Михаил Кривошеев. ЗВЁЗДНАЯ ПАМЯТЬ

*  *  *

В небе кружат самолёты,
путь свой вихрястый вьют.
Сигма моя и йота,
облачный атлас вьюг.

Вылезет из-под снега
радостная трава.
Дельта моя омега,
звёздный советский вальс.

Аз ты моя и ижа.
Ведает только тот,
кто, не читая книжек,
книжным червём растёт.

В небе сияет Вега.
Детские сны проходят.
Альфа моя, омега.
Тайная моя Родина.

*  *  *

Слышишь, тонкою нитью шьёт
Память прошлого настоящее.
Расползается белый лён,
Как весною снега на пашне.

Ничего не хочу менять,
Все усталости и пороки.
Как чужая моя родня,
Провожающая с порога.

Дал же Бог мне родню, хоть смейся –
Смерть да сон, алкоголь да дым.
Оседлав зелёного змея,
От душевной бегу беды.

Там средь звёздных отрогов спрячусь,
Затаюсь под косым лучом,
Как испуганный чертом мальчик
С деревянным в руках мечом.

Только слышится где-то в прошлом –
Бабка-память опять за лён.
Тонкой нитью почти на ощупь
Вышивает пути времён.

*  *  *

«Хенки Бенистер» втайне от мамы.
Закусить карамелькой. Вдохнуть.
Мимо окон прелестные дамы
До ларька по сугробам бредут.

Ты вдыхаешь сквозь форточку воздух.
Выдыхаешь смолу. И всё катятся
Мимо окон иссиние звезды,
Как небесные каракатицы.

Ты дыши в небеса сигаретами,
Продлевай млечный тракт, замыкай
Траектории между планетами
На основе фотонных лекал.

Ты дотронься дрожащими пальцами
Корешков всех прочитанных книг.
Всех нас можно причислить к скитальцам,
Всех нас звёздная память хранит.

Караваны стальных звездолётов
С космодромов из всех городов
От кого-то увозят кого-то,
Не оставив на небе следов.

Ты смотри вслед за ними. Упрямо.
Тяпни виски. Взгляни на звезду.
Сквозь метель две подпитые дамы
К своему звездолёту идут.

*  *  *

Если многие звезды уже погасли,
Если многие звезды уже погибли,
Если многие звезды, покинув ясли,
Тут же мчатся к звездной своей могиле,

Если в небе космос разинул пропасть,
Если в небе космос сменил дороги,
Если в космос ветви раскинул тополь,
Ну а корни – в чёрной земле чертоги,

Если Исса тихо идёт по крышам,
Лейтмотивом всех внеземных дождей,
Если Исса тихонько в сторонке пишет
Книгу книг про других внеземных людей,

Если страшно тебе наблюдать за этим,
Если жить на Земле для тебя непросто,
Ты по звёздному свету к другой планете
Этой ночью звёздной иди сквозь космос.

Пусть уж многие звезды давно сгорели.
Пусть сто тысяч миров сотни раз погасли.
Тополь ветвью-рукой раскачал качели,
На которых счастливый качался пастырь.

Только Исса вечно сидит на крыше.
Только кошки свой берегут подоконник.
И дождём псалтырь по туману пишет
Неживой не мёртвый внеземной покойник.

*  *  *

Из тёмных строк, из облачных зверей и рыб,
Из светопыли, из чужих галактик
Ты детскою рукой творишь миры
И постигаешь книгу тайных практик.

В луче, скользящем через крышащель,
Как млечный путь, как ДНК младенца,
Ты видишь суть природы и вещей
Из самого зачаточного детства.

И вот опять нетвёрдою рукой
Через полвека после дня зачатья
Ты тянешься за тёмною строкой
В каком-то бредоощущеньи счастья.

И снова пыль, и в пыльной тишине,
Когда лишь крылья голубей шуршат о воздух,
Тот мальчик появляется во мне
И создаёт исконную природу.

*  *  *

Иди-бреди, чтоб не найти тебя,
Пиши стихи, внимай господней воле,
Про лунных лошадей, кормящих жеребят
На Марсовом безлюдном поле.

Про тайных птиц, невидимых в листве.
Про злых драконов, что сидят на крышах.
Иди-броди в безоблачный свой век,
Пиши, но так, чтобы никто не слышал.

*  *  *

Пожалуй, что я лучше не создам
Сечения незамкнутых квадратов,
Путей, не пройдённых всех дам и дат
По кромке серпантина Арарата.

Но мой ковчег, лежащий на волне,
Вовне земель, лежащих перед Богом,
Наверное, коснётся Пиреней
Вескальских, недоверчивых и строгих,

Французских хижин, русских на боку
Трехстенок и египетских тетраэдр,
Где Ра вдруг закричит безумно «Ку!»
И цифру Ноль произнесёт вновь Аид.

И снова – лучше я, пожалуй, не создам.
Не то что не хочу, но не по силам –
Рождённый силосом, на корм рождён скотам,
Скотом рождённый должен есть тот силос.

Но есть квадрат. Есть ад. Есть ять.
Ковчег и небо. Бог и кока-кола.
Виновен ль я, что не могу создать
Кроме ковчега ничего другого?

*  *  *

Ветер в печке завывает.
Дождь стучит о подоконник.
В жизни всякое бывает –
За столом сидит покойник.

Он вот так – который вечер,
То закурит, то упрётся
Взглядом в пламя тонкой свечки,
Что за здравие зовётся.

Под окном алеет седум,
Озарённый лунным млеком.
Я боюсь вести беседу
С этим мёртвым человеком.

Он, наверно, в этом месте
Жил давно и умер просто.
Знаю я, держусь за крестик,
Что и мы придем к ним в гости.

*  *  *

Избавь нас, Боже, от глупцов и от пророков,
Палёной водки и воскресших мертвецов,
От жизни пьяной, неизменно одинокой,
И от духовных избранных отцов.

Избавь нас, Боже, от божественного слова,
От душных храмов, чада всех кадил.
Мы ничего не видели такого,
Чтоб ты своё существование подтвердил.

Избавь нас, Боже, от чудес, от предсказаний
Того, что нам и так не суждено.
Мы – камни всех разрушившихся зданий.

Избавь. Но если ты не камень
И не готов исчезнуть в рождество,
Взойдя на трон, ты не побрезгуй нами.

Опубликовано в Бельские просторы №12, 2020