***
Если праздник, то счастье приходит звеня,
бубенец да гармошка полночи.
Запевала родня, посмотрев на меня:
«…и закрыл свои карие очи».
Я – мальчишка, наверное, лет четырёх,
беспросветно улыбчив и прочен…
Но меня окрестила родня «кабысдох»,
напевая про карие очи.
Безотцовщина, много ли прока с меня,
если выживу, буду порочен.
Только я на беду был живее огня,
не закрыл мои карие очи.
Время делает шаг на полвека вперёд,
от родни никого не осталось.
Мои карие очи взяла в оборот
под гармошку унылая старость.
Если праздник, то счастье уже не звенит,
бубенец, будто бубен, клокочет,
но боец пожилой, уходящий в зенит,
снова держит открытыми очи.
***
Где бывшая,
там выжжена земля,
разрушен дом
и вырублена роща.
Оплавила
дорожная петля
заваленную вывесками
площадь.
Там день и ночь
породистый кобель
дворнягой щеголяет
у помойки,
и не поймёшь,
то пыль или метель
заносит
незаконные постройки.
А небо стало
ниже потолков
убитой напрочь
маленькой хрущёвки.
Недавно был там,
видел мужиков,
скупающих
колечки по дешёвке.
Где бывшая,
там всюду саранча
и первенцев
заросшие могилы.
Как облако
с небесного плеча,
сползают вместе
с язвами бахилы.
Решетчатым забором
обнесён
засохший пруд
и Божия обитель…
Теперь могу сказать,
что видел всё,
и многое из этого
предвидел.
***
Прилетела сойка,
села на забор
и сказала:
– Сколько
у тебя забот!
Встать
с утра пораньше,
выбежать во двор
и глаза таращить
на кривой забор.
Угадала сойка
все мои дела,
подмигнула
ой как,
будто поняла:
не в упорных спорах
с жизнью на кону –
ищут на заборах
ис-ти-ну.
***
Готовимся к долгой войне
и впрок запасаемся гречкой.
Завёлся сверчок по весне
за микроволновою печкой.
Стрекочет, как будто один,
весь мир у него в саквояже,
а мы собрались в магазин
пока ещё гречка в продаже.
Попробуй не ведать вины,
стыда не почувствовать, если
за микроволновкой слышны
сверчка беспечальные песни.
Торопится тот, кто ведом,
притянут к ноге за верёвку,
и мы покидаем свой дом
купить про запас упаковку.
Ничто так не будет смущать,
как песня, горящая свечкой,
о том, что жива благодать
за микроволновою печкой.
***
Открыв
сто тысяч
пятьсот каналов,
листаю сводки
до темноты…
Где перемога
не проканала,
там на бульварах
уже цветы.
Листаю:
ахтунг,
и знову зрада –
накал истерик
штурмует высь,
а здесь пейзажи,
изгибы сада,
земля и небо –
в одно слились.
Записан ролик
не военкором,
а так –
прохожим, –
и брошен в сеть.
Теперь висит он
смешным укором
тому, кто прочил
России смерть.
По дну окопа
легла протока,
и слышен ясно
девичий смех.
Кому-то зрада
и перемога,
а нам победа –
одна на всех.
***
Со всех сторон предатели,
кругом одни враги…
Сто лет стоят у матери
в прихожей сапоги.
Отцовские, как новые,
с калошами рядком,
подошвы коронованы
железным каблуком.
На старте, что на финише, –
один потенциал.
Я раньше, даже выпивший,
сапог не надевал.
Отечества и отчества
ни разу не сменил.
Отец мой вроде плотничал
и пчёлок разводил.
У горизонта пасмурно.
Мне издали видать
разграбленную пасеку
и вражескую рать.
Играть судьбе изломанной
в бездомного щенка.
Горит, как зацелована
предателем, щека.
И жизнь еще не прожита,
не набраны долги,
но я иду в прихожую
примерить сапоги.
***
В растяжках не только ухабы –
деревья, заборы, пеньки…
Но ждут нас красивые бабы
на той стороне у реки.
А реку с армейской поклажей
по мостику не перейти.
Пристреляна снайпером даже
прореха в рыбацкой сети.
Огнём накрывает неслабо,
и видишь, и слышишь с трудом.
Но ждут нас красивые бабы,
а значит, мы скоро придем.
Написано в правильной Книге:
по швам разойдётся река,
когда чудоносные МиГи
крылами порвут облака.
И мы не вокруг по ухабам –
по дну доберёмся туда,
где ждут нас красивые бабы
и наши стоят города.
Опубликовано в Образ №1, 2023
