О поэзии Бориса Головина
Остановить взгляд на камчатском поэте, которого поглотила пучина 1990‑х годов, меня заставили определенный долг и личное знакомство. Выяснение величины его таланта еще предстоит будущим исследователям, но основные вехи творчества Бориса Головина способны натолкнуть читателей на аналитические выводы о постижении поэзии и месте авторов прошлого в осмыслении природы сочинительства.
Борис Александрович Головин окончил Ставропольский педагогический институт, на Камчатке работал тренером по футболу и хоккею с шайбой, также на рабочих специальностях, был известен как участник литобъединения «Земля над океаном» и автор книжки стихов «Рябиновые гроздья», выпущенной на кассете в 1986 году Камчатским отделением «Дальиздата». Жизнь поэта ценна опытом, пройденными испытаниями, и, возможно, ее уроки пригодятся всем настоящим авторам в сотворении личного пути и бережном отношении к своему таланту.
Дебютировав в 1981 году в сборнике «Камчатка», Борис Головин быстро влился в литературную жизнь Камчатки. Отзывы и отклики, популярность у читателей, оригинальный слог и поэтические навыки, эрудиция, культурная основа стали подспорьем для продолжения творческих исканий. Темы выбирал самые разнообразные: о Камчатке, море, спорте, детстве, войне, природе, любви к женщине, много было посвящений. Душа стремилась объять больше пространства, идей, посвятить талант родному краю, щедро, без остатка воспитывать молодежь, восхвалять трудовые подвиги земляков. Поэтическое завещание автора обширно, но особняком стоит стихотворение 1990 года «Есенинский шушун». Эмоционально разобран по частям мятежный дух прославленного поэта Руси. Погружение в тему, искренние переживания, душевный отклик на драму и понимание трудной судьбы классика по-новому отражают и собственную жизнь Головина. Стихи соответствуют требованиям чистоты стиля, образности, творческим порывам и вхождению на грань вдохновения.
Когда-то сын, известнейший поэт,
В чаду кабацком, помнящий напевы
Далекой матери, сводил на нет
За зельем свои взвинченные нервы.
Он помнил дом свой и вишневый сад,
Тоска его изматывала долго –
И он письмо старушке написал
С мятежною распахнутостью долга.
Стихия жизни нашла пристанище в думах, обуздав неспокойные буйные страсти, нежную русскую душу и жестокость внешнего мира.
Храни, храни, шушун, его тепло,
Храни письмо о сердце материнском!
Поэту в жизни часто не везло
За то, что к Лире был предельно взыскан,
За то, что так влюблен был в отчий край,
За то, что так метался одиноко,
За то, что не нашел земной свой рай,
За то, что в нашу жизнь вошел без срока.
По-иному складывались отношения в поэзии Бориса Головина с камчатской тематикой. Любовь к суровому нраву природы, олицетворение символов и предметов, тонкое чувствование переменчивых настроений слились в единство в стихотворении «Корабли». Жизненность выбора каждого слова, точность рифм, приземленность выражения эмоций наполняют высказывание волшебным смыслом неизменной красоты и простой ясности.
Чтоб работящими штормами
Проверить стойкие бока
И повернуть усталых к маме,
Ласкающей их берега.
Они вернутся, курс не спутав,
Переборов отцову спесь,
И снова их проводит бухта
В который раз, в который рейс.
И снова рейс их дух иссушит,
Преградами снабдив сполна,
У кораблей мятежны души
И жизнь, как у людей, одна.
Незримо поэт все свое творчество посвятил любви. Но в отдельных стихотворениях особенно отчетливо слышны боль, выстраданность желанного чувства, как гимн великой зависимости от отношений людей, находящих отдушину в вечной борьбе мужского и женского начал.
Опыт любовный на бумаге претворился в манифест правды, важно здесь честно принять себя как источник ярких чувств, положенных на алтарь знаний, сугубой честности и истинности намерений.
Любовь – сплетенье, и венец,
И отторженье, и влеченье.
Она связует, наконец,
Двух душ великое свеченье.
И только тот, кто видит новь
В грядущем, постигая радость,
Возьмет ее, святую, вновь
И ею осенит усталость –
Усталость лет, но нет, не чувств:
Ведь двум сердцам нельзя жить розно!
Прикосновенье тихих уст
Для любящих всегда не поздно.
Все слова подчинены игре, веселости духа, проникновению друг в друга, святости непреложного чувства и дружеского взаимопонимания.
Ошарашь-ка невзначай
Варежкой со снегом,
Мои кудри раскачай
Голосистым смехом,
Замани в сугроб большой,
Шапку к носу сдвинув, –
С жаркою твоей душой
Я ль в снегу остыну?
Чертыхаясь, отниму
Шарф, скрывавший губы,
И, притихший, все пойму.
– Поцелуй же, глупый…
Принять себя в несовершенстве, сложную, приносящую тревоги любовь, горячо любимую девушку, в отречении помех, комплексов, ссор и огорчений – значит очистить дорогу в будущее, допустить слияние беспокойных сердец, заслуженное личное счастье.
Мне не нужно восторгов начальных.
Я хочу, чтоб, сомненья гоня,
Твои руки на шумном причале
Обнимали неслышно меня.
Вижу: бриз над весенней Авачей
Освежает излучинки глаз.
Я тебя не представлю иначе –
Слишком много штормящего в нас.
Я запомнил Бориса Головина ярким, безудержным, веселым человеком, уверенно шагающим по жизненному пути, неизменно в черном развевающемся пальто, словно и не было трудных испытаний, тревог и душевных беспокойств талантливого поэта. Выражаясь, что только «монтировал стихи», он понимал, что стихами входит в жизнь каждого читателя, берет ответственность за его мысли, эмоции, чувства, бережет от потрясений жизни, бед и несчастий, любит самозабвенно, раз и навсегда, согревает всех нас своей большой творческой душой.
Опубликовано в Традиции & Авангард №4, 2022
