Отец уходил на войну дважды. Первый раз – на третий день после ее начала. Второй – после долечивания дома по ранению. И дважды возвращался. Как говорят у летчиков, количество взлетов равнялось количеству посадок.
Он был подготовленным солдатом. Ещё в начале 1930-х отслужил срочную в Узбекистане в погранотряде НКВД СССР. За три года хорошо освоил солдатскую науку: умел держать винтовку, метко стрелял, отлично владел штыком и шашкой. На границе с Афганистаном в те времена было неспокойно, не было дня без нарушений. В числе нарушителей были и недобитые басмачи, и контрабандисты, и местные жители ближайших аулов, приходившие с намерением захватить скот или заложников. При прорыве бандгрупп часто приходилось пускать в ход оружие.
За несколько лет до войны отец вернулся в свой родной погранотряд на сверхсрочную службу в звании старшины. Может, эта школа и помогла ему выжить в условиях оборонительных боев под Москвой…
Воевать начинал в 32-й стрелковой Краснознаменной дивизии, которая позже стала именоваться 29-й гвардейской стрелковой Ельнинской Краснознаменной ордена Суворова дивизией. С учетом боевой выучки и подготовленности его зачислили в 31-ю отдельную разведывательную роту. В ней служили и молодые солдаты, которых он оберегал и натаскивал, уча искусству воевать и выживать. Были неоднократные вылазки на передовую. Возвращались с «языками», иногда и без.
Получил четыре ранения, три легких, последнее – четвертое – лишило его двух пальцев левой руки. Произошло это, можно сказать, случайно. Дивизия третий день находилась в обороне. Минометные обстрелы велись с обеих сторон. Местность была болотистая, приходилось вжиматься не в землю, а в болотную жижу. Только успел поднять левую руку, как осколок мины буквально срезал два пальца. По нынешним временам их могли бы и пришить. Но не на войне. Руку ему перевязали и отправили в госпиталь.
Там, пока рана заживала, отец провел три недели. А затем военно-врачебная комиссия вынесла свой вердикт: не годен к военной службе. Дали инвалидность. Последовало первое возвращение отца к себе на родину – в Бузовьязы. Там находилась семья, родные. Дома отец отдохнул, набрался сил и снова запросился на фронт, в действующую армию. Просьбу удовлетворили, но определили его в хозяйственную службу. После окончания месячных курсов в Челябинской окружной школе поваров гвардии старшина вновь вернулся в свою родную 29-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Стал командиром военно-полевой кухни. В подчинении – рядовой боец и лошадь, запряженная в повозку. В военное время работа повара была очень уважаемой, а военно-полевая кухня – одним из самых важных стратегических объектов. Для солдата прием пищи – это не просто утоление голода или восстановление сил перед следующим боем, а ещё и редкие минуты отдыха. Кухня должна была в любых условиях кормить солдат, несмотря на постоянные атаки противника или перебои с поставками продуктов. Приходилось и черпак менять на автомат, и в боестолкновениях участвовать, и под огнем противника пробираться к бойцам. Голодный солдат не сможет эффективно воевать и уничтожать фашистских захватчиков. У гвардии повара солдаты никогда не оставались голодными: война войной, а обед по расписанию. Иногда, когда невозможно было проехать, взваливали термос на спину и где пешком, где ползком добирались до своих подопечных. Не оставалась голодной и работяга-лошадь, ей тоже полагалось довольствие в виде сена или овса. Летом вместе с напарником подкашивали густую траву и подкармливали лошадиную силу. Это так вошло в привычку, что отец уже в мирное время, живя в деревне, всегда содержал лошадь и, выезжая, доверху наполнял телегу свежескошенной травой.
Часто и нам, детям, и во время встреч со школьниками ветеран рассказывал такой курьезный случай: «Как-то вдвоем с напарником везли обед в свою войсковую часть. Дорога была малознакомой, мы отклонились чуть в сторону. У небольшой рощи стояли какие-то люди, которые подпрыгивали и отчаянно махали нам. Подъехав поближе, мы увидели троих вражеских солдат с котелками в руках, истощавших, грязных, небритых. За ними чуть далее стояло замаскированное орудие. ”Похоже, румыны”, – подумал я. На нас были бушлаты безо всяких знаков отличия, а поверх – поварские фартуки. Голодные солдаты бросились к нам с котелками, видимо, приняв за своих. Чтобы не обострять ситуацию, я предложил напарнику накормить их, а потом доложить своим. Так и поступили. Добравшись до части, немедленно доложили о нашей «находке» командованию. Через час румыны покорно стояли в расположении нашей части. И, похоже, были только рады такой участи: как выяснилось, их войсковая часть спешно покинула эту территорию, забыв о своей огневой точке. Вояки они были никакие – мужеством и дисциплиной не отличались».
Гвардии старшину Талипа Абдеева наградили за этот боевой эпизод медалью «За боевые заслуги». Далее боевой путь отца в составе 29-й гвардейской стрелковой дивизии лежал на запад и завершился в Прибалтике. Он участвовал в освобождении городов Лудзы, Даугавпилса, Риги. Демобилизовался отец в сентябре 1945 года и во второй раз вернулся домой. А из-за того эпизода в оборонительных боях, когда он несколько суток вынужден был лежать в болотах, на всю жизнь приобрел тяжелую болезнь ног. Ему дали высшую группу инвалидности, папа часто госпитализировался при обострении болезни. После его смерти я перебирал отцовские боевые награды и увидел медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Удивила не сама медаль, а дата ее учреждения – 9 мая 1945 года, то есть День Победы! Можно сказать, победная медаль, которой было награждено около 15 миллионов человек. И каждый предъявивший удостоверение к этой медали мог беспрепятственно пройти на Парад Победы в Москве 24 июня 1945 года.
Через 75 лет Великой Победы живых участников и инвалидов войны осталось совсем немного. Их стараются окружить почетом и уважением. Проводят торжественные марши в местах проживания, организуют для них концерты, приглашают на юбилейные мероприятия. Отец жил в поселке Прибельском и всегда с теплотой вспоминал свои встречи со школьниками, о своем участии в военно-патриотическом воспитании молодого поколения. В 1985 году, в честь 40-летия Великой Победы, он был награжден орденом Отечественной войны II степени. Гвардии старшина в отставке Талип Мингалимович Абдеев немного не дожил до 50-летия Победы. Память о нем в наших сердцах будет жить всегда.
В завершение хочу привести строки из проникновенного стихотворения Евгения Евтушенко «Людей неинтересных в мире нет», написанного в 1961 году:
Уходят люди…
Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать.
Долгая война Закира Ахметзянова
Для рядового Закира Ахметзянова война началась еще до ее объявления. За плечами был год срочной службы в Красной армии и приобретенный солдатский опыт. 233-й полк НКВД, в котором он служил, дислоцировался во Львове (Западная Украина). В ночь с 20 на 21 июня 1941 года полк подняли по тревоге и в полном боевом снаряжении перебросили в район восточнее Львова на поиск и ликвидацию диверсионных групп. К утру враг был обезврежен. С этого ночного боя Закир стал бойцом истребительного батальона, созданного для борьбы с диверсионными формированиями в тылу наших войск.
Перед каждым наступлением немцы забрасывали в наши тылы диверсантов, целью которых являлось уничтожение штабов, подрыв железнодорожных составов с живой силой и техникой, распространение панических слухов и призывов к добровольной сдаче в плен наших – как солдат, так и в целом населенных пунктов. Действовали они нагло. Подмяв под себя пол-Европы, уверовали в свою безнаказанность, шли в полный рост, особенно не скрываясь. Все они прошли спецподготовку и обучение действиям в тылу советских войск. Вот с таким опытным и жестоким противником пришлось столкнуться бойцам истребительного батальона с первых часов войны.
Фронт продвигался на восток и подошел к Смоленску. Закиру на всю жизнь запомнился такой эпизод. В очередной раз выполняя боевое задание в смоленских лесах, шли цепью, но очень редкой. В подразделении были большие потери. А лес густой… Ни слева, ни справа идущих своих не видно. Раций для связи у них тогда не было. Закир заметил впереди кучу хвороста, прикрытую травой и мхом. Насторожился и крепче прижал палец к спусковому крючку автомата. И тут внезапно хворост раздвигается и появляется вооруженный до зубов парашютист. Закир опередил с выстрелом буквально на долю секунды и ранил противника в плечо. Подбежавшие бойцы скрутили диверсанта и сдали подоспевшему конвою. А Закир снова встал в цепь и двинулся дальше – искать оставшихся членов диверсионно-разведывательной группы. И хотя смерть глянула ему в лицо, расслабляться и переживать было некогда. А победа в схватке с противником была отмечена боевой наградой – медалью «За боевые заслуги». И званием сержанта.
После поражения под Москвой немецкие войска покатились в обратном направлении. А Красная армия пядь за пядью стала возвращать родную землю и оставленные в начале войны города и села.
В середине 1943 года сержант Закир Ахметзянов прошел обучение на курсах подготовки младших командиров. Он продолжил службу в звании младшего лейтенанта в составе 227-го полка 45-й пехотной дивизии и участвовал в разгроме и пленении 6-й немецкой армии генерал-фельдмаршала Паулюса под Сталинградом.
После завершения разгрома гитлеровских войск на Сталинградском участке фронта 227-му полку было поручено конвоирование взятых в плен немцев. И тут Закира подстерегла смертельная опасность – его свалил сыпной тиф, которым он заразился от конвоируемых пленных. Лечили его в полевом госпитале неподалеку от города Балашова. Болезнь проходила очень тяжело – почти 20 суток Закир находился без сознания. В это трудно поверить, но с ним произошло и такое: дежурный врач, решив, что больной умер, распорядился отнести его в подвал – морг, где находились скончавшиеся от ран и болезней солдаты. К счастью, во время утреннего обхода медсестра заметила, что у «трупа» шевелится рука, и Закира вернули в палату. После перенесенного тифа его прежде прямые волосы стали вдруг курчавыми.
В ноябре 1943 года лейтенант Ахметзянов был оформлен в органы Наркомата госбезопасности (НКГБ) и направлен на службу в освобожденные от немецкой оккупации районы Украины. И, несмотря на победные залпы 9 мая 1945 года, война для него продолжалась еще долго. До 1948 года он служил в управлении НКГБ по Дрогобычской области в должности оперативного уполномоченного, неоднократно принимая участие в ликвидации бандитских формирований украинских националистов.
Вспоминая годы своей военной и чекистской службы, Закир Муртазич говорил, что эта война была пострашнее той, которую он вел против прямого врага. Почти ни одной ночи не проходило без убийства активистов и партработников, без нападений на подразделения армии и НКВД, без диверсий на коммуникациях.
По оперативным данным, которые он получал от агентуры и местного населения, было проведено несколько успешных операций по борьбе с бандформированиями в Дрогобычской области. Так, 7 февраля 1945 года оперативно-войсковой группой НКВД в Дублянском районе был захвачен парашютист-диверсант, агент абвера по кличке Шугай. На допросе он показал, что в 1942 году окончил полицейскую школу в городе Киеве и служил в городах Кракове, Шучине, Барановичи и Розенберге. В сентябре 1944 года добровольно поступил в немецкую школу парашютистов-диверсантов в Кракове. По окончании этой школы в составе группы из восьми человек в конце декабря 1944 года был сброшен на парашюте с немецкого самолета на линии железной дороги Дрогобыч – Самбор с заданием совершать диверсии на этой дороге. Шугай назвал фамилии и установочные данные семи заброшенных одновременно с ним парашютистов, которые впоследствии также были задержаны.
За успешное выполнение задания по оперативной разработке агента абвера Шугая старший лейтенант НКГБ Закир Ахметзянов был награжден орденом Красной Звезды.
Массовые облавы и чекистско-войсковые операции в 1944–1945 годах приводили к многочисленным столкновениям, в которых УПА (Украинская повстанческая армия) теряла людей. В операциях принимали участие не только спецслужбы, но и курсанты военных школ, пограничники и вооружённые активисты, но главное – армейские части. Бойцы, прошедшие Сталинград и Курскую дугу, имевшие огромный боевой опыт, жестко громили мелкие и крупные группы бандитов. Шла настоящая война, и потери с обеих сторон были велики.
По долгу службы, чтобы навести справки о том или ином интересовавшем его человеке, он частенько заглядывал в паспортный стол, где накапливалась важная информация обо всех прибывших и убывших: их личные данные, адреса прежнего и настоящего проживания, состав семьи, места работы или учебы. Несмотря на напряженный ритм службы и жизни, молодой лейтенант успел влюбиться в молоденькую сотрудницу паспортного стола Марию Переяслову. Мария ответила ему взаимностью, и они поженились.
Долгая война Закира Ахметзянова завершилась в 1948 году. После почти десятилетней разлуки капитан вернулся в родные края. Свозил жену Марию на свою родину – в Бижбулякский район. Показал школу, в которой два года перед войной учительствовал. Не стал дожидаться конца отпуска и поступил на службу старшим оперуполномоченным наркомата государственной безопасности Башкирской АССР. Ему поручили оперативное обслуживание строительства комбината № 18 – будущего нефтехимического гиганта не только республики, но и страны – предприятия «Салаватнефтеоргсинтез». Понятно, что у западных спецслужб интерес к этой стройке был огромный. Закиру Муртазичу приходилось вовремя выявлять и пресекать действия излишне любопытных.
На пенсию он вышел в 1967 году в звании майора. Но просто отдыхающим себя не представлял и в течение двадцати с лишним лет руководил бюро по работе с иностранными специалистами на УНПЗ имени 22 съезда КПСС. Отойдя полностью от дел, Закир Муртазич все равно нашел для себя новое поле деятельности, стал активным членом Совета ветеранов КГБ республики. Когда собирались вместе, охотно делился воспоминаниями о своей войне, рассказывал о запомнившихся боевых эпизодах, приведенные в этом очерке истории взяты как раз из его воспоминаний. Он принимал участие в военно-патриотическом воспитании молодежи, выступал перед молодыми сотрудниками и школьниками на «уроках мужества». К 40-летию Победы, в 1985 году Закир Ахметзянов был награжден орденом Отечественной войны II степени, ему было присвоено внеочередное воинское звание – полковник в отставке.
Ушел из жизни Закир Муртазич в 2013 году. Дочери Светлана и Людмила, сын Валерий гордятся своим боевым отцом, бережно хранят память о нем. И каждый год, в День Победы, участвуют в шествии многотысячного полка бессмертных. В едином строю с теми семьями, в которых хранят память о своих героях.
В этом году Закиру Муртазичу исполнилось бы сто лет. Дети обязательно отметят это событие, навестят его могилу на Южном кладбище. Возложат цветы. Помолчат. Память не бывает громкой. Она живет в душе каждого из нас.
Большая тайна сержанта Большакова
Кушнаренковский райвоенкомат БАССР призвал Анатолия Большакова в Красную армию в сентябре 1938 года. В те времена на срочную службу призывали раз в году, и длилась она три года. Направили на Дальний Восток. Окончив полугодичную школу авиаспециалистов, сержант Большаков продолжил службу в 623-м батальоне аэродромного обслуживания. Там же, на Дальнем Востоке. Приближался «дембель», истекал трехгодичный срок службы. Все мысли были о доме, о родной Башкирии. Но тут случилось непредвиденное – грянула война. И продлила срок военной службы еще на пять лет. От звонка до звонка. Причем в одной и той же родной войсковой части. В 1941 году батальон вместе с сибирскими дивизиями был направлен на выручку Москве. Командир прожекторной станции старший сержант Анатолий Большаков, имея за плечами большой опыт и выучку, обеспечивал бесперебойный взлет и посадку боевых самолетов на подмосковном аэродроме. Здесь он заслужил первую боевую награду – медаль «За оборону Москвы».
Далее в боевой биографии старшего сержанта начинается страница, о которой он рассказывал своим родным очень скупо – не имел права. Батальон в полном составе был перебазирован под Полтаву для выполнения прежних своих функций, но для авиации союзников. Об одном из засекреченных эпизодов Второй мировой войны в открытой печати сведения появились совсем недавно (хотя в самой Полтаве кое-что об этом говорили уже давно). 2 июня 1944 года по договоренности между руководством СССР и США американские бомбардировщики начали использовать аэродромы в районе городов Полтавы, Миргорода, Пирятина для осуществления «челночных» операций.
Шел 1944 год. Враг, изгнанный с территории СССР, отчаянно сопротивлялся. Второй фронт еще не был открыт. Авиация Советского Союза, США и Англии продолжали наносить удары по военно-промышленным объектам Германии и ее сателлитов, но ей недоставало мощи и эффективности. Сложности у союзников возникали главным образом из-за того, что у истребителей прикрытия был гораздо меньший радиус действия, чем у бомбардировщиков. И тогда страны антигитлеровской коалиции договорились о так называемых челночных бомбардировках вражеских территорий тяжелыми стратегическими бомбардировщиками. Планировалось организовать сквозные полёты из Англии и Италии в СССР с попутным нанесением бомбовых ударов по военным объектам противника. Дозаправившись на советской территории и загрузившись бомбами, эскадра должна была повторить маршрут в обратном направлении.
Данная операция получила название «Фрэнтик». На территории СССР была создана 169-я авиабаза особого назначения (АБОН) под командованием генерал-майора авиации А. В. Перминова. Местом расположения базы был избран Полтавский аэродромный узел, куда входили аэродромы Полтавы, Миргорода и Пирятина. С него действовали несколько авиагрупп 15-й и 8-й воздушных армий, объединенных в Восточное командование. В целях обеспечения секретности ВВС США присвоили аэродромам кодовые обозначения: 559, 560, 561. Полтава и Миргород были местами базирования тяжелых бомбардировщиков, в Пирятине базировались истребители сопровождения большего радиуса действия. Всего с июня по октябрь с Полтавского аэродромного узла семь оперативных групп провели 18 воздушных операций. В них участвовало 1030 самолётов, в том числе 529 «летающих крепостей» Б-17. На объекты противника было сброшено две тысячи тонн бомб, уничтожено 230 самолётов врага. Об этих фактах в силу секретности операции ни разу не говорилось ни в советской, ни в американской печати.
В истории базы есть и трагическая страница. Немцы, естественно, не могли не заметить появления американских самолётов на Восточном фронте. И вот 21 июня 1944 года они нанесли удар по аэродрому. Ровно в полночь сто двадцать немецких самолетов «Хенкель-111» появились в темном небе над Полтавой.
Бомбардировка нанесла ощутимые потери в живой силе и технике и заставила союзников принять меры по укреплению противовоздушной обороны. Гарнизон базы с первых часов жил в очень напряженном боевом ритме. Отношения между американскими летчиками и обслуживающим персоналом складывались очень теплые и доброжелательные. В батальоне аэродромного обслуживания тоже друг друга знали давно, всех связывала крепкая боевая дружба. Анатолий Большаков дружил с земляками, призванными в армию одновременно с ним. Это ефрейторы Борей Гайнулин из Ишимбая и Галим Хаматов из Илишевского района. В круг друзей входил также старшина Михаил Усанов, призванный годом позже из Белебея. Они часто встречались и вспоминали родную республику, по которой очень тосковали. Михаил был стрелком-радистом, а Борей и Галим водили тяжелые американские грузовики «Студебекер». Все были на хорошем счету у командиров. Об этом свидетельствует характеристика, которую подписал командир батальона в наградном листе одного из ефрейторов: «В период обслуживания авиации союзников на аэродроме ефрейтор Гайнулин Борей Абдурахманович работал на машине американцев. Отлично содержал и грамотно эксплуатировал американскую технику. Командование американской авиабазы было исключительно довольно его работой и не один раз ходатайствовало о его поощрении». Вскоре Полтавский аэродромный узел оказался в 800 км от фронта, и его эксплуатация с военной точки зрения потеряла практический смысл. В начале октября 1944 года основная часть личного состава покидала авиабазу. Взлетевшие самолеты, сделав прощальный круг над Полтавой, уходили на запад. Двенадцатого октября остальные военнослужащие и техперсонал погрузились в специальный эшелон. Около двухсот военнослужащих все же оставались на базе, которая уже успела приобрести самостоятельное значение, не связанное с собственно «челночными» операциями.
Все покидавшие Полтаву получали особую памятку, подготовленную штабом Восточного авиационного командования США. В ней говорилось: «Помни: 1. Место, где ты был, раньше было оккупировано врагом. 2. Русские убрали все бомбы и мины, сброшенные немцами 21 июня 1944 г., и, убирая их, понесли большие жертвы. Бомбы были предназначены для американских самолетов и личного состава. 3. Русские проделали большую физическую работу для нас, создавая нам хорошие условия жизни. Они разгружали вагоны, помогали рыть ямы, снабжали нас водой, помогали питанием и т. д. Ни одна другая нация не сделала для нас столько много, сколько сделали для нас русские. Вы должны быть честными и правдивыми в своих высказываниях о России. Критиковать общее по одному индивидууму нельзя. Помни, что своим высказыванием можешь испортить результат многомесячных работ и усилий всего нашего командования. Придерживайся фактов».
Операция «Фрэнтик» стала примером масштабного взаимодействия армий двух стран – союзников в борьбе с общим врагом. Информация о ней держалась в секрете почти 60 лет. И те, кто принял участие в ней, тоже молчали, связанные подпиской о неразглашении. Старший сержант Анатолий Дмитриевич Большаков встретил День Победы на этой базе и домой вернулся лишь в сентябре 1945 года.
Искренне благодарен своему коллеге, подполковнику ФСБ РФ в отставке Большакову Владимиру Анатольевичу за его воспоминания об отце и предоставленные печатные материалы.
Храбрая Харабрина
Валентина Харабрина была призвана на войну Благовещенским отделением Наркомата государственной безопасности СССР в 1942 году. Ей исполнилось 20 лет, она только что окончила уфимское педучилище. Местные чекисты давно обратили внимание на эту задорную, по-деревенски рослую, активную комсомолку. Отлично училась и неоднократно выказывала желание пойти добровольцем в действующую армию. После призыва Валентину направили в секретную школу особого назначения (ШОН) НКГБ СССР, расположенную в Уфе. Эта спецшкола была создана в августе 1940 года и осуществляла подготовку разведчиков со сроком обучения один год. Группу Харабриной готовили как военных цензоров с преподаванием криптографии и других спецдисциплин. Почта во время войны работала бесперебойно. И для вражеской агентуры она являлась порой более надежной связью, чем передача разведданных по рации или через связника. Умение распознать зашифрованное послание было главной задачей будущих цензоров.Через год Валентина Харабрина завершила обучение и в звании старшины была направлена для прохождения службы в штаб 33-й армии Западного фронта. Ее должность именовалась: контролер 1-й категории отделения военной цензуры 33-й армии. Команда отделения была в основном женской. Такие же молодые девушки, как Валентина. Были и мужчины – офицеры госбезопасности, в том числе командир в звании капитана. Оперативники оберегали работу девушек-контролеров от излишнего постороннего внимания.Враг испытывал огромный интерес именно к штабам. И пытался завербовать тех, кто в них служил. В советские тылы забрасывались сотни разведчиков. Многие из них «сыпались» на всяких пустяках: скрепках из нержавеющей стали, которыми был скреплен фальшивый партбилет (советские скрепки были из стали обычной), случайно поставленной латинской букве «i» вместо «и» в тексте из вещевой книжки, командировочном предписании, заверенном печатью воинской части, а не полевой почты. И т. п. Однако немногим, возможно, всё же удавалось осесть в штабах РККА или в советских гражданских учреждениях и начать передавать информацию. Если их не перевербовывали советские спецслужбы, включив в радиоигры с противником.Однажды и к Валентине подошел молодой симпатичный капитан в летной форме и выразил желание познакомиться и дружить. Слова его глубоко проникли в неокрепшее сердце девушки, она почувствовала ответную симпатию. Но…! Инструкция есть инструкция. О каждом знакомстве необходимо было докладывать. Валентина так и поступила. Оказалось, что кавалер у нее летчик непростой. Органы СМЕРШ взяли его в разработку. И задержали на попытке проникнуть в штаб якобы на свидание с Валентиной. «Капитан» не стал долго отпираться. Рассказал чем, а главное – кем, вызван его интерес к штабу и его девушкам. Бдительность старшины Валентины Харабриной предотвратила большую беду, грозившую штабу армии. За участие в поимке опасного вражеского агента она была награждена первой боевой наградой – медалью «За боевые заслуги».Со временем опыт и профессиональное мастерство старшины Харабриной вывели ее в число пяти лучших специалистов – дешифровальщиков Западного фронта. Ей отвели отдельную комнату, где она «колдовала» над подозрительными письмами. Благодаря ее таланту и чутью, умению выстраивать логические цепочки была раскрыта тайная переписка глубоко законспирированного в тылу страны резидента абвера со своими агентами. Очень важно было то, что им оказался сотрудник СМЕРШа. Тексты расшифрованных криптограмм немедленно доставлялись командующему армией и в Москву, в наркомат госбезопасности. За участие в этой операции Валентина была награждена орденом Красной Звезды. Вот выписка из наградного листа, подписанная начальником отделения военной цензуры № 152 НКГБ СССР капитаном государственной безопасности Качуриным 22 апреля 1945 года: «Харабрина Валентина Павловна своим примерным поведением как лучшая дочь нашей Родины, настойчивым и упорным трудом добилась высоких показателей в работе и авторитета среди сотрудников отделения. Она на протяжении всего периода работы занимала и занимает первое место по подбору материалов оперативного и информационного значения. По ее материалам принят ряд оперативных мер. Тов. Харабрина отдает все свои силы и знания на благо защиты нашего Отечества. За ее отличные успехи в апреле месяце 1944 года Военный Совет наградил медалью «За боевые заслуги». Тов. Харабрина, высоко оценив эту награду, еще с большей энергией и бдительностью проявляет инициативу в работе».Долгожданную Победу Валентина Харабрина встретила в Берлине. И поскольку ее профессиональное мастерство было востребовано, продолжала службу по специальности в Смоленске, в освобождении которого она принимала участие. Там она поменяла фамилию на Захаренкову. И не конспирации ради, и не по службе, а по любви: встретила своего суженого – Николая Захаренкова, боевого офицера, прошедшего дорогами войны тысячи верст. В 1960 году семья переехала в Уфу. Появилась дочь Лилия. И даже став взрослой, она так и не услышала от матери, чем же та занималась в годы войны. И за что награждена высокими наградами. Не могла рассказывать. Дала слово – молчать.Сейчас гриф секретности снят. И появляется возможность узнать всю правду о героизме наших отцов и матерей. Поражает то, что женское плечо, подставленное Родине в годы войны, оказалось ничуть не слабее мужского. Спасибо за это!
Опубликовано в Бельские просторы №4, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!