«О МУЗА…»
Не сомневайтесь, крест Голгофы
весьма надёжный пьедестал!
Людмила Дербина
1.
На этом балу, как Золушка,
по острым углам теснясь,
а может, как певчий скворушка,
глядящий в кошачью пасть,
смущённо и безалаберно,
скрывая биение чувств,
качаюсь на шаткой палубе,
играя излучиной уст.
И мне устоять на палубе
не моего корабля
так надобно, ох как надобно!
Ведь это стихия моя.
Стихия моя стихийная,
живые слова и стихи!
Зачем же песни литийные
под утро кричат петухи?
2.
Как наркоман, подсевший на иглу,
подсела на поэзию и гласно
играю в эту смелую игру,
хотя она не менее опасна.
Затягивает в омут языка,
берёт в полон, как чары Бонапарта.
От «ломки» – то ли бунт, то ли тоска
пугает, как кармическая карта.
Тропой Морфея ходит по ночам,
по закоулкам сна и сновидений,
и раздирает, во весь глас крича,
утробу мозга нерождённый гений,
не ведающий, что отныне строфы,
стократным эхом в небе отзываясь,
вернутся наземь, где стоят голгофы,
куда крест будет несть не озираясь.
3.
Стихи мои поют без нот,
по слуху, наугад, на ощупь…
Из сердца жизнь их достаёт
и устилает, словно роща
листвой в осенний солнцепад
уставшую от родов землю,
мою судьбу. Локрийский лад l:*
щемит в словах… Их звукам внемлю…
А может, им дано поднять
такие атомные взрывы,
что дух безверья двинет вспять,
вскрывая Вечности нарывы?!
А может, им дано мести
конюшни авгиевы – души,
чистилищем стать для земли,
вбирая глупость вездесущих?..
И среди тысяч грешных тел
на ощупь, наугад, по слуху, –
пока мой стих не омертвел, –
я прислоняюсь к жизни ухом,
глазами, сердцем, жилой, нервом…
Лишь в запредельной вышине
в моём свиданье – с Богом – первом
отдамся Вечной тишине.
УМИРОТВОРЕНИЕ
Солнце склонило голову,
И вечер накинул на плечи
Тень мягкую цвета олова.
Впотьмах закурили печи.
Прикурили от солнца и окна.
Тишина разлилась по небу.
Облака после трудового дня
Поползли на свиданье к соседу…
Шар земной, на клочке глазу видный,
Погрузился в спокойствие ночи
Я целую твои губы.
Ты целуешь мои очи…
ИЗ ЦИКЛА «ПОДВЕДЕНИЕ ЧЕРТЫ»
Небо чистое, как слеза,
Как бывают твои глаза –
Озёр голубей…
Полёт голубей,
Виденье стрекоз –
От боли вчерашней наркоз…
Душу пробило свинцом
С языка твоего – словцом –
Тетивы лука…
Слезой от лука
Умыла лицо?..
Снимала с пальца кольцо…
ИЗ ЦИКЛА «ДЕВЯТЫЙ ВАЛ»
1.
Пропасть разверзлась… Взорвал тишину
Забоя увесистый шквал!
Волна посылала в нокаут волну,
Калечась о скальный оскал…
Под вопль и свист разъярённых ветров
На ринге титаны сошлись,
Падали с рёвом разорванных ртов,
Калеча небесную высь…
Сошлись!!!
Не спасли, не спаслись…
2.
Лохмотья кровавой рвани
Завесили неба квадрат,
Как будто на поле брани
Тела убиенных солдат…
Как будто природа приносит
В жертву небесную рать
За веру земную и просит
Резню – брат на брата – унять.
В прогалинах мечутся тени
Стихания мирной войны…
Пред нею встают на колени
В молитве затухшие дни…
КРАСНЫЕ МАКИ
Красного мака кровавый цвет
на фотографии, присланной другом,
будто усмешка, от Марса привет
с поля, где смерть пропахала плугом.
Ах, полевые цветы,
разве вы в том виноваты,
что окропляете кровью ланы,
а не цветёте у хаты?..
Линия фронта по сердцу прошла
и раскроила живых по живому.
Падают, падают скорби слова
пеплом стихов опустевшему дому.
Ах, жгучей правды слова,
разве вы в том виноваты,
что головешкой торчит голова
белой криницы у хаты?..
Красные маки родимой земли
не перестану до смерти любить я.
Алым цветком, где сыны полегли,
встанут стеной из могил мои братья.
Ах, полевые цветы,
разве вы в том виноваты,
что окропляете кровью ланы,
а не цветёте у хаты?..
l* Локрийский лад – особый музыкальный лад, в котором характер музыки более драматичный, трагедийный, даже демонический…
Опубликовано в Литературный Иерусалим №35
