Литературный Иерусалим №37
