Нервный стих Риммы Марковой передаёт её боль и переживания, которыми она искренне делится с читателем. И он верит ей, сопереживая и откликаясь на слово поэта. Эта небольшая подборка убеждает, что Марковой свойственно думать циклично. Способность эта проявлялась и в предыдущих книгах Риммы Марковой. Она позволяет автору выстраивать тематическое единство, во всём разнообразии подходов к темам стихотворений, удерживая остроту восприятия этих тем.
Даниил Чкония
* * *
Меня снарядом разорвало.
Меня отрыли из завала.
Достали, что смогли достать.
Но целой мне уже не стать.
Осталось сердце под завалом.
Мой голос плачет по подвалам.
Мне зренье прищемила дверь.
Как жить теперь?
* * *
А там, на облаках,
средь вечной синевы
гуляют те, чей прах
оплакиваем мы.
И видят без прикрас
все наши «чудеса».
И так жалеют нас,
что плачут небеса.
* * *
На Руси поговорки лживы.
Нет ли в мире спокойней мест?
Не до жиру, а быть бы живу!
Бог не выдаст – свинья не съест?
Нынче жирная заскучала,
от тоски подвело живот.
Лжи наелась, да всё ей мало,
поросяток своих жуёт.
* * *
Ещё листва желтеет на дубах
и клёны не окрасились багрянцем,
пока не загустел синюшный страх
над подростковым чувственным румянцем.
Ещё мы мирно ходим по грибы,
сбивая тонконогие поганки,
пока мальчишкам забривают лбы
и учат, как наматывать портянки.
Ещё искрится в озере вода
и не пылит прибрежная дорога,
пока до нас доходит, что беда
уже стоит у каждого порога.
* * *
– Кем ты, хлопчик, хочешь стать,
когда будешь зрелым?
– Я не знаю, как сказать…
Я хочу быть… целым.
– Кем, малюк, ты хочешь быть,
когда станешь выше?
– Я хотел бы просто жить,
Я хотел бы выжить.
Я однажды умирал,
очень страшно было.
Был обстрел, обвал, завал.
Бабуля прикрыла.
Если я останусь жить,
не поймаю пулю,
я хотел бы просто быть,
поминать бабулю.
КОТ
Его никто не бросил. Он сбежал,
когда они подались на вокзал.
Их было много: кот и пёс, и сучка,
и попугай, и множество людей.
Над ними в небе покружил злодей,
и грохот стал, и крики, и трясучка.
И кот тогда решил вернуться в дом.
Ведь в доме, охраняемом котом,
хватало всем еды, уюта, смеха.
Он знал: семья подтянется за ним,
поскольку был заласкан и любим,
и без него немыслимо уехать.
В родной квартире столько тёплых мест.
Но добежав, он не узнал подъезд.
Был дом наполовину разворочен.
«Здесь жить нельзя» – не ясно, кто сказал.
И кот назад рванулся, на вокзал,
впервые осознав, что мир непрочен.
Обегал всё, пока нашёл своих.
Не всю семью, но только лишь двоих,
которые сидели, ожидая,
у странной кучи, там, где был перрон.
Дымился покореженный вагон.
Но рядом – ни людей, ни попугая.
Молчала сучка, только пёс скулил.
Кот рылся в куче из последних сил,
глаза жестоко разъедало дымом.
Мурчал себе: «Всё будет хорошо.
Всё хорошо».
Покуда не нашёл
сандалик детский с запахом любимым.
* * *
Осень так хороша, что забудешь и боль, и угрозы.
Тихо листья шуршат, опадая в преддверии мороза.
Паутины серебряной нить и берёз золотое убранство…
Нам бы так уходить – озаряя собою пространство!
Не от пуль и ракет, не за кровью омытое знамя,
оставляя накопленный свет тем, кто будет за нами.
* * *
Осень бросила наземь цветастый платок.
Пробежал по стволам электрический ток.
Закачались кленовые кроны.
А над ними течёт голубая река
и по ней, словно яхты, плывут облака.
Хорошо, что не дроны.
Тишина на земле: ни сирен, ни ракет.
Между веток скользит чудодейственный свет,
в нём всё видится ярче и краше.
И застынешь в смятенье с рукою у рта:
неужели и вправду спасёт красота
в безнадёжности нашей?
Опубликовано в Эмигрантская лира №4, 2022
