РЕЧЬ
Я начал говорить, не разбирая,
Что велено и кем, а на кону —
Другая жизнь, и в эту глубину
Я угодил, как в лабиринты Рая,
Начертанные в вешних небесах
А то в круги придуманного Ада,
Но тайна расцветающего Сада
Великий мир держала на весах.
КРАСНОЕ И ЧЁРНОЕ
(в сумрачный день)
Всё равно, что разные предметы
Тут повиты сказочной тоской.
И везде — зловещие приметы, —
Камень говорит: — Ты кто такой?
Лес, вдали чернеющий, ужасен,
Цепью гор прижатый, как дракон,
К вечности, что создана из басен
Всех времён, угодий и племён.
Что сказать о людях? Все зловещи,
Не Армагеддон, так Страшный суд
Всяк тут ждёт, как грандиозной вещи,
Что на дрогах с лязгом привезут.
Но чудесный куст чертополоха
Что расцвёл, как крепость, на холме,
Полнотой времён, вот как — эпоха,
Как огонь в несотворённой тьме…
>>>
Вот Ангел, приходящий по реке
(Он без желанья поднимает воду),
Стоит в саду, как свет, невдалеке,
И целый мир выходит на свободу.
Тут чернь и зелень, влажная кора,
А в ней живые складки мирозданья,
А в ней и смех, и дольние рыданья,
Как непрямого промысел добра.
А тут, — возлюбленная тишина…
И те же безначальные узоры,
Из древности гремящие, как хоры,
Иль древность, что покрова лишена…
Тут, за великим собраны столом,
И мёртвые пируют, и живые,
И льётся свет в грядущем, как в былом,
И шевелятся камни межевые…
ТУЯ НА МОСКОВСКИХ ХОЛМАХ
Эти деревца в дымчатой тьме,
В безначальной серебряной вьюге.
Сохрани на прощанье в уме, —
В этой дикой столетней тюрьме
Мы успели забыть друг о друге.
Ты — дитя неизвестной земли
И прекрасна безвестность живая,
Но великий простор тишины
Точно милой земли быстрины
Вдруг приходит, дары раздавая.
Точно малое стадо земли,
Что тебе безысходно дивилось —
Эти ветки в алмазной пыли,
Эти кроны, что век пресекли,
Но мерцанье его раздвоилось
Всё в сокрестьях зелёных ветвей,
И дорога, и мир, и детинец,
Белый храм — ради тайны твоей, —
Так бери же оттуда скорей
Этот праздничный детский гостинец…
В СТЕПИ
Я уже мерцаниям не верю
И огням таинственных болот.
Птице вещей и лесному зверю
Я отдал весь этот обиход.
Где теперь? И кто тут завывает, —
Птица Сирин, ветр иль тайный час
Воли Божьей? Вот уж раскрывает
Некий Вий зеницы, — ради нас.
Он пришёл с горелого болота
И зовёт вернуться, как всегда
Но уже начертана свобода
И закрыты страшные врата.
Посреди умолкнувшего пира, —
От него остались — блеск и дым,
Мне явилась варварская лира
Вместе с миром, чудно-молодым.
ДАР НАВСЕГДА
(о чём поёт ветер)
Всё даровано нам, и стоянье
Перед Крепким в соборе глухом,
И в пустыне, — и здесь покаянье
Совершится коротким стихом.
Ведь звучала же арфа Давида,
И доныне в углах мировых
Тот же звук, где находит обида
Молодой, но божественный стих.
В нём составом земным раздраженье
И великих небес поворот
Облекают единым движеньем
Закосневший в паденьях народ.
Творче всяческих, нас одаривший
Гневом, что превосходней наград, —
В нас же большее нас сотворивший,
И обитель сберёгший, и град;
Творче всяческих, в мире без вида,
Что утратил своё торжество, —
Помяни псалмопевца Давида
И великую кротость его.
>>>
Я называл всё это тишиной,
И лязг, и гул, и бездну надо мной,
Как будто я по лабиринтам адским
Раздольно странствую, не раздобыв вождя,
Да нет, конечно. Это — шум дождя,
Я мог бы счесть его приветом братским.
Но только одиночество твердыней
Я мыслил в те глухие времена.
Вернее, мысль откуда-то дана
Иль явлена, в дали сырой и синей,
Как вся земля, и мне была она
Той совоокой пряхой иль богиней…
К ДРУГУ
Но как же с внешней стороны
Узрел ты мира быстрины,
Когда захвачен мощным бегом
Незримых дней и водворён
В прозрачный мрак, что назван Веком.
— Когда под гул небытия
Я помнить перестал, кто я,
Могучий дух, отсюда родом,
И в сильных небесах, как свой,
Явился в бездне вековой…
— И вот узнал, что этим ходом
Дней, лет, веков, владеешь ты,
С ним заодно, как чудным сводом?
— Ну, ты загнул. Да кто там, что там,
Но ход всевещной красоты…
Два мира начерно едины,
И можно угадать, как там
Мерцают звёзды, из долины
Встаёт туман, горят рубины
Углей весёлых, молний длинных
Огонь предшествует громам…
НА ЛЕСНОМ ХУТОРЕ
Как-то говорили мы с Иваном,
Сказочным печерским стариком.
Про Плесков, захваченный обманом,
Про народ, напитанный дурманом
И спасённый древним языком.
— Ничего, — сказал, — весь этот чад
Выветрится, с треском выйдет клад
Вон за той горой, за тем курганом.
— Надо подружиться с крымским ханом,
Вот тогда дела пойдут на лад…
По лесам, как гусли с окариной,
Лютня тут, зурна, весь птичий гам.
— Вот как царь была Екатерина,
Раздавала землю мужикам.
— Господи Царю, и для чего ты
Дал нам эти вечные заботы,
Время проводить, как сеть вязать…
— Слишком много тайны, а свободы,
Тоже много, да с собой не взять…
Почему-то кажется, что где-то
Он теперь в Венеции, весной
Иль в Эфесе, созданном волной,
Да и там ему Господне лето
Над чужбиной сказочной земной
Предстоит всё той же стороной…
ДРУГОЕ СОЛНЦЕ
Живое солнце Древнего Востока
Мне всё открыло, даже то, что ты,
Душа Земли, — разборчиво-жестока,
Вот как весна, взрастившая цветы.
Как эти ветви гибкие, живые, —
И, крепостью взлелеяны своей,
Они сильней, чем склоны мировые, —
И это Солнце смотрит из ветвей.
Как тот рыбак, чьи сети унесло,
Я прожил шесть веков, светло и бренно,
Но вижу, что из глубины Вселенной
Вернулся взгляд, смешав Добро и Зло.
Такого цвета я не видел прежде,
И, может быть, в придуманном аду,
Когда он рухнет, я туда приду,
С цветочной пылью на сухой одежде.
ЗРАК ГИГАНТА
(стихи об истории)
Кто-то здесь, отягощённый славой,
Стал землёй, и миром, и страной.
Точно зверь, взлелеянный облавой,
Я — один, и смерть — передо мной.
Как магнит, что миром помавает,
Тянет в бездну иль на небеса
Плодородный слой, и заливает
Дождь библейский ясные глаза.
Я забыл, как выбрался оттуда,
То ли кто нечаянно помог,
То ли эту грязь посредством чуда
Мне послал, как дар, премудрый Бог…
Господи Царю, подай мне силы
Всё стерпеть, как этот мощный слой,
Спящий мирно, — царским сном могилы,
Зрак гиганта, — древний, удалой…
>>>
И наша жизнь, что раем быть могла,
Раскинулась гигантским котлованом.
Да всё равно светящаяся мгла
Тут развернула мощные крыла,
Я назову всё это — Океаном.
Все дыры и провалы вечных дней
Тут собрались, чтоб сделалось видней
Вселенское зерцало за туманом.
А там непобедимый Млечный Путь,
Над пропастью ведёт куда-нибудь,
Я назову всё это — Океаном.
Так я писал в неведомом краю,
Лет сто назад, причастный Бытию,
Вот как сейчас — столетним ураганом,
Но ясный взгляд, что Крепкий подарил,
И блеск, и трепет сказочных ветрил
Уже нашёл в просторе первозданном…
>>>
Мелодия уходит, как веленье
Жить по-другому, и сама вдали
Как молния иль светопреставленье,
Иль дерево могучее в пыли,
Живёт одна и презирает тленье.
Но избранным нечаянно верна,
Как пламени плавник иль тишина,
И знает, что явилась ниоткуда,
Да вот пришла сюда и навсегда,
То синий лес, то горная гряда,
Тут вид её, что вышел из-под спуда.
Вот я один. Что делать мне тогда?
Мелодией становится огонь,
Шум ливня, Гераклитово движенье,
Внезапный мрак и плавное теченье,
Мелодией становится смиренье,
Да разве мирен сказочный огонь?
Опубликовано в Лёд и пламень №2, 2014
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!