Зульфия Ханнанова. СВЕТ СЧАСТЬЯ

Перевод с башкирского Светланы Чураевой

*  *  *
Я привожу в порядок дом,
Цветы – на окна, чистый стол
Накрою белым полотном,
Усердно натираю пол.

И платье новое на мне,
И ситец новый на окне.
Стараюсь, не жалея сил,
А дом по-прежнему не мил.

Снимаю вкусный суп с огня,
Из печки – хлеба аромат.
Дом образцовый у меня,
Но словно холодом объят.

Мне на порядок сил не жаль,
Но всё равно в душе разгром –
Ведь не сверкающий хрусталь
Сияньем наполняет дом.

Да, мебель, люстры и ковры –
Всего – завидуйте! – полно.
Но за сверканьем мишуры
Не видно, как внутри темно.

Я тщетно чищу, тру, спеша,
До блеска очищая дом, –
Не дом мой тёмен, а душа.
Мне душно – душно! – в блеске том.

Его я вижу сквозь печаль –
Как в паутине трещин он.
В нём не сверкающий хрусталь
Лучами мог быть отражён.

Та искра, что согреть могла,
Во мне спеклась в палящий ком.
Неосторожный вздох – и дом
Мгновенно выгорит дотла.

…Недавно я в любви плыла,
И счастьем полнилась душа.
Я в волнах твоего тепла
Цвела, тобой одним дыша.

Свет счастья! А сегодня дрожь
Меня в твоих объятьях бьёт.
И каждый вдох – как острый нож,
И душу вспарывает лёд.

Моя обида велика –
Мой милый, ты мне был бы мил,
Когда б на балке потолка
Не люстру – люльку! – закрепил.

И счастье в эту колыбель
В пелёнках белых бы легло.
Я б не терзалась, как теперь,
Дыханья сохранив тепло.

Дороже мебели любой,
Знай, колыбели благодать.
Так почему ж, моя любовь,
Ты люстры вешаешь опять?

Ну, смейся! – Смейся надо мной –
Иных причин веселья нет.
Хоть десять люстр повесь – темно.
Ведь лишь от люльки в доме свет.

*  *  *
Разрывающая боль,
Не дающая дышать,
Навсегда теперь со мной –
Я убила малыша.

Он – кровиночка моя,
Ясный свет в моё окно.
Что отвечу сыну я? –
Просит братика давно.

Мой сынок не виноват,
Что в слезах сижу порой.
В списках повседневных трат
Нет братишки, мальчик мой.

Мальчик мой не виноват.
Он обиделся всерьёз.
Как черёмуха блестят
Глазки детские от слёз:

– Неудобно одному
В эту мне играть игру.
Не купили почему
Мне ни брата, ни сестру?

– Дети дороги, сынок.
Мало денег ведь у нас.
Может, купим мы совок
И лошадку, и КамАЗ?

– Мама, нет, не нужно мне
Ни машины, ни коня!
С кем же ездить на коне –
Нет братишки у меня.

Ох, родной… Ложись в кровать.
Кто б тебя утешить мог?
Может, сказку рассказать?
Может, спеть тебе, сынок?

Слёзки высохнут твои.
Моему же сердцу – смерть:
Омертвело биться средь
Ежедневной толчеи.

Дом отныне без души,
Я к безумию близка.
Ах, сынок, не тормоши!
Ах, любимый, не ласкай!

Наш отныне проклят дом –
Даже сотню лет спустя
Будет горько плакать в нём
Нарождённое дитя.

Плод мой – в небе голубом
В ореоле белых крыл.
Доктор скальпелем его
Расчленил, но не убил.

И в ночи глядит с мольбой –
Деток полный небосвод! –
Мне вопросом душу рвёт:
«Что вы сделали с собой?»

«Что вы сделали?» – вопрос
Льётся с выси вновь и вновь.
Вновь и вновь! Покуда кровь
Не зальёт сиянье звёзд.

Кровью пламенной объят
Целый мир, горит в огне –
Говорила мама мне:
Коротка дорога в ад.

*  *  *
Росли у мамы впятером,
Дом – на хоромы не похож.
Нас пятеро! Но лишним ртом
Ни одного не назовёшь.

Не разлучались никогда,
Наш дом – наш рай – лелеял нас.
На пять и радость, и беда
В нём умножались каждый раз.

Никто там не был одинок,
Любимы были все подряд,
Всем находился уголок.
И гостю дом всегда был рад.

Всех равномерно теплотой
Дарила мамочка моя,
И солнечен дом детства мой,
Родные солнечны края.

Ах, мама, мама, – ты всегда
Источник света и тепла.
А я сегодня от стыда
Готова выгореть дотла.

В сорок четыре родила
Она меня. Наперебой
Её корило полсела:
Что, мол, оставит сиротой.

Но пересудам поперёк,
Лишь день оттаял добела
И белый снег на окна лёг,
Меня на свет произвела.

Мне день и ночь дарили свет.
Дивился, хмыкая, народ:
«Вот дурочка, на склоне лет
Себе прибавила хлопот!»

Но, мама – за дитя горой,
И я не стала сиротой.
Рассеивал насмешек рой
Свет счастья мамин золотой.

Терпенье – мамы естество.
Как дуб на берегу крутом,
Она держалась, никого
Не называя лишним ртом.

Я не осталась сиротой.
Просила маме долгих лет.
И подросла, и с теплотой
Соседи мне смотрели вслед.

Как был прекрасен счастья свет,
Он рос и раскрывался вширь.
Но света счастья больше нет,
Сбежала песня из души…

Сбежала песня. Не свежа
Моя душа теперь навек.
Свободна песня, а душа
Уже стреножила свой бег.

Она б покинула меня,
Но не закончился ещё
Ведомый мной день ото дня
Надежд и сокрушений счёт.

Коль я уйду – убью родных.
И маме станет свет не мил.
Ведь ей на нас, на пятерых
Хватает почему-то сил!

Когда семейный общий сбор
Пропустит хоть один из нас,
Она сметёт по десять раз
Со скатерти незримый сор…

И точно так же я мечусь
По дому с тряпкой и совком.
Хотя меня сгибает грусть
Не о пяти, а об одном.

Ах, мне бы в мамину любовь
Вернуться, прыгнуть с головой,
Чтоб я девчонкою домой
Бежала беззаботно вновь!

Свет счастья – как забыть его?
Им мама наполняла дом.
И не считала лишним ртом
Из пятерых ни одного…

*  *  *
Смыта чёрною струёй
В дьявольский водоворот –
Словно я ненужный плод,
Отторгаемый Землёй.

Лето? Осень? – не понять.
Но вокруг со всех сторон –
Будто слёзы лились вспять –
Мёртвый сумрачный каньон.

В горной рухнувшей гряде
Незаметна колея.
«Человечество, ты где?» –
Закричала в страхе я.

Но, молчаньем окружён,
Встал в горах погибших здесь
Чередой бесплодных жён
Только мёртвый черный лес.

Вот он, жребий мой, суров –
В одиночестве душа
Средь безжизненных стволов
С ношей странствует, кружа.

Тишина вокруг и хлад,
И душе всё холодней.
Не видать ей райских врат,
Но и ад закрыт пред ней.

В высь небесную с мольбой
Обращается душа.
Как же страшно ей одной
В пустоте и тьме дышать.

Вопрошать в который раз:
«Человечество, где ты?»…
Вдруг громоподобный глас
Загремел из пустоты.

То ли с неба рухнул вниз,
То ль набатом изнутри:
«Человек, остановись,
Что творишь ты, посмотри!

Закосневшие во зле
Люди смотрят ли вперёд?
Всё живое на Земле
Хочет свой продолжить род.

Даже яблони свой цвет
Для плодов раскрыли лишь.
Мне не нужен твой ответ.
Знаю я, о чём молчишь.

Что осталось – промолчать
Пред расплатою сполна.
Коль ребёнка губит мать,
Жизнь на смерть обречена.

В материнстве – жизни власть,
В материнстве – счастья свет.
Ты ж от жизни отреклась…»
Тут душа вскричала: «Нет!»

«…Стал у жён свободный нрав –
Кайф важнее малыша…»
Но, всю боль в ответ собрав,
Закричала «Нет!» душа.

«Что, ещё один едок
Вас вконец бы разорил?»
«Нет! – собрав остатки сил,
Отвечаю, – нет, не мог
Он ничем нам помешать…
Нет!
Нет!
Нет! – кричу подряд. –
Пусть вернётся счастья свет!
Пусть Аллах меня простит!»
Обратив к Каабе взгляд,
Я расплакалась навзрыд.

*  *  *
Пробыв в объятьях забытья,
Я слышу, словно в полусне,
Рёк ангел: «Мамочка моя,
От слёз твоих так тяжко мне.

Так больно. Да, ты не со зла…
Терзаешься, себя кляня…
Всё ж как ты допустить могла,
Чтоб скальпель расчленил меня?

У нас с тобой одна душа.
К тебе, страшась небытия,
Ища защиты от ножа,
Всем существом прильнула я.

Но в ледяной твоей груди
Приюта не нашлось душе.
А я ведь дочерью прийти
К тебе готовилась уже.

Ты выла, закусив губу,
Не потому, что дочь твоя,
Не испытав свою судьбу,
Ушла с порога бытия.

Тебя терзала тела боль,
Пока душа моя в мольбе
Об окровавленной тебе
Ввысь вознеслась, простясь с тобой.

Взлетев в сиянии золотом,
Я вмиг достигла высоты…
Мам, пусть я стала б лишним ртом –
Убийцею не стала б ты.

Кричишь, опомнившись сейчас,
Что доченьки с тобою нет.
К тебе душою устремясь,
Я – Мамочка-а-а! – кричу в ответ.

Но перекрыты нам пути,
С тобой не встретимся средь тьмы.
Я не успела в мир прийти.
Обняться не успели мы.

Невыносимо мне смотреть,
Как слёзы, мама, Землю жгут.
Тебе ведение было ведь,
Какие бедствия всех ждут.

Не покидай меня хоть здесь.
Да, изо всех я буду сил
Молить, чтоб Бог тебя простил!
И, может быть, надежда есть.

В грехе ты бьёшься, как в силках,
Моей убийцей стала – пусть.
Но, если сжалится Аллах,
Я всё-таки к тебе вернусь…»

*  *  *
Взмолилась после этих слов,
Себя в отчаянии колотя:
«Прошу, прости! Верни любовь –
Верни, Аллах, моё дитя!»

И гром с небес: «Стой. Не зови
Ребёнка ты. Пустыня здесь».
«Я – женщина! В моей любви
И пустырю дано зацвесть!»

«Похоже, – слышу я в ответ, –
Твоё раскаяние – не ложь.
С одним условием счастья свет,
Возможно, ты себе вернёшь.

«На всё согласна! Лишь бы мир
Цветами весь покрылся вновь».
«Что ж верю я в твою любовь.
Давай договоримся мы.

Запомни, – вымолвил Аллах, –
Долг матери – важней всего.
Держа ребёнка своего,
Мать Землю держит на руках!»

*  *  *
Я Землю на руках держу,
И Солнце у моей груди –
В моих объятьях малышу
Пусть будет радостно расти.

Уютный наш и светлый дом
Не обходите стороной!
Порядок воцарился в нём –
Сияет люлька предо мной…

Опубликовано в Бельские просторы №3, 2020