* * *
День к хандре незаметно привык,
В доме слишком просторно, –
Дерева, разветвясь непокорно,
Не срываясь на крик,
Издают остывающий звук,
Что-то вроде напева,
Наклоняясь то вправо, то влево
Вслед за ветром – и вдруг
Заслоняясь листвой
От неряшливой мороси, рея
Как во сне – и мгновенно старея,
Примирённо качнув головой.
Так и хочется встать
На котурнах простора,
Отодвинуть нависшую штору,
Второпях пролистать
Чью-то книгу – не всё ли равно,
Чью конкретно? – звучанье валторны,
Как всегда, непритворно,
Проникает в окно,
Разойдясь по низам,
Заполняет округу
Наподобье недуга –
И смотреть непривычно глазам
На небрежную мглу,
На прибрежную эту пустыню,
Где и ты поселился отныне,
Где игла на полу
Завалялась, блеснув остриём
И ушко подставляя
Для невидимой нити – такая
Прошивает, скользя, окоём,
С узелками примет
Оставляя лоскут недошитым,
Чтоб от взглядов не скрытым
Был пробел – а за ним и просвет.
* * *
Призрак прошлого к дому бредёт,
Никуда не торопится,
Подойдёт – никого не найдёт,
Но такое накопится
В тайниках незаметных души,
Что куда ему, дошлому,
Торопиться! – и ты не спеши,
Доверяющий прошлому.
Отзвук прошлого в стёклах застрял
За оконною рамою –
Словно кто-нибудь за руки взял
Что-то близкое самое,
Словно где-нибудь вспыхнуло вдруг
Что-то самое дальнее,
Но открыться ему недосуг, –
Вот и смотришь печальнее.
Лишь озябнешь да смотришь вокруг –
Что за место пустынное?
Что за свет, уходящий на юг,
Приходящий с повинною,
Согревающий вроде бы здесь
Что-то слишком знакомое,
Был утрачен – да всё же не весь,
Точно счастье искомое?
Значит, радость вернётся к тебе,
Впечатления чествуя,
С тем, что выпало, брат, по судьбе,
Неизменно соседствуя,
С тем, что выпадет некогда, с тем,
Что когда-нибудь сбудется, –
И не то чтобы, скажем, Эдем,
Но подобное чудится.
* * *
Истосковавшись по зиме,
Мы забываем оглянуться
Туда, куда нам не вернуться,
Куда не выйти в полутьме.
Не заглянуть за локоток
Обеспокоенной метели, –
Мы сами этого хотели –
Глотать потери горький сок.
Неторопливей и черней
Приходит сумрак вечерами,
Как некий гость, к оконной раме –
А мир просторней и верней.
А мир осознанней стократ,
Непогрешимый и суровый,
Сгущает лезвия надбровий,
Неподражаемый собрат.
И снег, оттаивая вдоль,
Не устоит пред этим взглядом,
Зане смутился где-то рядом,
Свою запамятовав роль.
И что мне делать с этой мглой
Без домино и полумасок,
Где сыплют пригоршнями сказок
В котлы с расплавленной смолой?
* * *
Нет, никто не сумеет сверчков убедить
Замолчать! – это звёзды над ними
Да сады над рекой – их нельзя оградить,
Населить сторожами ночными.
Значит, ныне и присно сумей улучить
Не мгновенье – лишь тень мановенья, –
Ран сердечных, как видишь, нельзя залечить,
Невозможно постичь дуновенье.
Только шорох услышим – и тихо вокруг,
Только лодки затоплено тело,
Только замерли оба и вздрогнули вдруг –
Ты сама этой песни хотела.
То не ласточки лепят гнездо за гнездом –
Улетели они безвозвратно, –
И уйти не хотим, и ступаем с трудом –
Ну когда же вернёмся обратно?
Паутины осенней летящая нить
С чем связует? – их много на свете,
Чтобы рук не тянуть и примет не хранить,
Быть за всё пред собою в ответе.
Расскажи, расскажи – чем была ты жива?
С чем пришла ты ко мне? – как спешила? –
Не умолкли сверчки, не исчезли слова –
Есть над нами Небесная Сила.
* * *
Как мученик, верящий в чудо,
На острове чувства стою –
И можно дышать мне, покуда
Всего, что могу, не спою.
И вместо кифары Орфея
В руке только стебель сухой –
Но мыслить по-своему смею,
Затронутый смутой лихой.
И кто я? – скажи-ка, прохожий,
Досужую выплесни блажь, –
У нового века в прихожей
Ты места спроста не отдашь.
А мне-то жилья островного
Довольно, чтоб выстроить мост
К эпохе, где каждое слово
Под звёздами ринется в рост.
И всё-таки зренье иное
Дарует порою права
На чаянье в мире земное,
Чьим таяньем почва жива.
* * *
Увы, роднее наших дней – не будет,
Они уйдут, овеяны тоской, –
И память грешная хрустальный шар раскрутит –
Предгрозья час, нависший над рекой.
Не возражай! – истерзан иль наивен,
Минуя прошлое, пойду я напрямик
Туда, где дол, предчувствующий ливень,
Был в ожиданье так разноязык.
Лазурным роздыхом иль трепетом стрекозьим
Пусть будет каждый миг заворожён, –
Пускай сады, застигнуты предгрозьем,
Воспримут мглу, похожую на стон.
А гром ворчит, ворочая раскаты,
Свинцовые, с налётом серебра,
И ртутные, текучие палаты
Выстраивает в мире для добра.
Никто вокруг не ведает, когда же
Начнётся ливень, – вот оно, «чуть-чуть»! –
И тяжесть неба, в скорби о пропаже,
Ничтожной капле точный чертит путь –
Упала, вздрогнула, в пыли, дыша, забилась,
Почти изгнанница, отшельница почти, –
И ничего уже не позабылось,
И рубежа ещё не перейти.
* * *
Вот смеркается, вечереет, –
И душа уже не болеет,
Но глаза от прохожих прячет,
А порою по-птичьи плачет.
Кто ты – горлица иль зегзица? –
Отзовись, не пугайся, птица! –
Не стенай надо мной, не надо,
Не кружись над громадой сада.
Отзовись из далёкой были,
Где себя наяву забыли, –
И во сне возвращенья нету
К золотому началу света.
Что же, корни его – в землице?
Не кричи надо мной, зегзица!
Что же, ветви его – не тронешь?
Что ты, горлица, страшно стонешь?
На кого же ты нас покинул?
Лучше в сердце во мраке вынул,
Лучше б слуха лишил и зренья!
Где предел моего горенья?
– Нет конца твоему горенью –
Ты живущим пришёл в даренье,
Ты поёшь, и звучанье это –
Золотое начало света.
* * *
Пусть я вам не нужен сегодня, покуда
Не вспомните сами, что жив,
Пусть ваши гортани столетья простуда
В сплошной превратила нарыв,
Пусть помыслы ваши недобрые скрыты,
А добрые все на виду, –
Сегодня мы с вами поистине квиты,
А прочего я и не жду.
Так спрячьте же толки небрежные ваши
Подальше, до лучших времён, –
Испившему темени горькую чашу
Не место у ваших знамён.
Оставьте всё то, что оставить хотели –
Авось пригодится потом –
Под спудом, – я помню снега и метели,
Обвившие сердце жгутом.
Я помню весь жар этой силы безмерной,
Идущей оттуда, куда
Ведёт меня ввысь из кручины пещерной
Встающая в небе звезда.
А вас, оголтелых, сощурившись гордо,
Пусть ждут на постах ключевых
Сыны Измаиловы – смуглые орды,
Скопленье племён кочевых.
* * *
Флоксы заполнили сад.
Это – исход карнавала.
Что ж, оглянусь наугад –
Юности как не бывало.
Молодость, пряча лицо,
Сразу за юностью скрылась.
Полночь. Пустое крыльцо.
Нет, ничего не забылось!
Прошлое встало впотьмах,
Словно толпа у причала.
Окна погасли в домах.
Помни, что это – начало.
Всё, с чем расстаться пришлось,
Всё, что в душе отзывалось,
К горлу опять поднялось –
Значит, вовек не терялось.
Роз лепестки и шипы,
Свет на мосту и в аллее,
Шорох сухой скорлупы – –
Нет, ни о чём не жалею!
Ветрено. Гомон в порту.
Флаги над мачтами вьются.
Вот перешли за черту –
Нет, никому не вернуться!
Кончено. Поднятый трап.
Берег отринутый. Пена.
Дождика в море накрап.
Знали бы этому цену!
Пасмурно. Холод проймет –
Муки предвестие новой.
Только на веках – налёт,
Фосфорный, ртутно-лиловый.
* * *
Дождём умытые листы,
Сиянье из-за окоёма,
Из-за расплавленной черты,
Благая, пряная истома.
Какой-то, видно, есть резон
Стоять под струями прямыми,
Чтоб, отдышавшись, как сквозь сон,
Своё тебе промолвить имя.
И я мгновенно узнаю
Друзей возвышенных давнишних,
Преображавших жизнь мою,
В усталых яблонях и вишнях.
Как изменились вы, друзья,
Как постарели ваши лица! –
Но будут ваши жития
На клеймах памяти светиться.
В природе – свой извечный чин,
Как в храме – для иконостаса,
И предостаточно причин
Для слова, образа и гласа.
И лучше выразить, как есть,
Единство времени и доли,
Чем лавры в будущем обресть
И не избавиться от боли.
* * *
И столькое было давно по плечу,
Что равного днесь и не знаю –
Но я разбираться во всём не хочу,
А просто грущу, вспоминая.
Круги разойдутся по вешней воде,
До осени там доставая,
Где даже в отзывчивой вроде среде
Гнездится пора грозовая.
Ладони открой этим ливням ночным,
Прибрежным валам неуёмным,
Замашкам дикарским и просьбам ручным,
Затерянным в мире огромном.
Не только событья в горсти собери,
Но – суть их, вселенские связи,
Сплетенья наитий, – и всех примири,
Чтоб в каждой аукались фразе.
Не зря ты когда-то шагнул в эту смоль,
В алмазное это кипенье –
И чуять грядущее снова изволь,
Чтоб стало блаженнее пенье.
* * *
Распознать знакомое струенье –
Созиданье? – нет, сердцебиенье,
Прорицанье, рвение, забвенье,
Состраданье, – вот она, зима!
Серебренье, веянье, порханье,
Привыканье, тленье, придыханье,
Пониманье, жженье, полыханье,
Тайники, задворки, закрома.
Ну-ка вынем джинна из бутылки,
Поскребём растерянно в затылке,
Золотые времени ухмылки
Превратим в песчинки, – полетим
В никуда, – с волшебными часами
Заодно – и даже с небесами
Не в родстве ли? – может, с чудесами
Всё, что проще, видеть захотим.
Не затем я гибнул, воскресая,
Чтобы мгла куражилась косая
Над землёю, – столькое спасая,
Обрести пристанище в тиши
Помогло мне всё, что было близким,
Что высоким было или низким,
Было с ростом связано и риском –
Вот и стало памятью души.
* * *
Пристрастный плещется родник,
Никем не виданный доселе, –
И ты растерянно приник
Не просто к бездне – но купели.
Над морем, рея в высоте,
Горит костёр необычайный,
Чтоб в каждой грезилось черте
Всё то, что впрямь считалось тайной.
Нисходит свет на всех, кто встарь
Томились цветом или звуком,
Проникшим в изморозь и хмарь,
Дохнувшим Бахом или Глюком.
И что там осторонь за грань
Топазом в пальцах ювелира
Блеснёт, чтоб вдруг разбиться всклянь
Об эту оторопь клавира?
Ты улыбнёшься: нелегко
Не отпустить, тебе во благо,
Туда, где дышит глубоко
Сомнамбулическая тяга.
Из гипнотической точки
Рванись – авось и отзовёшься
Тому, чьи образы близки,
Которых больше не коснёшься.
Как ни казни себя – пойми:
Луны никто не одолеет,
Она витает над людьми –
И с нею чудо уцелеет.
Покуда ночь к тебе добра,
Покуда сыро в мире этом,
Бреди до самого утра
Туда, где встретишься со светом.
Опубликовано в Плавучий мост №1, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!