Вера Котелевская. ОЛИВКОВЫЙ ВЗМАХ НА СТЕНЕ

Из «Книги фигур»

* * *
Прошлого нет.
Запах ила и вербы
всё ближе.

Пятна клубничной крови
в садовой траве:
забивали курицу, не удержали.

Нет и общего прошлого,
коль скоро и мы
порознь.

Марля тумана
бинтует себе потихоньку
то и это, здесь и там.

Никогда не носила
ключ на шее.

Значит, и там
буду свободнее прочих.

11.12.2018

* * *
Вдруг выйдем — и
наберём воды впрок.
Дождя, рваной ваты
снега и синей, затем
чтобы пить.
И можно затем
никуда не ходить.
Попить тишины,
подержать руки
в руках.
Нарвать травы,
повернувшись одновременно
к поезду, солнцу, луне, пустырю
футбольного поля,
раскатам такого-то детства.

18.12.2018

* * *
поздним утром такого-то
бутылочного стекла
блик оливковый взмах на стене
прорези жирных балконов
птицы дворов
няни детей
шофёры машин

медленный поворот
головы
целых кажется двадцать
лет жили вместе —
но нет
одиннадцать
точно угольные ноги ворон
в жавороночьем синем снегу
в рассыпчатой влаге
той
акварельной бумаги

14.01.2019

* * *
у них это было:
сгинуть в метель

заплутать, закружить
разматывая кружева
увидишь на миг
орнамент —

лошадь и смерть
ледяные
красивые

зажмурившись
поправляешь холмы одеяла

ставишь будильник

26.01.2019

* * *
со дна морей
достаю хворь:

какая она тогда
была? такая ли,
как сегодня —

сейчас, этой серебряной ночью,
жрущей мой свет,
пьющей вовсю
обоняние-осязание?

глупый урок физкультуры
мартовская свирель
грушовка-речка
резиновые сапоги
малярши в сукне
лимонная эмульсионка

постоянно
путаешь эти и те
слои
перемахиваешь десятки
(лет)

комкаешь нежные
тетради-утопленницы

28.01.2019

* * *
Я лучше схожу
в музей.
Там чёрная ваза мертва.
Подставляясь взгляду,
она не может не знать, как прекрасна.

Так мёртвой царевны
не может окончиться срок,
а мой век —
на исходе.

То-то бардак,
расточительность, карамельная ломкость,
как в бакалее времён
переворота.
И это шаманство, когда,
не спрашивая, запускаешь язык
в самый мозг —

и пробуешь краем
холмистый рисунок.

7.08.2018

* * *
В этой другой
жизни
льются русалочьи волосы —
линии на лобовом
стекле
беспутность памяти

отворяются двери
и змеи втекают по чёрным дорожкам
сада
выпуклые и тугие

мне некому
произнести: я

здесь предпочтительней
возвратные формы глагола
в третьем лице

змеи твои
обезглавлены
ржавая миска
опустошена чужой собакой

ничего не хранится
(тебя кроме
под створкой сновидческой
лба).

19.03.2019

* * *
на бумаге
плотское перестаёт быть бесплотным
наливается гневом и разумом
расправляет плечи
склоняет овечью голову

я хочу иметь дело
только с тобой

большими, распаханными для сумасшествия
днями —

где вещь вырастает с дом
и пахнет снопевческим илом
опасно сближаясь с сетчаткой —

саботировать
(время, место, действие)

слушая плеск
последней водички

30.07.2018

* * *
Август выжал.
Чёрный чай
южных небес
диковатых, усеянных снегом.

Запрокинув голову,
не дышать,
не ждать простых вещей,
не производить сложных.

Когда возвращаешься вором оттуда,
молишься тут на перекрестья рам,
боготворишь эти белые строгие планки,
сдаёшься рисунку —
ждёшь запаха яблок-в-соломе
от узеньких форточек —

глупости, а! хлопаешь дверью,
выходишь на службу.

28.08.2018

* * *
завтра уже минус один
снег
на ветру
мыкается фитилёк
вот-вот сгинет

на столе — работы китайских студентов
о джойсе
лимон, треугольные шляпы, полосы риса
почерком каллиграфическим
(сдуто из википедии, это натюрлих)

как я люблю небылицы

твои небылицы любила
рой партитур
краденые утра и холодок
их
кутаясь в речь ненашу
закатывать первый скандал
восхищаться собой —
взрослой

12.11.2018

* * *
Переплёты окон
хватают взахлёб
снег.
Дерево рам оттает
и будет чуть сладким.
Ничего своего
не было:
книги, тетради.
И чёрная горка
с чужой зелёной посудой.
Когда проезжал трамвай,
салатницы делали «ззз…».
Думалось: нет, так хорошо
быть не может. Ещё
было можно не вздрагивать по будильнику.
Приходил
друг, другой, и черви шелковицы падали
в снег,
и всё завершалось —
и не кончалось.

13.11.2018

* * *
А на дорогах
гололедица.

И флюс
у тонущего под подушкой
ребёнка.

И твой бессеребряный голос
о горной реке, бегстве, постыдном затем
возвращении.

И тощие плечи мои
после болезни.

И море.

Когда впервые
видишь папоротник
поверх апрельского моря,
вдыхаешь постыдную соль
нефти, похоти, водорослей,
больше не можешь болеть — больше

не можешь.

2.12.2018

* * *
не отпускаешь но
как только —
я наконец заговорю прозой

станет морозным
воздух
скрип рыжего от золы
снега

безымянное небо деревни
ржавая древесина сараев —
ото всего
больно и радостно

все эти спрятанные до поры
предметы
встанут передо мной

и даже ты
превратишься в далёкую
острую как уголёк
фигурку

11.12.2018 

Опубликовано в Вещь №1, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Котелевская Вера

Родилась в 1974 году в посёлке Оредеж Ленинградской области. Окончила Ростовский государственный университет (1997), кандидат филологических наук (2002). Член Российского союза германистов. Доцент кафедры теории и истории мировой литературы факультета филологии и журналистики Южного федерального университета. Автор трех поэтических книг: «Оды промзоне» (2010), «Береговая география» (2011), «Чу!» (2012) и монографии «Томас Бернхард и модернистский метароман» (2018). Стихи публиковались в журналах «Дети Ра», «Зинзивер», «Новая Юность», «Воздух», «Двоеточие», «Цирк Олимп + TV». Участвовала в проекте «Русская поэтическая речь» (2016–2017). С 2012 года пишет «Книгу фигур» — сборник поэтических миниатюр, связанных модернистской идеей слова как персонального шифра в разноречии культур и эпох. Живет в Ростове-на-Дону.

Регистрация
Сбросить пароль