***
В вечерней маршрутке прекрасны усталые лица.
За тёмным стеклом неподвижная улица длится.
Мобильник звонит, и слова приглушённо-неловки.
Сутулое время стоит на чужой остановке.
И снова лица его я разглядеть не успела –
Пока у кого-то мобильная песенка пела,
Пока доставали её из глухого кармана,
Маршрутка скользнула под ниткою меридиана.
Какое-то странное тайное благословенье –
Случайная близость дыханья и прикосновенье!
Мы все в одиночку прошли лабиринтами улиц –
Но вот собрались и плечами соприкоснулись…
Казалось бы, в тёмную коронабесную пору
Теряет душа равновесие, свет и опору,
И тянутся новости к горлу, убить угрожая –
Но как вы прекрасны, родные мои горожане!
***
Взглядом ловишь – а очи неймут:
Не собрать этой радостной дани
Лёгким щебетом праздных минут,
Чередой оправданий.
В мягком шелесте майской листвы,
Золотисто искрящем прибое,
Так светло – не поднять головы
В ослепительно голубое…
Но прихлынет холодная тишь
Из глубин этой праздничной сени –
И с пустыми руками стоишь
В гуще ярмарки у карусели,
Где на каждой лошадке – плюмаж,
Стременные золочены кольца,
Где бравурно заявленный марш
Всё не может никак успокоиться.
***
Всю ночь гудели самолёты
За тучами, над высотой.
Светились окна словно соты
С начинкой нежно-золотой.
В меду таинственном тонули
Заботы и печали дня,
Но небеса стояли в гуле
И острых высверках огня.
Тянуло дымом от окраин –
Горел весенний сухостой.
Вся ночь была печальным раем
С начинкой нежно-золотой.
И в этой ласковой печали
Казался гул ещё острей…
И долго свет не выключали
Во тьме грядущих новостей.
***
Из апреля оглянись: что там зимник – всё ли прочен?
Но уже ушли под лёд большегрузы новостей.
Дни становятся длинней, ожидания – короче,
Ветер скатывает в шар обесснеженную степь.
И в кольцо внутри неё замыкается дорога:
Сколь машину ни гони – всё трава да облака,
Ну и рощица насквозь, ну и речка-недотрога,
Позабывшая свои золотые берега…
Никого на встречке нет, чтобы мир уравновесить.
Но механик этих дел – в ржавой будке на посту,
И, тяжёлый небосвод подцепив за полумесяц,
Над гудящею землёй поднимает в высоту.
Помнишь номер цирковой, где в стальном плетёном шаре
Набирает скорость впрок маленький мотоциклист?
Так и здесь: в какой-то миг словно полюса разжали –
Небо, гулко задрожав, отошло куда-то вниз.
И остались только степь да расчерченная трасса,
Только рощица насквозь, только речка нараспах…
Только край не потерять и самим не потеряться
Там, где дымом и бедой мрак невиданный пропах.
***
Живи в своём невинном лепете, а потаённого не трогай!
Они взлетели, гуси-лебеди, по-над рекой, по-над дорогой,
Они взлетели и заплакали, они взлетели и запели
Над площадями и над плахами, над белой хусткою метели.
Когда б ты знала, понимала бы небесный
голос безответный,
Свои бесхитростные жалобы в него вплела бы алой лентой
И по неведомой беде-вине, непостижимой и поныне,
Всё тосковала бы по родине, как птичья стая на чужбине.
О, это русское и женское, неодолимое от века –
В тоске неведомой блаженствуя,
ждать невозможного ответа…
Но вот уже поля оттаяли, и небеса в высоком гуле –
И воротились птицы стаями, и ленту алую вернули.
Зелёным светом дышит рощица, парит разбуженная пашня,
И лента алая полощется, и сердцу робкому не страшно –
Пока трепещет словно деревце и словно ленточка алеет –
Одной тоской оно удержится, одной печалью одолеет.
***
…И замираешь как будто впервые:
В воду уходят столбы световые –
В чёрную воду мучительных дней
Встали литые колонны огней.
Первый снежок ничего не решает.
Белое пламя над углями шает,
Но неподвижны, как знаки судьбы,
В чёрной воде световые столбы.
Время справляет жестокую тризну.
Время жестоко и ныне, и присно,
Но в отделении света от тьмы
Ежемгновенно участвуем мы.
Искры плывут и дробятся волнами.
Жизнь – это всё, что случается с нами,
И остаются потом навсегда
Только Россия, любовь и беда.
Каждое сердце – открытая рана.
Каждый – колонна грядущего храма,
Каждый на грани любви и беды –
Свет, пробивающий толщу воды.
***
Как за Масленой мело, как пути переметало!
Неприметное село к ледяной Оби пристало.
Только крыши да дымок в месте этом незнакомом.
На реке стальной замок в цепи белые закован.
А на Маслену, небось, здесь цвели костры да шали,
Как заходит в избу гость – всё блинами угощали,
И морошка на меду в чашках писаных светилась,
И до проруби во льду солнце в саночках катилось.
Обь-река разоспалась, да уже пора к заботам –
Собирать сырую бязь по дорогам-огородам.
Сколь снегов ни полегло, а весне всё будет мало –
Так за Масленой мело, так над Масленой сияло!
***
Как много шелеста и плеска!
Слух не вмещает эту речь.
И тьма – всего лишь занавеска,
Которую легко совлечь.
За ней, за рамой деревянной,
За лёгким дребезгом стекла
Жизнь предстаёт простой и странной,
Какой ни разу не была:
В шипучих зарослях малины,
В бокалах яблоневых крон
Июнь налит до половины
И облаками забелён.
И запах – этот нежный запах,
Листвяный, знобкий, росяной –
Стоит до полудня как заводь
Перед излучиной речной…
А дальше светлая истома,
Дымок вечернего костра,
И жизнь всё так же незнакома
И ослепительно проста,
И рядом в тополиной роще
Уже почти не наяву
Ночной сквозняк во тьме полощет
Отяжелевшую листву…
***
Как чисто вымел ветер низовой
Под ивами всё золото былого!
Как мечется листва над головой,
В небытие сорваться не готова…
Как медлит в ней последнее тепло –
Уходит в ветви, утекает в корни,
Как солнце нынче дышит тяжело,
О прошлом и о будущем не помня!
Дай, Господи, под ветром низовым
Нам удержаться – мёртвым и живым!
Дай, Господи, отринув мерзкий страх,
Не надломиться на лихих ветрах,
Не заблудиться на путях лукавых!
Нет больше в мире правых и неправых,
Но кто в любви Твоей – пребудет прав.
Пустеют ивы, мечется листва,
Но бронзой наливаются слова,
И в них гудит могучая основа.
И не со свиста ветра низового –
Россия начинается со Слова,
В любви Твоей незыблемо права.
***
Когда у мрачной башни Вавилонской
Рассветной пробивается полоской
День завтрашний – он так смертельно ал,
Как будто здесь не раз уже бывал.
Как будто затупившимся ножом
Прорвали заскорузлый окоём –
И из прорехи выплеснулось пламя,
Края её неровные оплавя…
Когда стоит у Вавилонской башни,
Сомкнув щиты, безумный день вчерашний,
Зеркальное забрало опустив,
Когда угрюмый каменный мотив
Выстукивают по брусчатке берцы –
В огне зари уже иное сердце
Пульсирует, переплавляя плоть
Земли и неба, как велел Господь.
Когда встаёт над каменною грудой
День завтрашний, в него поверить трудно,
И кажется, что он недостижим –
Но мы уже сегодня в нём и с ним,
И он для нас сейчас уже реален,
Когда молчит над грудою развалин
***
Не покачивай плечами – не за горкою зима…
Ткани ветра и печали нынче в лавке задарма.
Осыпая лёгкий трепет, хоть на миг оборотись –
Ну кого зимой согреет этот призрачный батист?
Мимо леса, мимо города, и речки, и пруда
Ветер гонит волны холода неведомо куда.
И уже не встанет прежним индевелый травостой –
Но над храмом белоснежным лучик солнца золотой.
А зима в России долго – дольше жизни иногда.
Тонкой ледяной иголкой шьётся набело вода,
И, распахивая воздух, словно двери в новый дом,
Ты стоишь в лучах и звёздах, в изумленье золотом…
Опубликовано в Образ №1, 2023
