ВОПРЕКИ ВСЕМУ
Антология грузинской поэзии (в двух томах). – М.: Издательство «Либрика». 2020. – 1600 с.
Два тома. Почти 1600 страниц. Их можно использовать, как гантели, во время утренней зарядки. Но всё же лучше взглянуть на великолепно оформленную суперобложку, прочитать название:
«Антология грузинской поэзии». И дальше глаз не оторвать – первый том – 800 страниц переведённых на русский язык стихотворений самых значительных грузинских поэтов за последние 100 лет! Блестящие имена русских поэтов, осуществлявших эти переводы! Царство поэзии!
Таинственные пути поэтических откровений!
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнёт – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
Знаменитые строки Тициана Табидзе в переводе Бориса Пастернака. Тициан Табидзе, конечно же, предположить не мог, насколько ход поэтической мысли предвосхитил страшную судьбу автора, когда в проклятые годы сталинского террора его – человека и поэта – заживо схоронит время.
Вот что пишет автор предисловия к антологии, тбилисский поэт Владимир Головин: «Феномен… Историки и политологи, литературоведы и сами писатели иначе и не называют русскогрузинские литературные связи, аналога которым, пожалуй, не сыщешь в истории. Они родились на стыке культур и эпох. Их не разрушили меняющиеся времена, государственные устройства, мировоззрения правителей, геополитические интересы и научные концепции. Их не поколебали никакие рубежи и препоны – от придуманных людьми до воздвигнутого самой природой Кавказского хребта. Их территорию определяют не границы, а музы».
Действительно, неисповедимы пути возникновения строки, рифмы, метафоры. И кажется, будто проникнуть в эти тайны может только очень глубокомысленный стихотворец. Но ахматовский рецепт выглядит внешне простым. Так же – внешне простым – выглядит стихотворение Михаила Квливидзе в переводе Давида Самойлова:
Вы занимались рыболовством?
Здесь нет секретов ни на грош:
Закинешь удочку под мостом, –
Сидишь,
надеешься
и ждёшь…
Вот так и наше стихотворство, –
И в нём секретов не найдёшь:
Достал перо, об стол опёрся, –
Сидишь,
надеешься
и ждёшь…
Антологии грузинской поэзии в переводе на русский издавались не однажды. Все они привлекали внимание ценителей поэзии. Но антология, о которой идёт речь, особенная! Она впервые включает в себя раздел переводов из абхазских поэтов и поэтов Южной Осетии.
Никакого политического подтекста составители не имели в виду.
Наоборот, антология – свидетельство неразрывности литературного единства, складывавшегося в течение веков, вопреки тем или иным историческим обстоятельствам. И подчёркнуто это ещё одним разделом антологии, в котором расположены стихи русскоязычных поэтов Грузии. Не всем, в том числе, возможно и мне, по нраву это слово – «русскоязычные». Вот пускай учёные-филологи и сражаются на своём поле – русскоязычные или русские, а мы внимательно послушаем их доводы.
Конечно, нашей «Эмигрантской лире» особенно интересен этот раздел двухтомника. Насколько поэтически осмыслен мир, окружающий поэтов, пишущих на русском языке, мир жизненного и культурного пространства Грузии?! Александр Цыбулевский сквозь нервную ткань своего стиха передаёт ощущение предстоящего события – компания, расположившаяся в винном подвале, вполне в соответствии с ментальностью грузина:
День угасал. Мы все сидели,
Хоть к цели ехали иной.
Прости меня, Светицховели,
Так море чувствуют спиной.
В подвале пело и плескало.
Он весь дымился и вставал,
Чтоб предложить своё лекало
Чертить единственный овал.
Но издали роились звуки.
Не исчезайте, я иду,
Бегу, лечу, мои дудуки,
Ду-
ду-
ки,
ду-у…
Этот образ поэтического мышления раскрывает синтетику лирического повествования, за которой таится внутренняя связь русского поэта с поэтикой грузинских мастеров.
НЕУЖЕЛИ СУЩЕСТВУЕМ
Евгения Джен Баранова. Где золотое, там и белое. – М.: Формаслов, 2022. – 102 с.
В новой – пятой книге стихов Евгении Джен Барановой «Где золотое, там и белое» читатель с первых же строк ощутит радостное чувство узнавания: необычность её поэтической мысли, её богатая образность, метафорика, всё состояние стиха дышат новизной и силой экспрессии. Даже само расположение стихов в книге – хорошо продуманное движение настроения и проживания внутренних сомнений, звучащих, как одна тема:
Молчи, молчи, мне лучше, лучше,
я не умею говорить
про то, как сплетня или случай
зажгли вольфрамовую нить.
И вот она прошила память,
прошлась по горлу бечевой.
Так бесконечность стала нами,
нам не оставив ничего.
Две последние строки живут этим ощущением внутреннего боренья автора с самим собой. Формула внутреннего сомнения и сопротивления становится ведущей нотой стихотворений Барановой. И поворот темы необретенья смысла бытия, ничего не оставляющего лирическим героям, сосредоточивает нас на последних строках предыдущего стихотворения:
Сложно вспомнить что-то, кроме
молодого февраля.
Пульс, как радио Маркони,
бьёт сквозь белые поля.
Мысли – скользкие скорлупки
от яичного житья.
Тяжело, хрустально, хрупко
вспоминать таких, как я.
Тревожная нота мировосприятия поэта не даёт читателю возможности сделать передышку в пространстве переходов от стихотворения к следующему. Таким образом, насыщенная разными смыслами поэтика Барановой становится системной, образующей.
Кажется, будто автор подобных стихов уже всё сказал о них, но изобретательность Барановой не знает пределов. Эта книга стихов требует особого обострённого читательского внимания. Беглое перелистывание в этом случае подводит читателя, он теряет связующую мысль поэта. К тому же свежесть поэтического дыхания Барановой восхищает:
Выдумаю море во дворе,
выдумаю почерк на конверте.
Интересно, думал ли орех,
что родится шкафом после смерти?..
Интересно, думала ли я,
хлопковая куколка пустая,
что уйду в молочные края,
в киселе и йогурте растаю?..
Кажется, при подобном мастерстве автор может идти лёгкими воздушными путями, без какого-либо напряжения. Однако в случае Евгении Барановой такая лёгкость исключена! Она насыщает свою стихотворную речь новыми поворотами поэтической мысли, а если играет затейливую полную звуковыми эффектами музыку стиха, то и здесь демонстрирует силу своих возможностей., как, например, в стихотворении «Ревность»:
электрическая птица
всё летит летит летит
и никак не приземлится
и никак не заземлит
ты не мог бы впрочем мог бы
я кого из нас боюсь
на ковре круги и ромбы
вырабатывают грусть
я реактор я ревную
я ревную я реву
разговоров ледяную
нить никак не оборву
вязнет вязнет птичий коготь
электрон друг дружку ест
ради бария святого
превращайся сразу в текст
Эти стремительные переходы внутри строки поражают: «ты не мог бы впрочем мог бы»… Или обрыв строки и мысли в предпоследнем катрене. А наш автор не снимает напряжённости своей поэтической речи:
Тишина приходит в гости,
гладит мебель по щеке.
Я по небу строю мостик,
говорю не-помню-с-кем.
Вот Москвы стальной затылок,
вот –механика, вот поп –
Я без дома, я бескрыла,
мой раздавлен кинескоп.
Образность поэтики Евгении Джен Барановой перехлёстывает. Её стихи будто соревнуются между собой в метафоричности. Поклонники её поэзии не могут не откликаться на тревожащие душу строки, которые как раз и подтверждают, что мы существуем:
Неужели в мире новом,
где осалиться легко,
верят лунные коровы
в голубое молоко?
Греют дымными боками,
чешут полые рога…
Неужели это с нами
происходят облака?
Март сменяется апрелем,
щиплет изморозь траву.
Неужели, неужели
существуем наяву?..
В очередной раз издательство «Формаслов» демонстрирует свою привязанность к настоящей поэзии! К этому добавлю ослепительное впечатление от оформления книги Евгении Джен Барановой, выполненного Александрой Николаенко. Будет справедливо подтвердить, что художник и поэт здесь отлично дополнили друг друга.
Опубликовано в Эмигрантская лира №2, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!