***
Всю ночь природа за окном
ворочалась лесным медведем,
гудел железной крышей дом,
как будто в полудрёме бредил.
Я просыпался в темноте
и, слухом погружаясь в звуки,
лежал, как в вечной немоте,
мой сон принявшей на поруки.
О чём я думал? Обо всём
одновременно; странно мысли,
как будто хлюпанье веслом,
терялись где-то в тайной выси.
Казалось мне – я имярек,
в дремучий лес забредший странник,
чья речь – теченье древних рек,
чьи чувства – дикий конопляник.
А утром, выйдя из воды,
текущей медленно в бессмертье,
я вновь ступил на путь беды
разверзнутого лихолетья.
С тех пор тоскую я о том,
что напророчил сон невнятный,
когда природа за окном –
как зверь, а ход времён – обратный.
***
Собака попросилась в дом.
Желанье друга означает,
что волчий ветер за окном
недружелюбно лес качает
и рвёт деревья, словно пасть
воздушная рябит клыками;
что можно запросто пропасть
в неравной схватке с чужаками,
чьи силуэты в плевре туч
страшней невиданных чудовищ,
как будто россыпь с горних круч
мифологических сокровищ.
Входи, дружок. Холодный пол?
Плотнее закупорим окна,
запустим газовый котёл,
разбудим миф, который соткан
тысячелетьями из снов,
простых мечтаний и желаний,
а не магических основ
из книги тайных заклинаний;
который справится с любым
чудовищем неистребимым;
в котором всякий пёс любим
своим хозяином любимым.
Мы будем слушать целый вечер,
Как от бессилья плачет ветер…
***
В желанье выбрал новую звезду.
Хотелось бы уютно встретить старость
в цветущем приусадебном саду,
дарующем приятную усталость.
Белить стволы и обрезать суки,
лечить кору деревьев после спячки
и наблюдать, как майские жуки
срываются с листвы берёз с горячки.
Ходить по одуванчикам, косить
ручной косой медовые соцветья,
сажать растенья, вымакав в грязи
их корешки… и думать о бессмертье
всего-всего живого на земле,
что было, есть и будет неизменно,
что по-родному дорого так мне
и для кого моя судьба мгновенна.
Старик и сад. Классический сюжет.
Пусть всё на белом свете повторимо,
я всё равно скажу природе: «Нет,
как я люблю, ты только мной любима!
Ответь же буйной кипенью цветов,
прощая протестующую ноту
в моей любви, ещё я не готов
с землёй, как всё живое, слиться плотью».
***
Надежды призрачны, успехи эфемерны,
тот счастлив, кто в исканиях постиг,
что в жизни самый радостный и верный
путь – проживать всецело каждый миг.
Случайность или дар великий свыше
жизнь – не дано узнать нам, но дано
дышать и видеть, осязать и слышать,
переживать с другими заодно.
Жизнь каждого из нас неповторима,
как яркий миг, которым мы живём,
когда горит душа – неопалима,
как купина – горит живым огнем.
***
Нет блага лучше, чем построить дом.
Воображать хоромы по разметке,
орудовать пилой, и топором,
и мастерком, как землепашцы предки.
Без крова обустроишь ли семью,
постигнешь все премудрости науки,
отыщешь ли среди дорог свою,
чью крутизну зауважают внуки?
Начало и основа жизни – дом.
Какая ни обрушится стихия,
спасая род, не забывай о том,
что есть у нас и общий дом – Россия.
***
Когда бы мне, как пчёлке в янтаре,
застрять навеки в этом летнем дне,
наполненном смолистым белым светом,
по древним повторяемым приметам
во всём похожем, как близнец, на дни
провинциальной русской старины.
Задует ветер, брызнет тёплый дождь,
к земле пригнётся колосками рожь,
вершинами деревья закачают,
и к трубам над деревнею причалит
нагруженный небесной влагой флот,
лишь цепь грозы сверкнёт и громыхнёт.
***
А мы свой якорь бросили давно
в лесном краю, где каждое бревно,
положенное в сруб, лучится солнцем,
и синева полощется в колодце,
как будто небо воду пьёт с земли,
и с туч, как с губ – на избы-корабли.
Мы в них плывём, размеренно живя,
измерив век от всходов до жнивья.
Нам всё равно, что от Земли до Марса
вот-вот пройдёт космическая трасса.
По замыслу творца нам суждено
нести потомкам хлебное зерно.
Идут века. Как пчёлка в янтаре,
зерно залито солнцем в летнем дне.
***
Устав от человеческого мира,
ищу покой в глухом уединенье,
в кругу друзей давнишних, безъязыких,
притворства избегающих, как зла.
Они меня ни в чём не донимают
вопросами и просьбами пустыми,
своими убежденьями и верой
в своё предназначенье на земле.
Шумят листвой,
цветут, свистят, щебечут
о самом сокровенном откровенно
и от меня не ждут речений пылких
с опорой на великие умы.
Едины мы и в равенстве рожденья,
и в смысле обитанья на планете,
родившей нас и давшей счастье жизни,
чтобы обречь язвительно на смерть.
Но тем-то и милы мои друзья,
что матери своей не проклинают,
сегодняшним живут и неустанно
заботятся о предстоящем дне.
Так и Христос учил нас жить на свете:
без лжи и быть всегда во всём собою,
чтобы усердно совершать работу
по чуду сотворения души.
Учения Его друзья не знают
в природной зыбке.
Только суть не в этом.
Куда важнее, что о нас, о смертных,
всё знает Тот,
Кто смертью смерть попрал.
ДОМ
На поле, по которому бежал,
сминая рожь, мой дед от «мессершмитта»,
а много раньше на телеге с житом,
насыпанным в мешки, как пьедестал,
по полевой просёлочной дороге
на свадьбу ехал прадед одноногий,
к груди цимбалы крепко прижимал.
А веком раньше вёл Наполеон
свои войска на взятие Смоленска
и, может, из того вон перелеска,
ныряя сердцем в канонадный гром,
в подзорную трубу смотрел на город
и улыбался, что падёт он скоро… –
На этом поле я построил дом.
В живых уж нет, кто мог бы рассказать,
какими удалыми были свадьбы,
как лихо оттанцёвывали сваты,
а пышная невестина коса
у незамужних пестовала зависть,
и васильками во поле казались
у жениха с невестою глаза.
И тех уж нет, кто мог бы показать
оружие и царские медали
прапрадедов, что славно побеждали
французов; уж смолкают голоса
героев битв с фашистскою ордою,
и не отлита каждому герою
погибшему народная слеза.
А дом стоит; на плаче и крови
родной земли; а звонкие цимбалы
рвут звуками вселенские порталы,
и чувства, отпылавшие однажды,
для утоления духовной жажды
несут мирам в мелодиях любви.
И окна дома светят по ночам
в ночную мглу потусторонним светом,
как будто дом заговорён заветом,
известным тайно этим лишь местам,
чтоб землякам, здесь жившим
и живущим,
Хватило места, словно
в райских кущах,
Бродить по бесконечным этажам.
***
Молодые яблоньки мои,
Древние ночные звездочёты,
Облетают майским цветом дни,
Не унять разбуженной природы.
Заговорных чародейских книг
Не найти для чудосотворенья.
Не остановить прекрасный миг
Сладостного пылкого цветенья.
Выдумал бы я и сам слова,
Чтобы вышла времени помеха,
Да к плечам прилипла голова
Грешного земного человека.
***
Олегу Ермакову
Выросшие саженцы мои,
В жизни всё у вас ещё в начале,
Соком жизни время напоит.
А меня, увы, вином печали.
Скоро ль, нет ли, а придёт пора
И для вас, бушующих цветами,
Повторится радости игра.
Но меня уже не будет с вами.
Опубликовано в Новая Немига литературная №2, 2022
