***
Огляделся – иная среда!
Приспособиться было пытался –
Жёлтый дьявол и грош не подал…
Видно, прочно в «совках» я остался.
В том, что рынок – зазорного нет,
И делишки у многих неплохи.
Грустно то, что художник, поэт
В прейскуранте записаны в лохи.
Взбизнесился несчастный народ! –
Не до скрипок да литературы…
С потепленьем глобальным грядёт
Ледниковый период культуры.
Мир потонет в деньгах и во лжи.
А духовная часть постепенно
Вмёрзнет в Лету. Останутся жить
Похоронные марши Шопена.
***
Глухие дебри. Луч прощальный…
Гниют болота. Дремлют совы.
Там – одинока и печальна,
Людьми забыта, бродит совесть.
Там нет жилья и нет дороги.
Туманы сыро липнут к платью,
Быльё босые режет ноги –
Идёт она и молча плачет.
Стремясь к богатству и успеху,
Её, как дряхлую служанку
И как досадную помеху,
Прогнали прочь… А ей всех жалко.
Наднебесная гора
Этот сон не выдумал, не вычитал,
Ясно видел: вечный, как любовь,
Крест лучился светом переливчатым
Над вершиной – бело-голубой…
У подножья спали ветры вьюжные;
И – кольцом средину охватив –
Серебрились облака жемчужные,
Хоть разуйся и по ним ходи.
В странном гроте, выше что находится,
Неземные, светлые лицом,
Под святым сияньем Богородицы
Средь других стояли мать с отцом.
Мимо бед земных, к чему-то высшему
Их несла незримая река;
Я их звал – они меня не слышали,
Так и не узнав издалека…
Со времён Иерусалима
На осле Он въезжал, осиянный…
Чернь, толпа… вот такие они:
В час триумфа кричали: «Осанна!»
Через несколько суток: «Распни!..»
После вновь уповают на бога.
До поры будут тех обожать,
Кто собой защитит их, убогих,
И обязан любить, ублажать.
Нынче нужен Спаситель им снова,
Во грехах извалялись вконец,
Ждут прощенья… но так же готовы
Крест срубить и напялить венец.
Им кровавого зрелища надо…
Совершив свой неправедный суд,
Вновь собьются в покорное стадо,
И опять фарисеи пасут.
Золотой жук
Осенний свет к земле прильнёт,
Печаль высокую прольёт…
И в чаще, ржавой до изнанки,
Лешак нечёсаный вздохнёт,
Рябина красным полыхнёт,
Как шалью смуглая цыганка.
Денёк погодой одарил
И поздним солнцем озарил,
Сменил унылые картины;
В кусту, застрявшем в камыше,
Блестит, похожий на мишень,
Лоскут ажурной паутины…
…Бредёшь в стеклянной пустоте
С невольной думою о тех,
Кто здесь топтал тропинки эти:
Ушли в грядущие года,
Иль в никуда и навсегда –
Прожив своё и не заметив?..
Луч низом медленно скользит,
Травинку острую пронзит
До самой тоненькой прожилки;
Жук золотой по ней ползëт,
Ползëт, родной, своей стезëй,
Упорно так – как я по жизни…
Соловей
В саду осеннем,
под сиренью,
В траве пожухлой, не дыша,
Забытый, маленький, смиренно
Он кверху лапками лежал.
Комочек серый, невесомый,
Не отличить от воробья;
Он не покинул куст знакомый,
Не улетел к чужим краям.
Ещё весной порхал по веткам,
Клевал росу, жару терпел;
И услаждал слух человека –
Как восхитительно он пел!
Как вдохновлял он человека,
Что он под звёздами творил:
То дивно щёлкал и чечекал,
То воздух трелями сверлил!..
Старался так самозабвенно,
Как будто нёс благую весть,
Что вся земля – благословенна,
И что любовь на свете есть!..
Умолк, родной… Мой разум ропщет:
Вот так, один, замру и я;
Нам только жизнь даётся общей,
А смерть у каждого своя.
Зачем для доли скоротечной
На этот свет нас занесло?..
Мы как бы знаем, что не вечны,
Осознавать – вот, тяжело.
Застыть на долгую минуту,
Себя жалея… А потом
В бордовый лист певца укутать
И схоронить под тем кустом.
К деревне
Встаёшь и спозаранок шаришь спички…
Деревня, ну опять ты, ё-моё,
Укуталась в ненастье, как чумичка,
В осенне-беспросветное хламьё…
Да хватит облачаться по-старинке,
И печь топить особой нет нужды.
Ну что ты по привычке моешь крынки –
Кому они, щербатые, нужны?
Никто не навестит, не приголубит
Забытую в забытом том краю,
Лишь дети городские как бы любят
За пенсию несчастную твою.
В глуши ты и сама почти глухая,
Теряешь ум, по-старчески чудишь.
Уж у окна печально не вздыхаешь,
Лишь в никуда невидяще глядишь…
Деревня! Погоди ещё немножко!
Принарядись. Нам нечего терять.
Накроем стол. Я сдую пыль с гармошки –
И с песней!.. Помирать, так помирать.
Опубликовано в Кольчугинская осень 2022
