БРЮССЕЛЬ
Брюссель, о, Господи! Брюссель,
я был там, помнится, однажды,
но ездить в тот же город дважды –
к чему нам эта карусель?
Вот если б, например, Марсель, –
и с этим согласится каждый, –
там море, там мадмуазель,
там точно не умрёшь от жажды.
Зато в Брюсселе кружева,
и верь не верь, но всё жива
сорочка из брюссельской лавки,
как жив брюссельский гобелен,
где некто в красной камилавке
пред глобусом привстал с колен.
СЕННАЯ ПЛОЩАДЬ
Ах, милый август, сколько раз
ты приходил, июль сменяя,
и площадь – помнится, Сенная –
шумела. Как всегда, в тот час
последний солнца луч угас,
и грянул ливень. Мать честная!
Природа молвила: «Грустна я…»
Дождь лил, пока воды запас
весь не иссяк в небесных хлябях.
До белых мух в осенних зябях
земля ту влагу сохранит.
А на Сенной до самой стужи
трамваи рассекают лужи,
и грусть осенняя саднит.
УЭЛЬССКАЯ ПАСТОРАЛЬ
Устилает туман до пояса
Луг с некошеною травой,
И коровы мычат в два голоса
На лугу пасутся овечки,
И бормочет по-кельтски, как встарь,
На камнях спотыкаясь, речка, –
Утро, уэльсская пастораль…
ВЕРОНА
Мы жили в дорожном отеле
недалеко от Вероны,
деревья ветвями шумели,
и голосили вороны,
без устали друг на дружку
каркая зычным басом.
Жарко. Наполнить бы кружку
щекочущим хлебным квасом,
да где ж его взять в Вероне
на подступах к лету, в мае!
В кафе одни макароны,
троллейбусов нет, трамваев,
да их и не надо приезжим –
в известнейшем месте на свете
своим тихоходом пешим
спешим на свиданье к Джульетте.
Вот дворик, туристами полон,
бронзовая Джульетта
стоит под своим балконом,
стоит она – полуодета,
в лёгкой ночной накидке,
ждёт своего Ромео,
в дождь промокая до нитки,
от стужи зимой немея.
Зелёные кипарисы
ввысь устремили кроны,
лимонный запах мелиссы,
жаркое лето Вероны.
ВЕНЕЦИЯ
Вы были в Венеции? Я однажды
пробыл там весь день – но всего один,
за день обойти её может каждый,
но только если себе господин,
а не включён в голосистую стаю,
бредущую вслед за поводырём.
Иду один – словно город листаю,
как книгу. И взглядом, как остриём,
пронзаю его вслед за гондольером,
по Гранд-каналу в форме буквы S,
везущим в гондоле кого-то в сером.
Канал, как сделанный кем-то разрез
от Сан-Марко и до Санта-Лючии
(Марко – площадь, а Лючия – вокзал,
впрочем, и тот, и другая – святые),
Венецию пополам раскромсал,
соединив половинки мостами,
расставив по двум берегам дворцы, –
что делать, обшарпанные местами, –
в которых жили скупцы и творцы,
а некоторые живут поныне –
кто во дворцах, кто на Сан-Микеле,
здесь Бродский по зимней промозглой стыни
о брошенном кем-то в воду теле,
как грек Архимед о своём законе,
о городе думал, что в нём вода
есть даже в изысканном лексиконе –
так было и так пребудет всегда.
По набережной Неисцелимых –
её на карте города не сыскать –
с печатью гениев и гонимых
шёл поэт, умевший любить и прощать.
Вы были в Венеции? Я однажды
был в городе из воды и камня.
Как нельзя в ту же воду войти дважды,
так в город из воды – и подавно…
КОГДА ПОВЕЕТ СЕНТЯБРЁМ
Когда повеет сентябрём,
И тучами укроет небо,
И ивы финским серебром
Блеснут, и вкус ржаного хлеба…
Когда повеет сентябрём…
Когда повеет сентябрём,
И покраснеет вдруг рябина,
И дым пахучий над костром,
И клин осенний журавлиный…
Когда повеет сентябрём…
Когда повеет сентябрём,
Падёт над озером прохлада,
Когда ночами дальний гром
Затеет гулкие рулады…
Когда повеет сентябрём…
Когда повеет сентябрём,
И дол, и лес травинкой каждой
Напомнят нам: календарём
Уже намечен путь однажды…
Когда повеет сентябрём…
Когда повеет сентябрём,
И воздух станет невесомей,
Свои пожитки соберём,
И попрощаемся с Суоми…
Когда повеет сентябрём…
АШДОДСКАЯ ОСЕНЬ
Первый дождь проливной прошумел за окном,
Пять минут – и опять небеса голубые.
Это осень несмело махнула крылом –
Исподволь, невзначай, как дают чаевые.
Вдаль по небу плывёт череда облаков,
Ветер с моря порою грозит сквозняками,
Но деревья не скинут зелёный покров,
Только в памяти листья шуршат под ногами.
Воздух ясной осеннею ночью свежей,
И не стану, пожалуй, пытаться я – где там! –
Эти несколько дней от жары до дождей
Называть, как в былые года, бабьим летом.
Опубликовано в Литературный Иерусалим №35
