Натан Перчиков дебютирует журнальной публикацией в европейском журнале, но всякому, кто знаком с его песенным творчеством, понятно, что он не новичок в поэзии. Так сложилось, что автор больше внимания уделял своим авторским песням и не спешил с журнальными публикациями. А, между тем, его стихи отмечены настоящей лирической исповедальностью.
Д. Ч.
* * *
Я понял нынче – счастья нет.
Есть лишь туман, пьянящий душу,
Когда мы спим спиной к спине,
Упрятав утро под подушку;
Когда иллюзии-врачи,
С болезнью-трезвостью покончив,
Рождают смех и крик в ночи
И сладкой песни колокольчик.
* * *
Всё мерзостно, что вижу я вокруг.
Мой милый друг – уже и ты далече.
Иссякла вера. Ночь. Сгорели свечи.
Иду во тьме на еле слышный звук;
Покой и воля обратились в прах;
Из праха ночь кувшин с вином сваяла.
И творчества и чудотворства мало.
Прошли и лето, и любовь, и страх.
Осталась осень. Шум листвы, туман;
Вой ураган – сознанье рви на части!
Лей, ливень! Жуй батончики, шаман!
Влюблённым – мёду! Водки – палачам!
Нам выпало по полчаса на счастье,
И век – деревьям сниться по ночам.
* * *
Париж не стоит мессы. Мессы нет.
Есть бал чертей, написанный на Джаве.
Согласно Клер, сегодня парижане
Плюют на эскарго и жрут багет.
Что будет завтра? Нож заточит Брут;
Вживят в запястья хулиганам чипы.
Бенедиктин допит. Роман дочитан.
Клер улетела. Уравненья врут.
* * *
Ни ласка гетеры, ни слава в народе,
Ни полный кувшин, ни волны изумруд,
Тебя не влекут, когда вера проходит,
Когда соловьи в твоём сердце умрут;
Когда, обнимая поляну за плечи,
Ты вдруг понимаешь, что детство прошло;
И не за что больше, и не с кем, и нечем,
И не тяжело, лишь когда тяжело…
И хочется стать как дорога, как сено,
С себя дар сознанья сорвать и бежать…
И только волшебная сила – беседа –
Способна тебя в пустоте удержать.
* * *
В ту ночь луна надела тучу, как хиджаб,
И город в пробках замусолил трассы-чётки;
И вышли в полночь, телефоны крепко сжав,
Обученные вечностью девчонки;
И в тёмных комнатах включились фонари,
Как в тёмных комнатах для проявленья фото;
И телефоны, как глухие звонари,
Играли всё con spirito и forte.
РОДИНА
Какой серебряный выпадет снег,
Как заискрится фонтан ледяной,
Когда мы снова увидимся с ней,
И смерть на миг разминётся со мной…
Она с укором, рябиной в снегу,
Заглянет в душу, прижмётся щекой,
Глаза повяжет бескрайней рекой,
И я уйти никуда не смогу.
Она пшеничные косы сплетёт,
И улыбнётся, и вся расцветёт,
И запоёт, и исчезнет в саду…
И я её никогда не найду.
* * *
…И твой прощальный, долгий взор,
И пустота непониманья,
И холодок знакомых гор,
Где мы когда-то обнимались;
И откровенье – каждый раз,
Когда встречаемся глазами,
И что-то скрытое от нас
На миг возникло между нами…
Не успел ничего сказать – только «прощай!»,
Только мельком взглянул в глаза, только «держись!».
Ты исчезнешь во мгле, «рукой» пообещав,
Что когда-нибудь снова сведёт нас жизнь…
Я тебя проводил до последних строк;
Мы прошли сто шагов, но как будто – лет…
Мы столкнёмся в грядущем набитом метро –
Я узнаю тебя. Ты меня вероятно – нет.
Опубликовано в Эмигрантская лира №4, 2018
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!